Вы здесь
Анализ происходящих в Иране процессов дает возможность заглянуть в российское будущее
Российская экономика уже почти два года живет в чрезвычайном режиме, который определяют война и международные санкции. Судя по тому, как все развивается, этот чрезвычайный режим может растянуться на долгие годы – как в Иране, опыт которого пронализировали в своей статье ученые Института экономики РАН Наталия Смородинская и Даниил Катуков.
Структура иранской экономики не сильно отличается от российской: обе страны сильно зависят от экспорта нефти. В режиме противодействия международным ограничениям иранские власти существуют гораздо дольше российских. Американские санкции действуют с 1979 года. C 2011-го санкции, причиной которых является ядерная программа Ирана, стали по-настоящему международными – их поддержала ООН.
Анализ происходящих в Иране процессов дает возможность заглянуть в российское будущее. Тем более, что предложенный экономическим блоком набор мер, направленных на противодействие санкциям, во многом повторяют создание Тегераном "экономики сопротивления".
Первое, на что обращают внимание в своем тексте Смородинская и Катуков – Ирану так и не удалось уйти от сырьевой зависимости. Из-за технологических ограничений импортозамещение базируется на устаревших технологиях. В большинстве отраслей иранцы либо пытаются воспроизвести то, что когда-то умели, либо всеми правдами и неправдами завозят то оборудование, которое могут достать в рамках "параллельного импорта". О новейшем оборудовании речи нет.
Построить конкурентоспособное производство в этих условиях практически невозможно, особенно если учесть, что импортозамещение нацелено на удовлетворение довольно ограниченного внутреннего спроса, а крупные мировые производители бьются между собой за глобальный рынок. Масштабы несопоставимы. Заместить продукцию низкого и среднего уровня сложности, вроде еды и одежды, еще как-то можно. Все, что сложнее, придется продолжать закупать в рамках того же "параллельного импорта".
Отсюда следует переход ко второй группе проблем, которая связана с растущей зависимостью от "альтернативных партнеров", главным из которых и для России, и для Ирана стал Китай. Зависимость от Китая выливается в требование серьезных скидок на сырье и монопольно высокие цены на их готовую продукцию. Деваться иранским и российским компаниям некуда, приходится торговать с теми, кто соглашается, причем на их условиях. Кто-то мог питать надежды на то, что благодаря санкциям российские предприятия на китайских станках займутся той самой "реиндустриализацией", о которой столько говорилось перед войной. Опыт Ирана показывает, что на практике идет "перехват обрабатывающих производств" прагматичными восточными партнерами.
Третья группа проблем неразрывно связана с двумя первыми. Это хроническая инфляция и обесценение национальной валюты. Смородинская и Катуков подчеркивают, что основным источником инфляции служат структурные проблемы. Из-за международных ограничений экспорт сжимается, а доходы от экспорта падают еще сильнее, поскольку сокращаются не только физические объемы поставок, но и цены. Партнеры, которые закупают сырье в обход санкций, требуют скидок. Ограничения на поставки в подсанкционную страну высокотехнологичных товаров и оборудования ведут к росту издержек из-за необходимости ограничения обходить.
В связи с этим приходится выстраивать сложные финансовые и логистические схемы, которые работают лишь в ограниченный период времени – до тех пор, пока они не станут прозрачными и понятными в развитых странах. Потом приходится все начинать сначала. Все это выливается в дефицит валюты, необходимой для оплаты критически важного для экономики импорта.
Такую инфляцию и девальвацию невозможно победить повышением ставок (а именно это сегодня главный инструмент Банка России, нацеленный на обуздание цен). Попытки подавить перегретый спрос не только не помогут, но еще и могут серьезно навредить, поскольку запретительный уровень ставок по кредитам скорее всего приведет к сокращению объемов производства гражданской продукции, удовлетворяющей платежеспособный спрос.
Сейчас главным драйвером роста российской экономики является так называемый "бюджетный стимул". По оценке авторов статьи, его совокупный размер в 2022-23 годах составил около 10% ВВП. Эта ситуация крайне уязвима и чревата "макроэкономической ловушкой". Высокая инфляция заставляет наращивать бюджетные стимулы. Главные статьи федеральных расходов – военное производство и социальные (военные) выплаты населению. В условиях роста цен даже для поддержания существующего производства оружия, боеприпасов, обмундирования и всего остального, что требуется воюющей армии, приходится платить все больше и больше.
Социальные пособия тоже все время приходится индексировать. Эти две статьи государственных расходов – основной источник инфляции. Рост финансирования только сильнее разгоняет цены. Если начать ограничивать расходы, можно свалиться в стагфляционную рецессию и рост социального недовольства. Ровно это и происходит в Иране.
Авторы указывают на то, что эффекты от международных санкций можно разделить на две группы. Это шоки, которые наступают непосредственно после введения тех или иных мер, и накопленные эффекты. Если шоки можно сгладить бюджетными вливаниями или административными мерами, то более длительные негативные последствия накапливаются столько времени, сколько длятся санкции. Отдельные успехи нивелируются снижением производительности и ростом структурной деформации экономики. Изоляция от развитых рынков заставляет поддерживать неэффективные и неконкурентоспособные в условиях открытой экономики производства.
У Ирана по сравнению с Россией есть два серьезных преимущества. Демографическая ситуация там радикально отличается от российской. Средний возраст почти на 10 лет ниже. Доля людей пенсионного возраста тоже ниже – в два с половиной раза. Никакого дефицита рабочих рук страна не испытывает: уровень безработицы превышает 10 процентов. Кроме того, Россия ведет полномасштабную войну, которая "перемалывает" огромное количество ресурсов (в том числе и человеческих).
Эти два обстоятельства обеспечивают гораздо более быструю структурную деформацию российской экономики, которая включает в себя перекос в пользу военно-промышленного комплекса и в ущерб гражданскому производству. Зависимость от цен на экспортируемое сырье в этих условиях повышается гораздо быстрее, а инфляционные процессы контролировать гораздо сложнее.