Вы здесь
«Такова формула нашей стагнации, продолжать которую так складно планируют власти»
Приятно сообщить, что для начальства пробил час позаботиться о народе. То есть — о курсе рубля. Слишком быстро поехал вниз (на день написания текста: доллар/евро — 78/92). Два месяца назад я писал, что девальвация национальной валюты — удобнейший способ перекладывания кризисных убытков на простолюдинов. И в последние дни этот увлекательный процесс пытаются приостановить. Не из альтруизма, а потому, что при таком быстром удешевлении рубля растет вероятность паники в широких массах.
Стихийные и рукотворные факторы вдруг очень неудачно друг на друга наложились. Нефть не дорожает, как почему-то надеялись, а держится около $40. Заговорили о новых западных санкциях за любовь к Лукашенко и ненависть к Навальному. Вторая волна ковида вгоняет людей и экономику в уныние. А тут еще и дружественный Трамп близок к проигрышу на выборах, да к тому же подхватил коронавирус.
И наши экономические власти — посоветовавшись, конечно, с вождем, — решили что-то сделать для рубля. Прекратили снижать ключевую ставку ЦБ. Стали понемножку выбрасывать на рынок валюту из Фонда национального благосостояния. Корпорациям, включая даже самые близкие к телу, велели перевести в рубли часть своих валютных запасов. Тщательно все подсчитав, пришли к выводу, что примерно десятую долю (где-то $2,5 млрд) валютной выручки от продажи «Сбера» следует все-таки не зажимать в резервах, а пустить в продажу.
Вы скажете: «Когда припрет, они тоже способны на жертвы». И я с вами соглашусь. Но пока жертвы очень скромные. В совокупности ради спасения нацвалюты за ближайшие пару месяцев готовятся потратить где-то сотую долю российских международных резервов. Так что рекордные $600 млрд останутся почти нетронутыми.
Поможет ли эта гомеопатия рублю? Не исключу. Если бы не созданные начальством субъективные обстоятельства, он и без поддержки стоил бы дороже процентов на десять-пятнадцать. Но ведь устройство все новых и новых субъективных обстоятельств — profession de foi нашего руководства. Поэтому не буду строить догадок.
Тем более что в начальственных экономико-финансовых планах на нынешний и 2021 год сдвигов с выбранного пути не просматривается.
Правительство еще в июне по приказу Владимира Путина сочинило «Общенациональный план восстановления экономики». Народ решили не посвящать в детали, и известен он был лишь по кратким пересказам. А потом его еще отправили на доработку и в окончательном виде утвердили только на днях.
Впрочем, некоторую конфиденциальность он зачем-то сохраняет и сейчас. Но несколько его изложений, выдержанных, так сказать, в жанре социальной рекламы, появились в авторитетных газетах. Они очень похожи, но мне лично больше всего приглянулось — своим многозначительным тоном и искренней задушевностью — повествование, опубликованное в «Коммерсанте».
Все будет хорошо и даже превосходно. «Цели плана реалистичны, хотя и выглядят на фоне настроений в деловой среде амбициозными». В чем там реализм, уловил не с первого раза. Зато с амбициозностью проблем нет: «В конце 2021 года темпы роста ВВП выше 3% должны будут наблюдаться в несколько изменившейся экономике — значимо выше мирового уровня цифровизированной, … с большей устойчивостью к кризисам и с опытом быстрого выхода из одного из самых глубоких за последние десятилетия внешних шоков». То есть до чуда рукой подать. Еще годик потерпим — и станем образцом для человечества.
И конечно же, приятно было читать, что народные богатства начнут уверенно расти, а всем нуждающимся прицельно окажут помощь.
Ключом к расцвету станет, разумеется, «активная дерегуляция (очень разнообразная)». Да-да, та самая, которая была ключом во всех великих прошлых прожектах за последние 20 лет. Новинкой является лишь то, что ее упаковали вместе с цифровизацией, ключевым словом премьера Мишустина: «дерегуляция сопровождается очень быстрым переводом коммуникаций и контроля на цифровые платформы».
