Как мы догоняли Америку или как власть на ослах с кнутом ездит

 Когда в начале 1930-х годов говорили о практических результатах индустриализации страны, почти всегда среди добытых тонн угля, выплавленных тонн стали и построенных заводов упоминали о том, что в СССР развернулось собственное производство станков и оборудования. И в качестве примера приводили выпуск токарных станков марки "ДиП", что расшифровывалось как "Догнать и перегнать" — Америку и прочие капиталистические страны.

Чтобы достичь подобного успеха, кроме колоссальных усилий были затрачены огромные для того времени деньги. Сталин, выступая в мае 1934 года перед выпускниками военных академий, упоминал "3 миллиарда рублей валюты, добытых путем жесточайшей экономии и истраченных на создание нашей индустрии". Эта сумма по принятому тогда курсу составляла полтора миллиарда долларов. А, к примеру, грузовики и легковые автомобили, которые советское правительство закупало в Соединенных Штатах, обходились в среднем в $600-700 за штуку.

Однако в реальности не только догнать, но и приблизиться к промышленно развитым странам по производительности труда советским предприятиям так и не удалось. Большевистское руководство на собственном опыте убедилось, что для превращения аграрной страны в индустриальную державу недостаточно инвестиций в инфраструктуру, оборудование и технологии. Именно поэтому в той же речи перед выпускниками военных академий Сталин говорил:
 

"Мы изжили уже в основном период голода в области техники. Но, изжив период голода в области техники, мы вступили в новый период, в период, я бы сказал, голода в области людей, в области кадров, в области работников, умеющих оседлать технику и двинуть ее вперед. Дело в том, что у нас есть фабрики, заводы, колхозы, совхозы, армия, есть техника для всего этого дела, но не хватает людей, имеющих достаточный опыт, необходимый для того, чтобы выжать из техники максимум того, что можно из нее выжать. Раньше мы говорили, что техника решает все. Этот лозунг помог нам в том отношении, что мы ликвидировали голод в области техники и создали широчайшую техническую базу во всех отраслях деятельности для вооружения наших людей первоклассной техникой. Это очень хорошо. Но этого далеко и далеко недостаточно... Вот почему упор должен быть сделан теперь на людях, на кадрах, на работниках, овладевших техникой. Вот почему старый лозунг "Техника решает все", являющийся отражением уже пройденного периода, когда у нас был голод в области техники, должен быть теперь заменен новым лозунгом, лозунгом о том, что кадры решают все. В этом теперь главное".

Шахтер из Донбасса Алексей Стаханов во время выступлений перед рабочими, детьми и иностранными делегациями не раз рассказывал о том, что слова Сталина о кадрах, решающих все, заставили его задуматься о собственной работе. На I Всесоюзном совещании рабочих и работниц-стахановцев в ноябре 1935 года он говорил:

"Когда я прочел речь товарища Сталина от 4 мая, мне пришлось крепко подумать над тем, что надо сделать для повышения производительности труда, для полного использования всей техники. Ведь Донбасс за последние годы вооружен очень большим количеством машин и механизмов. Ведь наш отбойный молоток советского производства работает очень хорошо, надо только его загрузить".

Проблема заключалась в том, что по существовавшей с давних времен методике шахтер рубил уголь на своем участке забоя — уступе, а затем сам крепил забой. В результате половину шестичасовой смены отбойный молоток не работал, и Стаханов предложил разделение труда: рубить должен один человек, а крепить — другие. Первый же опыт работы по-новому оказался весьма успешным, прежний норматив — 6 т угля, вырубленного одним забойщиком за смену,— был перекрыт во много раз:

