Вы здесь
Это мнение выдохнутое той средой, которую власти до вчерашнего дня ошибочно полагали зомбированной ими массой
Сколько я себя помню, я всегда был болельщиком «Спартака».
В начале было слово, и слово это было — единственный в те времена живой голос, раздававшийся из торчавших повсюду угрюмых тарелок и репродукторов, — незабываемый голос Вадима Синявского.
Не поинтересоваться, о чем с такой страстью и заразительным оптимизмом говорит этот удивительный человек, было невозможно.
У репродуктора я пережил все великие матчи «Спартака» моего детства — трагическое поражение 4:5 от «Динамо», блистательные победы 4:0 над «Динамо» в полуфинале и 3:0 над ЦДКА в финале Кубка СССР 1950 года.
И наконец, «Спартак» в форме сборной СССР, побеждающий чемпиона мира — сборную Германии в августе 1955 года. Футбольный ремейк Войны – 1:2 после первого тайма и 3:2 в финале.
С годами любовь становилась более осмысленной и, если хотите, идеологизированной.
Я, как и многие, очень ясно чувствовал, что «Динамо» и ЦСКА — это команды «начальства», людей системы, сознательных или стихийных конформистов. А в «Спартаке» и его болельщиках традиционно ощущались подспудное бунтарство и антисистемность. Братья Старостины против машины «Динамо». Братья Майоровы против машины ЦСКА.
Вызов хоккейного «Спартака начала 60-х невероятно воодушевил ставшую футбольно-хоккейной спартаковскую торсиду.
«Спартак» выигрывал хоккейный чемпионат всего три раза, но каждая эта победа была подвигом в битве с Системой.
С тех пор прошло более полувека.
Хоккей в «Спартаке» умер. На футбольном олимпе крепко обосновался «Зенит», потеснивший исторических соперников.
Не было у меня, естественно, никогда особых симпатий ни к «Зениту», ни к его болельщикам.
Особенно после того, как обязательным приложением к каждому матчу «Зенита» стало многократное лицезрение на экранах двух его болельщиков — на редкость выразительных персонажей Миллера и Фурсенко. Даже на беспросветно сером и отталкивающем фоне толстошеих (в нашей итерации) нелюдей-вождей эти двое выделяются какой-то воинствующей формой нравственного идиотизма.
Я был катастрофически неправ.
Выборка (Миллер, Фурсенко) оказалась совершенно нерепрезентативной для сообщества зенитовских болельщиков. 13 августа 2017 года фанаты «Зенита» сделали две великие вещи, которые не могли предвидеть ни знатоки футбола, ни знатоки политики.
Своим баннерами (предсмертная записка капитан-лейтенанта ВМС Дмитрия Колесникова и похабная улыбочка его верховного главнокомандующего) они достойней всех нас, 140 миллионов граждан России, отдали дань памяти погубленным 16 лет назад героям — подводникам «Курска».
И еще одно они сделали лучше, чем все мы.
Они вынесли, наконец, не подлежащий обжалованию приговор пожизненному путинденту. Этот приговор для него и его бригады намного страшнее, чем статьи мои и моих коллег, фильмы Алексея Навального, массовые демонстрации 26 марта и 12 июня, унизительные и оскорбительные персональные санкции американского конгресса.
Это мнение народное, выдохнутое той средой, которую путины, медведевы, фурсенки, миллеры, полтавченки до вчерашнего дня ошибочно полагали зомбированной ими массой.
Это библейская надпись на стене.
Мене, мене, текел, упарсин. Он был взвешен и найден очень легким. Только у страны ушло на это 16 лет. И сколько еще людей в России, Грузии, Украине, Сирии за это бесконечно длинное время были посланы им на смерть.