Формально говоря, тотальная цифровизация административной машины означает, помимо прочего, и полный начальственный контроль над всем — этакий ЕГАИС, охвативший все разновидности деятельности и все уголки государства. А дерегуляция, наоборот, про то, что контроля станет меньше.
Но мы же не лишены сообразительности и умеем видеть за лозунгами суть. Новая программа развивает старые идеи и делает это с творческим радикализмом. Ведь именно госконтроль является стержневой идеей путиномики и краеугольным камнем застоя, который длится в России уже 12 лет, с 2008-го.
В этом переодевании старой стагнации в новомодные цифровизированные одежды и кроется тот самый глубинный реализм правительственной программы, о котором так метко упомянуто в хвалебной публикации.
Отсюда практический вывод. В короткой и средней перспективе продолжатся те мощные перемены, которые неуклонно происходили в предыдущие двенадцать застойных лет. Ведь многие думают, что стагнация была одна на всех. А это не так. Сам-то пирог не рос, но у разных едоков порции менялись по очень разным правилам.
Центр развития ВШЭ публикует «Макромонитор» — ежемесячные ключевые индексы российской экономики (с устраненной сезонностью).
Начнем с двух банальных, а потом перейдем к двум пикантным.
Индекс базовых видов экономической деятельности (по смыслу близкий к ВВП) прошел через пик в июне 2008-го. Потом падал, слегка поднимался, снова съехал вниз в этом году, и в июне 2020-го, на нижней точке нынешнего спада, составил 101,6% от уровня двенадцатилетней давности.
А индекс промышленного производства от января 2008 до мая 2020-го (старый максимум и новейший минимум выпали именно на эти месяцы) вырос за 12 лет и вовсе на 0,2%, т. е. ниже статистической погрешности определения.
Из этих цифр видим, что размер экономики, он же — размер пирога, в худшие дни 2020-го действительно был таким же, как в лучшие месяцы последнего «жирного года» — 2008-го.
А теперь внимание: переходим к едокам.
«Реальная зарплата работников организаций» за неполные 12 лет, от старого максимума (в сентябре 2008-го) до новейшего минимума (в мае 2020-го), выросла на 20,7%. То есть пирог-то остался прежним, а вот его кусок, доставшийся «работникам организаций», заметно увеличился. Кто же они? Неужели народ? Не совсем. Это работники всевозможных государственных контор и близких к государству крупных предприятий. В их рядах примерно половина от общего числа официально занятых.
Помимо «работников организаций», есть еще сотрудники предприятий поскромнее, мелкие легальные предприниматели, работники неофициального сектора, а также все неработающие — дети, пенсионеры и остальные. Как определить кусок, который стагнация оставила этим людям, которых в совокупности в несколько раз больше?
Для этого есть индикатор, называемый «реальные располагаемые доходы населения (РРДН)». Он охватывает всех россиян поголовно.
Правда, сведения об РРДН Центр развития публикует только начиная с 2013-го. Думаю, не из-за незнания, а просто ради того, чтобы картина не выглядела слишком мрачной. Но она все равно выразительна.
В июне 2020-го реальные располагаемые доходы населения составили лишь 84,8% от марта 2013-го. Все эти семь лет они снижались почти бесперебойно. Не забудем, что РРДН включают в себя и растущие заработки «работников организаций» (в тяжелейшем июне 2020-го они составили 104,2% от их же реальных зарплат в марте 2013-го). Представьте, сколько потеряли те, кто не входит в эту категорию.
Такова формула нашей стагнации, продолжать которую так складно планируют власти. Кусок, достающийся тем, кто кормится при государстве, растет даже в самые провальные для экономики моменты. А чтобы им хватило, с каждым годом урезаются куски у всех остальных, как бы много они ни давали обществу. И чем тяжелее времена, тем больше у них отнимают.
Поможет ли такая система росту экономики? Только помешает. Сможет ли сократить бедность и незаслуженное неравенство? Однозначно нет. А курс рубля удержать? Не всегда, но время от времени это удается. За что ей, конечно, тоже спасибо.