"Когда я выбрался на-гора, уже рассветало. Меня встретила группа товарищей и крепко жала мне руку. Но надо сказать, что нашлось немало людей на нашей же шахте, которые сразу не поверили, что я за одну смену мог нарубить 102 тонны. Это, наверно, говорили они, ему приписали. Столько угля в смену он нарубить никак не мог. Надо было дело закрепить, надо было показать всем сомневающимся, что 102 тонны и больше можно давать без большого напряжения, надо только как следует организовать труд. И вот 3 сентября в шахту спустился парторг того участка, на котором я работал,— товарищ Дюканов. Этот участок называется "Никанор Восток". Дюканов проработал одну смену и дал 115 тонн. Но Дюканову тоже сразу не поверили. Пришлось спустить еще одного человека. И третьим в шахту пошел рубить комсомолец Концедалов, который поставил новый рекорд — 125 тонн. Через несколько дней я перекрыл свой и их рекорды, вырубив за смену сначала 175, а потом и 227 тонн".
 

Восторгу руководителей тяжелой промышленности не было предела. Нарком Серго Орджоникидзе на совещании стахановцев восхищался:

"Перед нами стоит вопрос огромной важности. Стахановское движение. Что это такое? Что произошло? Вот до сих пор мы корпели, возились с организацией угледобычи и никак не могли дать на отбойный молоток больше 6-7 тонн. Все время возились — ни черта не выходило. Искали у других стран, как дело обстоит, сколько они дают. В Руре, оказывается, дают 14, в Англии дают 11 тонн. У нас норма на отбойный молоток была 6 тонн. И вот в один прекрасный день товарищ Стаханов, герой нашей страны теперь, ахнул 102 тонны на отбойный молоток".

При этом лишь изредка упоминалось о том, что из-за отсутствия механизации добытый рекордный уголь еще долго остается в забое. И что в это время забой простаивает. Да и после перестройки работы всей шахты на стахановский метод рекордного, в разы, роста добычи не получилось.

"Перестройка работы по новому методу в лаве,— рассказывал Стаханов,— потянула за собой все остальные звенья угледобычи. Сейчас у нас и на откатке, и на подготовительных работах, правда, еще не совсем, все же подтянулись и начали, как привычно теперь говорить, работать по-стахановски. Когда через некоторое время вся шахта перешла на работу по-новому, то мы добились успеха на всех участках. Раньше, месяца два-три назад, мы давали 900-950-980 тонн в сутки, а сейчас даем 1280-1300 тонн. В общем, мы закрепились на 1200 тоннах в сутки".

"Жить стало лучше, товарищи"
Возможно, рекорды Стаханова и его коллег послужили бы некоторое время предметом газетных публикаций, споров и пересудов, а потом, как и многие достижения ударников предыдущих лет, оказались бы забыты. Однако на этот раз большевистские пропагандисты смогли задеть трудящихся за живое. В первых же сообщениях о рекорде Стаханова говорилось не только о том, сколько угля он добыл, но и сколько он заработал:

"Забойщик шахты "Центральная-Ирмино" (Кадиевка) тов. Стаханов,— писала газета "За индустриализацию",— 30 августа установил всесоюзный рекорд производительности отбойного молотка. За шесть часов тов. Стаханов вырубил отбойным молотком 102 тонны угля и заработал за выход 225 руб. Опыт тов. Стаханова начинают перенимать соседние шахты".

То, что товарищ Стаханов заработал за шесть часов больше, чем многие трудящиеся получали за месяц, впечатлило очень многих. Ведь советская власть в ходе борьбы с пережитками буржуазного прошлого перекрыла практически все способы личного обогащения. А тут вдруг нашелся способ прилично заработать, не преступая закон. Так что работать и зарабатывать по-стахановски захотело довольно много рабочих и работниц. Да и сам Стаханов не скрывал, что ставит рекорды не только ради любви к партии и правительству, но и из чисто материальных соображений.
 

