Социологическое эхо войны без иллюзий

Августовский опрос агентством Russian Field, проведенный в Москве, проведенный под эхо прилетов украинских дронов в самый ее центр, относительно войны поделил столичных жителей на две равные доли. На вопрос в стиле «машины времени» были ли вы «за» или «против» вторжения в Украину, если бы время удалось открутить на 24 февраля, получилось 46 на 46. При этом 52% за ее продолжение и 38- за переговоры. Разумеется, без уточнения украинских условий.

На вопрос, чтобы это значило в динамике, социолог Орешкин высказал версию, которая мне кажется вполне правдоподобной. О том, что не стоит обольщаться, будто на цифры заметно повлияли украинские фейерверки над головой. Ведь эффект в таких случаях всегда двоякий – одни пугаются и задумываются, другие только ожесточаются и гасят страх в массовке агрессивно-патриотичных мракобесов.

На самом деле в этой картинке сохраняется типичный климат настроений процветающего и жирующего города, в котором  влияние войны практически незаметно – метро работает, дороги строятся, а пацанов на войну из столицы стараются не призывать. На нее и Питер отдувается рабски молчаливая провинция. Поэтому здесь интеллигентский либерализм и «опофигейство», т.е.  - желание и способность «не замечать» войну, соседствует с дежурным «патриотизмом» менее рафинированного обывателя, привычного вторить власти.

Однако, московская статистика совершенно не отражает настроения глубинки. Там, где рейтинг Путина стабильно зашкаливает за 80 и только растет, такими цифрами, скорей всего, и не пахнет. И эта бойня – война провинции. Того самого «глубинного народа», о котором всегда подчеркнуто уважительно говорит Путин и напрямую к нему апеллирует.

На вопрос, когда, как и почему российский обыватель возненавидел Украину до такой степени, что готов посылать на смерть молодежь, требуется убедительный ответ.  И он у меня есть. Имя ему – Зависть. У нее множество компонентов. Один из них впечатался в память в виде одной из ранних хроник в виде записи на окне крепкого дома оккупированной украинской деревни примерно такого содержания. «Вот же живут, суки!». Легко представить себе автора этого крика души – какого-нибудь бурята или тувинца, из которых формировались очередные порции «пушечного мяса».

Есть и более сложный мотив, которым может быть заражен какой-нибудь рязанец или уралец. И даже редкий москвич или питерец, попавший или добровольно сунувшийся на фронт. Это зависть в виде если не способности, то, как минимум, стремления украинцев к демократии. А точнее – к подражанию Западу. Пусть простой, архаичной, анархичной – но все равно контрастной к русскому ордынскому представлению об устройстве и «солидности» власти.  Это возмутительно для россиянина еще и потому, что в унисон путинским историко-социологическим фантазиям украинцев они считают «своими»- и по этносу, и по культуре, и по сцепкам истории. То есть практически «единым народом». А, стало быть, братьями, которые вообразили себя особенными. И пошли под Запад.

С помощью истеричных соловьевско-скобеевских трелей сам Запал, в советские времена таинственный и вожделенный, в путинскую эпоху превратился в жупел и исчадие всех нечистей и бед. Поэтому Пропагандон и перевел стрелку мотивации войны с тупых бредов про непонятный укрофашизм и милитаризм на доступного и простого Западного Змей-Горыныча.

Не надо быть тонким социальным психологом, что в этом мотиве антизападничества узреть подспудную злобу от неспособности самим жить собственным умом и риском из-за фантома привычки, выработанной веками крепостничества – средневекового и еще более лютого – советского. И который воплотился в культ  государства - всегда в образе вождя, на которого в обмен на покорность перекладывается львиная доля персональной ответственности.

В целом же зависть, как основной мотив, проявляется в ненависти к Инаковости. К другому полюсу, к которому тянется Украина.

Это очень важно зафиксировать, чтобы не упрощать драматизм трагедии Большой войны в Европе сопливыми сентенциями об одураченном или запуганном кровавым режимом русском народе. Который де, сам по себе, воплощение добра, миролюбия и  и великодушия.

Так что правда состоит в том, что этот сам народ, движимый лютой завистью, заведен на войну всерьез и надолго. А жертвы войны, увы, не снижают, а только повышают градус ненависти благодаря механизму воспроизводства мести. Кровь за кровь.

Наблюдатель