Германия: «Мы были наивными в отношении России»

"Мир уже не будет прежним. По сути дела, речь идет о том, возобладает ли сила над правом, сможет ли Путин повернуть время вспять, в эпоху великодержавной политики XIX века, или же мы найдем в себе силы поставить на место таких поджигателей войны, как Путин".

Эти слова канцлер ФРГ Олаф Шольц произнес, выступая перед депутатами парламента 27 февраля, на четвертый день полномасштабного российского вторжения в Украину. Его речь вошла в историю как "речь о смене эпох", а само выражение Zeitenwende, означающее такую смену, может претендовать на звание главного немецкого слова 2022 года.

Политика Германии стремительно меняется. Помощь Украине в борьбе с российской агрессий объявлена приоритетом германской дипломатии на восточном направлении, а реформа и перевооружение армии ФРГ – бундесвера, находящегося, по признанию многих политиков и военных экспертов, не в лучшем состоянии, стала одной из главных внутриполитических задач. В "речи о смене эпох" канцлер Шольц сообщил о выделении на нужды обороны дополнительно огромной суммы в 100 млрд евро. "Сейчас речь уже не идет о том, нужны ли нам более существенные военные расходы, – говорил в ходе дискуссии на прошедшей недавно Рижской конференции вице-президент Немецкого фонда Маршалла, одного из ведущих аналитических центров страны, Томас Клайне-Брокхофф. – Споры ведутся лишь о том, как лучше использовать выделяемые немалые средства".

Военная и экономическая помощь Украине остается одной из важнейших тем политических дискуссий в Германии. По данным недавнего опроса, проведенного по заказу телекомпании ZDF, 70% немцев выступают за продолжение помощи Украине, даже если это приведет к росту цен энергоносителей, что представляется неизбежным. Поддержка Украины высока среди избирателей всех парламентских партий – от 97% у Зеленых до 60% у Левой партии, – за исключением правопопулистской "Альтернативы для Германии", которая пользуется репутацией прокремлевской: там уровень поддержки Украины составляет менее одной трети.

Поставка Украине в середине октября первой из четырех обещанных (остальные прибудут в начале следующего года) современной ракетной установки IRIS-T – модификации, которой, как отмечает немецкая пресса, еще нет на вооружении у самого бундесвера, – стала символом расширяющейся военной помощи Берлина Киеву. Громкая критика в адрес Германии, которая звучала в первые месяцы войны из уст ряда украинских политиков и дипломатов, стала заметно тише – возможно, тут сыграл роль уход со своего поста одного из самых выразительных критиков, бывшего посла Украины в ФРГ Андрея Мельника. Список вооружений и оборудования, поставляемого Германией Украине, летом и осенью действительно заметно расширился.

Впрочем, всё не так просто. Как отмечает американская журналистка и историк, специалист по странам Центральной и Восточной Европы Энн Эпплбаум, среди немецкой элиты отчасти сохраняются те иллюзии, которые завели политику Германии в тупик, не позволив немцам вовремя среагировать на агрессивные намерения Кремля. Надежды на принцип Wandel durch Handel – "перемены через торговлю" – по-прежнему живы среди части деловых кругов Германии, хотя, казалось бы, 24 февраля должно было их перечеркнуть. "Поговорите с немецким промышленником или экономистом, и вы зачастую услышите настоящий Angst ("страх" по-немецки): когда закончится эта война? Когда мы вернемся к нормальной ситуации? Помимо военного невмешательства, еще один урок, который извлекла из своей истории Германия, – это зеленый свет для бизнеса с Россией, минимум внимания к проявлениям российской агрессивности и упование на то, что тесное экономическое сотрудничество рано или поздно превратит русских в настоящих друзей", – отмечает Эпплбаум.

Аналитик Томас Клайне-Брокхофф тоже считает, что "работа над ошибками" в Германии еще далека от завершения, хотя потрясение, сделавшее необходимым Zeitenwende, оказалось весьма серьезным:

– Мы пережили первый большой внешнеполитический крах в истории современной Германии. До этого в последние 30 лет, по крайней мере на первый взгляд, можно было говорить об истории успеха: объединение страны, экономическое и во многом политическое лидерство в ЕС... И вот настал 2022 год, когда канцлер Шольц был вынужден фактически провести спасательную операцию, объявив о смене приоритетов нашей внешней и оборонной политики. До этого стратегия Германии заключалась в том, что в области безопасности мы полагались на США, в том, что касается дешевых энергоносителей, – на Россию, а в доступе на крупные внешние рынки – прежде всего на Китай. Теперь первое и третье приходится серьезно корректировать, а второе просто перестало существовать. Германия должна снова изобрести себя, переосмыслить свою роль в резко изменившемся мире.