"Хочу теперь сказать о заработке,— рассказывал он на совещании стахановцев.— Высокая производительность труда, которая достигнута благодаря строгой специализации рабочих, подняла за собой и заработную плату. Сколько мы раньше зарабатывали на своей шахте? Я зарабатывал неплохо — рублей 500, а иногда и 600 в месяц. Но теперь, в сентябре, например, за 18 выходов я заработал 1000 рублей. Наш парторг товарищ Дюканов — 1338, а товарищ Концедалов — 1618 рублей. В октябре я сделал только 14 выходов. Пришлось очень много разъезжать. Но и за эти 14 выходов я заработал 1008 рублей. Товарищ Дюканов, мой парторг, сделал больше и заработал 1400 рублей, товарищ Концедалов — 1600 рублей. Высокие заработки у нас теперь стали. Эти заработки дают нам возможность зажить по-иному".

О резко возросших заработках говорил главный стахановец железных дорог — машинист Петр Кривонос. Ему удалось увеличить скорость движения своих поездов, а в его депо просто-напросто правильно организовали работу, и результат не замедлил сказаться: у машинистов появился четкий график и увеличились заработки.

"Что хорошего мы имеем? — говорил на том же совещании Кривонос.— Твердый график дал нам возможность иметь твердое расписание. Вот возьмем депо Славянск. Благодаря увеличению технической скорости и езде по графику у нас сейчас в запасе 22 паровоза. Заработок у нас значительно повысился. Я сам за последний месяц, работая не полностью, получил 900 рублей, в то время как раньше я получал 400 рублей".

О заработках говорил и кузнец-стахановец с Горьковского автозавода имени Молотова Александр Бусыгин, который, как и прочие первые стахановцы, добился этого лучшей организацией работы:

"В первый же день с той самой бригадой и на том же оборудовании я дал 966 валов при норме 675 валов. Ребята у меня сразу обрадовались. Я их работу поорганизованнее сделал, получше организовал рабочее место. Бригада была расхлябанная, когда я пришел на коленчатый вал... В бригаде я так переставил людей, чтобы всякому была подходящая работа. Одна работа требует смекалки, другая — ловкости, третья — силы. На те перестановки, что я произвел, товарищи не обижаются. Сами видят, какая польза делу и им самим от этого получается. А пользу себе они сразу большую увидели. Как мы начали давать по тысяче коленчатых валов, так заработки поднялись. Я в одну смену заработал 40 рублей, а товарищи — по 20 рублей. Потом мы и больше тысячи валов стали давать... Зарабатывал я раньше 300-350 рублей, в сентябре же заработал 690, да 130 вышло по прогрессивке, и еще 223 рубля за уменьшение брака — всего вышло 1043 рубля. В октябре я проболел, потом в Москве был. А ребята мои, которые раньше зарабатывали 130-180 рублей (по 3-4-му разряду), в сентябре получили по 500-600 рублей. Ребята довольны. Перед праздниками аванс получили. Раньше выходило рублей 40-60, а теперь 240 вышло. Мы свое заработаем!"

А ставшая знаменитой ткачиха Дуся Виноградова на том же совещании стахановцев в Кремле не скрывала восторга:

"В настоящее время вся наша фабрика перешла на уплотненную работу. По нормам полагается обслуживать 40 станков, а мы работаем на 52, 74, 104, 144 и 148. И это не считаем пределом. Товарищу Сталину я даю обещание, что не остановлюсь на этом. Через месяц я перейду на 150 станков и дам продукцию высокого качества, без брака, дам лучшую в мире ткань. Каков наш заработок? Если я раньше зарабатывала 180, 200, 270 рублей в месяц, то сейчас, при работе на 144 станках, мой заработок достигает 600 рублей. Смотрите, как я повысила свою заработную плату!

Сталин. Очень хорошо.

Виноградова. И мне хочется поблагодарить товарища Сталина и Центральный комитет партии за счастливую жизнь, какой я сейчас живу. Мы сейчас самые счастливые люди в нашей стране! Это вы, товарищ Сталин, дали нам такую жизнь! (Продолжительные аплодисменты.)"

