Как Россия сама создала себе проблемы с исламским терроризмом

За последние десять лет в России произошло больше серьезных террористических актов, чем в любой другой стране мира, кроме Афганистана, Пакистана и Ирака, которые, в сущности, являются зонами военных действий. Почему? Ответ на этот вопрос проливает прискорбный свет на российскую контртеррористическую стратегию, которая фактически может служить образцовым примером того, как не следует бороться с исламским терроризмом.

Сейчас принято считать, что Москве противостоит жестокое исламское террористическое движение, помешанное на джихаде, не расположенное к компромиссам и считающее причинение вреда россиянам практически самоцелью. Такова позиция российских властей, принятая также и западными лидерами. В прошлом десятилетии Джордж Буш и Тони Блэр стереотипно реагировали на террористические акты в России, быстро их осуждая и записывая в очередные примеры исламского терроризма, связанного с «Аль-Каидой» и ее фанатиками. Это бездумное принятие российской версии позволяло Москве отвечать на теракты грубым насилием, зачастую направленным против ни в чем неповинных мирных жителей, и избегать при этом международной критики.

Однако если немного углубиться в историю, возникнет совсем другая картина. В своей основе борьба Чечни против России не имеет никакого отношения к исламу. Примерно 200 лет назад Российская Империя начала колониальную войну в крошечной области под названием Чечня. После нескольких десятков лет кровопролитной борьбы чеченцы были насильно включены в состав империи в 1859 году. Когда правление царя в Москве закончилось, чеченцы начали требовать независимости, которую и получили в 1918 году.

Однако в 1920 году Ленин вторгся в регион и жестоко подавил движение за независимость, а также все последовавшие в дальнейшем восстания. Однако проблему это не решило, поэтому преемник Ленина Иосиф Сталин прибегнул к еще более жестоким мерам. В 1944 году он депортировал большую часть чеченского населения — почти полмиллиона человек — в Центральную Азию и дотла сжег чеченские деревни. Тем не менее, чеченцы сохранили свою идентичность и свои национальные устремления, и в 1950-х годах Никита Хрущев позволил им вернуться на родину.

В 1990 году, когда распадался Советский Союз, национальный конгресс, в котором участвовали все чеченские политические организации, призвал незамедлительно отделиться от Москвы. В ответ российское правительство вторглось в Чечню. За последние два десятилетия оно дважды вело там кровопролитные войны, убило десятки тысяч мирных чеченцев, опустошило изрядную часть республики и сравняло с землей ее столицу - Грозный. В итоге Москве удалось покорить Чечню и сделать ее президентом лояльного полевого командира Рамзана Кадырова, режим которого вошел в «Список худших из худших» (Freedom House заносит в него наиболее репрессивные правительства планеты). Как заключила в своем докладе 2009 года отважная российская правозащитная организация «Мемориал», «в Чечне сформировался тоталитарный режим, основанный на насилии  и страхе».

Исходно движение за независимость Чечни было светским, однако жестокое подавление постепенно делало его все более радикальным. В результате оно начало принимать помощь от всех, кто был готов ее предоставить, в том числе и от исламских экстремистов. Чеченские организации, которые всегда конфликтовали друг с другом, окончательно раскололись и стали неконтролируемыми. Россия уничтожила чеченское гражданское общество, и республику охватили запустение и анархия, позволившие расплодиться бандам. Когда в мире стали распространяться истории о жестокости русских, воинственные бойцы, стремящиеся принять участие в джихаде, начали стекаться на Кавказ, чтобы воевать с неверными. Финансирование некоторых из этих групп обеспечивали исламские фундаменталисты из Саудовской Аравии и из других стран. Даже сейчас, несмотря на царящее в Чечне внешнее спокойствие, Россия продолжает поддерживать в ней и в соседних регионах жестокий режим террора. На любые проявления религиозности она реагирует враждебно.

«Возмездие неизбежно», - заявил Путин после теракта в московском аэропорту «Домодедово», подготовив тем самым почву для нового витка цикла насилия и экстремизма. Если бы Россия подошла к чеченской проблеме не так грубо, попробовала бы провести политическую информационную кампанию или предложила бы республике более широкую автономию, сопротивление ее власти было бы упорным, но преодолимым. Теперь же, учитывая природу терроризма, с которым ей сейчас приходится иметь дело, а также свирепость террористов, нужно признать, что у Москвы, возможно, больше нет выбора. На данной стадии будет справедливо сказать, что в чеченском повстанческом движении господствует исламский экстремизм, и даже, что оно им определяется. Однако вначале все было по-другому, и результат тоже мог быть совсем другим.

За последние годы исламский терроризм не смог нанести ни одного сильного удара нигде за пределами афганско-пакистанского региона и Ирака. Нигде, за исключением России. Фактически можно сказать, что российское правительство своими действиями за последние два десятилетия внесло намного больший вклад в создание крупнейшего и наиболее активного нового центра исламского терроризма в современном мире, чем Усама бен Ладен.