Пока что нам не хватает даже намеков на концепцию того, как могли бы выглядеть наши отношения с Россией в будущем. Очень вероятно, что теперь мы будем долгие годы, если не десятилетия, жить не только рядом с Россией, но и в политическом смысле против России. Как именно и что с этим делать – ответов на эти вопросы пока нет, даже в самом приблизительном виде.

При этом я не уверен, что наша политическая элита в должной мере проводит работу над ошибками. Скажем, меня поражает в этом отношении поведение экс-канцлера Меркель. После своей отставки она практически не выступает публично, но успела заявить, что не считает, что совершила какие-либо крупные политические ошибки. Да, в отношениях с Россией она настаивала на том, что нужно делать упор на дипломатические методы. Но дипломатия, не подкрепленная силой, с диктаторами не работает! Или другой пример: Ангела Меркель не раз обещала, что Германия выполнит свои обязательства в рамках НАТО – выделять на нужды обороны 2% ВВП. Эти обещания давались, но так и не были выполнены. Только сейчас, после объявленного Zeitenwende, всё полностью изменилось, – считает Томас Клайне-Брокхофф.

Другой немецкий аналитик и дипломат, председатель Мюнхенской конференции по безопасности Кристоф Хойсген более сдержан в оценках, но подчеркивает роль исторического фактора как важной причины иллюзий немецких политиков в отношении Москвы. По его мнению, Россия тоже должна извлечь уроки из своего давнего и недавнего прошлого – без этого невозможно восстановление нормальных отношений с Европой:

– При канцлере Меркель мы, Германия, делали всё возможное для того, чтобы разрешить ситуацию с Украиной мирным путем – с самого начала, еще в 2014–15 годах. Путин, однако, предпочел путь агрессии, путь военных преступлений. Он сделал выбор в пользу действий, при которых мы не можем сохранять нормальные отношения с ним и его правительством. Широкомасштабное вторжение в Украину означает, что этот выбор сделан им окончательно, хотя можно вспомнить и более ранние события, прежде всего вмешательство Кремля в войну в Сирии на стороне режима Асада. В этих условиях нам ничего не оставалось, кроме как совершить то, что по-немецки мы называем Zeitenwende, то есть исторический поворот в сфере внешней и оборонной политики по отношению к России.

Мне кажется, что, поскольку корни путинской политики лежат в области неизжитых имперских устремлений, для нормализации отношений с Западом Россия должна пройти через нормализацию отношений с собственным прошлым. Заняться на общенациональном уровне тем, чем в России много лет занимались отдельные общественные активисты и организации, например общество "Мемориал". В Германии после Второй мировой войны прошел Нюрнбергский процесс, велась целенаправленная работа с населением, чтобы оно знало и понимало, какие преступления совершил нацистский режим. Я, конечно, не хочу проводить прямых аналогий, но то, что произошло в Буче и других украинских городах, вполне заслуживает не только осознания, но и отторжения со стороны россиян. В том смысле, что нормальное общество, нормальная страна не может мириться с тем, что ее именем совершаются подобные преступления. Именно поэтому я считаю, что символом того, что Россия извлекла уроки из своей истории, мог бы стать мемориал жертвам сталинизма и путинизма в Москве. Когда-нибудь в будущем, возможно, неблизком. По аналогии с памятником жертвам Холокоста у нас в центре Берлина.

– Ну, наш мемориал жертвам Холокоста и другие подобные памятники никакого отпечатка иностранного влияния на себе не несут. Они – продукт эволюции общественного сознания немцев. Мы знаем, что происходило в нашем прошлом, мы испытываем стыд в связи с этим и не собираемся ни о чем забывать. На улицах немецких городов часто можно встретить Stolpersteine – это такие микропамятники, вмонтированные в мостовую таблички с именами тех немецких евреев, которые когда-то жили по данному адресу и были оттуда отправлены в концлагеря. Это память, глубоко укоренившаяся в общественном сознании. Вряд ли для России можно придумать иной рецепт. Но желание разобраться со своей давней и недавней историей должно прийти изнутри, из самого общества.

– Да, он может занять десятилетия.

– Тут тоже нельзя сбрасывать со счетов исторический фактор. Германия знает, что ее армия когда-то убила более 20 миллионов советских граждан, что ее именем творились колоссальные преступления в агрессивной войне Гитлера. Поэтому наша Ostpolitik, "восточная политика", была начиная с 1970-х годов направлена на установление дружественных отношений со странами, которые стали в середине прошлого века жертвами нацистской агрессии. Другой важный момент: Россия на рубеже 1980–90-х годов согласилась с объединением Германии, отсюда – чувство благодарности, возникшее в связи с этим в нашем обществе.

Ошибка, которую мы совершили, заключалась в том, что мы перенесли это чувство благодарности по отношению к России на Путина и его режим. Мы были наивными в своем убеждении, что путинский режим можно ввести в рамки цивилизованной политики, что с ним можно сотрудничать, с ним можно поддерживать взаимовыгодные торгово-экономические отношения – и что эти отношения способны изменить режим и всю Россию. За эту наивность мы сейчас платим немалую цену.