Сам Сталин, выступая там же, не скрывал, что понимает, какие мотивы движут сознательными пролетариями:

"Основой стахановского движения послужило прежде всего коренное улучшение материального положения рабочих. Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится. Отсюда высокие нормы выработки. Отсюда герои и героини труда. В этом прежде всего корень стахановского движения. Если бы у нас был кризис, если бы у нас была безработица — бич рабочего класса, если бы у нас жилось плохо, неприглядно, невесело, то никакого стахановского движения не было бы у нас".

"Придется дать норму"
Большинство услышало в словах Сталина то, что хотело услышать: труд по-стахановски открывает путь к сытой и счастливой жизни. Однако давние недруги советской власти из числа старых интеллигентов обратили внимание на другую часть его выступления — об изменении норм:
 

"Нам нужны такие технические нормы, которые проходили бы где-нибудь посередине между нынешними техническими нормами и теми нормами, которых добились Стахановы и Бусыгины. Взять, например, Марию Демченко, всем известную пятисотницу по свекле. Она добилась урожая свеклы на гектар 500 и больше центнеров. Можно ли это достижение сделать нормой урожайности для всего свекловичного хозяйства, скажем, на Украине? Нет, нельзя. Рано пока говорить об этом. Мария Демченко добилась пятисот и больше центнеров на один гектар, а средний урожай по свекле, например, на Украине в этом году составляет 130-132 центнера на гектар. Разница, как видите, немаленькая. Можно ли дать норму для урожайности по свекле 400 или 300 центнеров? Все знатоки дела говорят, что нельзя этого делать пока что. Очевидно, что придется дать норму по урожайности на гектар по Украине на 1936 год 200-250 центнеров. А норма эта немаленькая, так как в случае ее выполнения она могла бы дать нам вдвое больше сахару, чем в 1935 году. То же самое надо сказать насчет промышленности. Стаханов перекрыл существующую техническую норму, кажется, раз в десять или даже больше. Объявить это достижение новой технической нормой для всех работающих на отбойном молотке было бы неразумно. Очевидно, что придется дать норму, проходящую где-либо посередине между существующей технической нормой и нормой, осуществленной товарищем Стахановым".

Получалось, что теперь работать по новым, повышенным нормам будут все. Заработок передовиков уменьшится. А все остальные, чтобы зарабатывать по-прежнему, будут работать намного больше. О том, что по этому поводу говорили старорежимные специалисты, руководителям партии и правительства докладывало Главное управление госбезопасности НКВД СССР. В сводке по Саратовскому краю, к примеру, сообщалось:

"Профессор Орлов, адмвысланный из Ленинграда, работающий на Крекингзаводе зав. лабораторией, в присутствии ряда специалистов по вопросу стахановского движения говорил: "Этот метод является сдиранием 3-х шкур с рабочих и специалистов. Правительство после того, как стахановская выработка примет массовое явление, нормы повысит, рабочий попадет в кабалу, и тогда ему сядут на шею".

Банковский, зав. лабораторией водоочистки Саратовской ТЭЦ, по национальности поляк, антисоветски настроен, соглашаясь с высказанным мнением Орлова по вопросу стахановского движения, добавил, что "вся система Соввласти построена на лжи и издевательствах".
 

Инженер Пудов, работающий на Крекингзаводе, заявил: "В связи со стахановским движением кучка правителей еще крепче зажмет в руках 140 миллионов ослов и будет ездить так, как им вздумается", при этом допустил контрреволюционный выпад по адресу тов. Сталина. Кроме того, говорил, что он многое мог бы дать хорошего для производства, но этого не хочет делать, потому что ему платят гроши".

Многие рабочие, мастера и даже некоторые директора-партийцы не хуже старых спецов понимали, куда идет дело, и начали сопротивляться расширению стахановского движения. У некоторых шахтеров-стахановцев Донбасса, например, как-то вдруг прекращалась подача сжатого воздуха в отбойный молоток или тухла лампа, установление новых рекордов срывалось. Однако партийные власти на местах тут же принялись наказывать руководителей участков и шахт, где происходило нечто подобное. Секретарь Донецкого обкома КП(б)У Антон Вайнов в сентябре 1935 года рассказывал корреспонденту газеты "За индустриализацию":

"Уже сейчас, в самом начале движения, мы сталкиваемся с фактами благодушия, с фактами определенного саботажа новых методов работы... Яркой иллюстрацией в этом отношении могут служить события на шахте им. Артема ("Артемуголь"). Здесь забойщик тов. Авраменко первым решил последовать примеру т. Стаханова и других и показать образцы высокой производительности труда. Начальник участка Гребенюк не только не создал условий для работы т. Авраменко, но оказал прямое сопротивление новым методам угледобычи. Спустившись в шахту, т. Авраменко нашел там неприготовленный, загазированный забой. На месте работ не было даже крепежного леса. Узнав о саботаже, заведующий шахтой т. Гордиенко сам спустился на участок, немедленно отстранил Гребенюка от работы и оказал Авраменко всемерную помощь. И вот результат. Несмотря на неблагоприятные вначале условия для работы, тов. Авраменко зарубил вручную в течение смены 115 тонн угля. В Горловке вполне правильно оценили эти события. Управляющий трестом "Артемуголь" тов. Зорин издал приказ о снятии саботажника с работы и предании его суду. Горпартком в своем постановлении придал этому делу политическое значение. Саботажническое поведение Гребенюка — урок всем шахтам Донбасса. С саботажниками нового движения нужно вести беспощадную борьбу".

"Не наши люди"
Однако антистахановское движение росло и ширилось так быстро, что главный официоз ЦК ВКП(б) "Правда" 13 октября 1935 года опубликовала передовую статью "Люди, не помогающие стахановцам,— не наши люди". В статье руководителей всех уровней предупреждали о персональной ответственности за внедрение стахановских методов работы:
 

"Есть много руководителей предприятий и целых отраслей народного хозяйства, которые до сих пор не оценили по-настоящему стахановского движения, стоят в стороне от него, не принимают действительных мер, чтобы использовать это замечательное оружие в борьбе за успехи и победы своих предприятий, своих отраслей. Они не дают решительного большевистского отпора саботажникам стахановского движения, которые пытаются сорвать его. Возьмем пример из легкой промышленности. Недавно на московской текстильной фабрике имени Щербакова у ткачихи-виноградовки Черновой классовый враг обрезал на станке основу, чтобы сорвать рекордную выработку и этим дискредитировать стахановцев в глазах рабочих. Казалось бы, и директор фабрики, и трест, и, наконец, сам наркомат легкой промышленности должны были сделать все выводы этого факта. Однако бездействует директор. Молчит трест. Молчит и наркомат".

Но, несмотря на то что передовицы "Правды" тогда служили директивой, обязательной для исполнения, ситуация не улучшилась. В ноябре на I Всесоюзном совещании стахановцев глава Совнаркома Вячеслав Молотов нацеливал стахановцев на борьбу с мешающими им руководителями:

"Никакое стахановское или виноградовское движение не сможет по-настоящему развернуться и не сможет сыграть в этом деле большую роль, если бюрократизм в руководящих органах и здесь не будет встречать должного отпора. Стахановско-сметанинско-виноградовское движение делает еще настоятельнее борьбу с бюрократизмом и чиновничьей косностью в наших хозяйственных организациях".

Но и эти призывы не помогали. Тогда НКВД перешел если не к массовым, то к многочисленным арестам тех, кто мешал стахановцам:
 

"Машиностроительный завод им. Кагановича. Молодой формовщик Свешников, член ВЛКСМ, перешел на стахановские методы работы, перевыполняя нормы на 230%. Отсталые элементы среди рабочих стали тормозить его работу. В частности, 30 ноября у Свешникова была украдена доска, необходимая для осадки форм. Свешников вынужден был бросить работу и разыскивать свою доску, которую нашел у формовщика Жупырина (недавно поступил на завод, 1909 г. рождения, в прошлом воспитанник детдома). В ответ на просьбы Свешникова отдать доску Жупырин обругал Свешникова и только по настоянию парторга Кудзелко отдал ее. После того как Свешников взял в руки свою доску, Жупырин ударил его железным прутом по лицу, затем угрожал убийством. Жупырин также избил стахановца Воробьева и рабочего Гейбель на почве мести за разоблачение его как бракодела. Жупырин арестован. В избиении стахановца Свешникова виновным себя признал. Следствие продолжается.