– Да, согласен. Эти тенденции проявлялись и при канцлере Гельмуте Коле, и при Ангеле Меркель, и оба они с ними боролись. Для нас налаживание отношений со средними и малыми странами Центральной и Восточной Европы очень важно. Я работал в правительстве Германии с тогдашним министром иностранных дел Клаусом Кинкелем. Он считал сотрудничество со странами ЦВЕ первоочередной задачей, очень много сделал, в частности, для принятия стран Балтии в Европейский союз. Для нас это опять-таки миссия, находящаяся в рамках той работы по преодолению негативного исторического наследия, о которой я говорил. Поэтому, когда я слышу у нас споры, касающиеся того, должны ли мы поставлять оружие Украине, я напоминаю о том, что Украина была в свое время в той же мере, что и Россия, жертвой агрессии со стороны Германии, а теперь она снова попала в такую же ситуацию – только на сей раз агрессор пришел не с запада, а с востока. Когда-то за пару дней немцы убили под Киевом десятки тысяч людей, евреев и украинцев. Сейчас Украина теряет многие тысячи своих граждан из-за агрессии Путина. Понятно, что наша обязанность – помочь Украине. Что касается некоторой ностальгической русофилии, которая отчасти живет в интеллектуальных кругах Германии, то она связана с былыми временами, с XVIII–XIX веками, когда российская монархия и германские государства тесно сотрудничали, между правящими династиями были родственные связи... Но это давнее прошлое, для сегодняшней политики куда актуальнее принципы, положенные в основу Организации Объединенных Наций.

– В Германии долгие годы существовало сильное общественное предубеждение против вооружения и вообще укрепления армии. Причины изначально были те же – отвращение к милитаристскому наследию и военным преступлениям нацизма. А потом к этому добавилась определенная лень, недооценка внешних угроз, нежелание выйти, как нынче модно говорить, из зоны комфорта. Я в таких случаях "переворачиваю" аргументацию: как раз Германия с ее опытом диктатуры должна укреплять свою обороноспособность, чтобы противостоять новым диктатурам и помогать их жертвам. Сейчас это Украина, которая подверглась агрессии масштаба, невиданного в Европе со времен Второй мировой войны.

– Ну, такие декларации нужно игнорировать, потому что это исключительно вопрос польской внутренней политической борьбы. Мне жаль, что в этой борьбе правящая в Польше партия "Право и справедливость" разжигает антинемецкие чувства и использует соответствующую риторику. Понятно, что заявленные претензии никак не вписываются в рамки действующего международного права. Но я оптимист и думаю, что это временное явление, у нас с Польшей долгие годы существовали хорошие отношения, на уровне обычных граждан есть множество примеров дружеских отношений, смешанных семей и т.д. Мой 9-летний сын обожает футбол, и когда я его спросил, кто его любимый футболист, он ответил: "Левандовский из Польши!" Этого футболиста действительно очень любят у нас, он много лет выступал за мюнхенскую "Баварию". Но это лишь один пример.

– Ничего, о чем стоило бы серьезно беспокоиться. Я думаю, здесь большую роль сыграла политика компромиссов, которую Германия вела при Ангеле Меркель. Наше правительство стремилось договариваться и не было склонно отметать с порога или отрицать какие-то возражения или обеспокоенность наших соседей. Вне зависимости от истории, в демократической политике обязанность крупных и сильных стран – брать в расчет интересы стран поменьше. Иначе трудно удержать мир. Я помню, что Гельмут Коль в европейских делах часто прислушивался к советам тогдашнего премьер-министра и министра иностранных дел Люксембурга. Это важный урок для будущего – поддержание баланса интересов стран разного политического и экономического "веса", – говорит Кристоф Хойсген.

Как стало известно утром 25 октября, президент Германии Франк-Вальтер Штайнмайер прибыл сегодня утром в Киев с необъявленным визитом. Поездка дважды откладывалась. Изначально она должна была состояться 12 апреля, но была отменена по инициативе Украины. Германские СМИ утверждали, что украинский президент Владимир Зеленский не хотел видеть Штайнмайера, которого до широкомасштабного российского вторжения в Украину критиковали за тесные связи с Россией. После вторжения 24 февраля президент Германии заявил, что ошибался в своих политических оценках, в частности он назвал ошибкой то, что поддерживал строительство газопровода "Северный поток – 2".

Второй раз визит планировался 20 октября, но был отменён по соображениям безопасности из-за массированных обстрелов украинских городов, в том числе Киева, со стороны России. И вот с третьей попытки президенту ФРГ удалось приехать в Украину – с визитом, имеющим важное символическое значение, в том числе в контексте исправления прежних ошибок внешней политики Берлина.

Ярослав Шимов

Во время визита в Украину, президенту Германии, в Черниговской области, пришлось спуститься в бомбоубежище