Волжский чугунно-литейный завод. Стахановцы Хлюпин, Балакирев и другие стали резко увеличивать нормы выработки. Бригадир Иванов (б. церковник, 1887 г. рожд.) стал оказывать им сопротивление: задерживал выдачу нужных приспособлений, инструментов, выдавал несоответствующие детали, в результате чего получался брак. Кроме того, Иванов всячески ругал стахановцев нецензурными словами, выдавая инструменты, говорил: "Нате, подавитесь, стахановцы"; стахановца Хлюпина агитировал не увеличивать производительность труда. Иванов арестован. Ведется следствие.

Металлозавод N 1. Рабочий жестяно-паяльного цеха стахановец Александров, беспартийный, на протяжении нескольких месяцев перевыполнял норму выработки (в августе на 189%, сентябре 274, октябре — 142% и ноябре — 142%). Начальник цеха Тарханов (в прошлом кустарь, применявший наемный труд, лишался голоса, но восстановлен) 28 ноября среди рабочих говорил о том, что он сделает так, что Александров не будет выполнять нормы и все равно уйдет с завода. 30 ноября Александровым было сделано 50 тазов, из коих было похищено 8 тазов и 30 ручек к ним, которые были обнаружены у рабочего цеха Кирпиченко. Тарханов в отношении Кирпиченко не принял никаких мер. Тарханов и Кирпиченко намечены к аресту.
 

Гор. Ртищево. Рабочий беконной фабрики Сенин, будучи переведенным на убой шенги (на убой скота), при норме 300 голов ежедневно давал убой 1015 голов. Зав. цехом Кукишев (в прошлом судим по закону от 7 августа) не только не создал нужных условий Сенину, но снял его с убоя и перевел на другую работу, а на убой поставил своего сына и рабочего Беспалева, которые не превышают норм убоя 300 голов и задерживают движение конвейера. Ртищевскому райотделению дано задание привлечь Кукишева к ответственности".

Но и эти меры оказывались малоэффективными до тех пор, пока в декабре 1935 года Политбюро по одному из дел о притеснении стахановцев не приняло решение о мере наказания за подобное преступление — десять лет заключения. Желающих получить такой срок за не выданную вовремя стахановцу деталь или инструмент не находилось, и сопротивление стахановскому движению постепенно стало сходить на нет.

Но только результаты кампании оказались не совсем такими, как ожидали в Кремле. Производство на отдельных предприятиях поднялось на 15-30%, и благодаря этому удалось повысить нормы выработки по всей промышленности СССР. Но догнать и перегнать капиталистические страны так и не получилось. Самые передовые советские текстильные предприятия по производительности труда, как констатировали советские статистики, не дотягивали до уровня средней аналогичной западной фабрики. Но главное — рост количества, как правило, достигался за счет снижения качества. В результате в 1940 году пришлось применять драконовские меры против директоров производств, выпускающих некачественную продукцию (см. материал "Брак достигает 40-50 процентов" в N 14 за этот год), и вводить суровые наказания для рабочих, нарушающих трудовую дисциплину или пытающихся бросить малооплачиваемую работу (см. материал "Осуждено за прогулы 40,7% рабочих" в N 16 за этот год). Идея ударничества была дискредитирована, и заменившее ее в последующие годы социалистическое соревнование превратилось в грандиозную профанацию.

И все это свидетельствовало о том, что для обмана работников советский работодатель может применять любые трюки. Но все они имеют ограниченный срок годности.