"Те, кто забывает историю, обречены ее повторять"

Когда в середине 70-х я впервые оказался в Америке и принялся совершать набеги на книжные магазины, меня сильно удивило наличие в открытом доступе известной книжки "Моя борьба". Впрочем, о закрытом доступе здесь не слыхали, просто у меня уже было на этот случай готовое выражение, привезенное с родины. Книга лежала на прилавках, стоила в ту пору доллара четыре, и каждый желающий мог ее приобрести. Называлась она, конечно, Mein Kampf, как впрочем и на всех других языках, на которые переведена, – чтобы сразу было понятно, о чем речь. Уж не знаю, чей это был английский перевод, их было несколько, но первый, сильно сокращенный, принадлежал, как ни удивительно, перу Эдгара Дагдейла, активиста сионистского движения в Англии, и был сделан с явной целью открыть широкой аудитории глаза на истинную природу нацизма. Помимо всего прочего эта книга, еще до прихода Гитлера к власти (когда она стала более или менее обязательным предметом обихода в каждом немецком хозяйстве), продавалась весьма успешно и сделала своего автора миллионером.

А вспомнил я об этом вот почему. В этом году истекают авторские права на Mein Kampf, принадлежащие баварскому правительству, которому они достались в 1945 году, после поражения Германии во Второй мировой войне. Правительство таким образом препятствовало ее публикации в Германии (в Америке эти законы несколько иные), но теперь, когда она становится, если прибегнуть к юридическому термину, "публичным достоянием", возникает проблема: позволить ли ее публикацию любому желающему или наложить на нее прямой законодательный запрет?

Первую часть книги Гитлер надиктовал своему соратнику по партии Рудольфу Гессу, когда они вместе отбывали срок заключения в ландсбергской тюрьме за участие в мюнхенском "пивном путче", вторая была написана уже на свободе. Лгать не буду – я ее не читал по той простой причине, что даже в стилистически причесанном английском переводе она из рук вон плоха, но я ее довольно подробно пролистал. Помимо тщательно отредактированной автобиографии фюрера она содержит большую часть идей, которые он, придя к власти, принялся претворять в жизнь, в том числе в отношении еврейского населения рейха и завоеванных территорий. Во второй части излагаются также некоторые мысли по поводу методов массовой пропаганды – реальных открытий здесь не так уже много, и сегодня они уже общеизвестны, но в целом это был весьма эффективный план обращения населения в нацистскую веру, впоследствии оправдавший себя на практике.

Итак, проблема очевидна: отпустить книгу на волю или замуровать в темнице на все обозримые времена? Доводы в пользу последнего варианта известны и понятны: даже в обширном ассортименте антисемитской и человеконенавистнической литературы Mein Kampf выделяется именем автора. Какие-нибудь "Протоколы сионских мудрецов" тоже натворили немало вреда, но ни они, ни другие им подобные пасквили никогда не стали руководством к геноциду. С другой стороны, отрезая доступ к историческим источникам, а таковым Mein Kampf бесспорно является (вспомним хотя бы граффити в помпейских сортирах), мы редактируем историю, преподнося ее затем в таком виде наивным массам и обрекая их на официально подстриженную версию.

С легкой руки Чарли Чаплина Гитлер был увековечен в образе фиглярствующего кретина, который стал на время каноническим не только в советском кинематографе, но и на экранах всего мира. И приходилось только гадать, каким образом этот полуидиот сумел загипнотизировать население одной из самых, казалось бы, цивилизованных стран мира, превратив его в отряды марширующих зомби. И сами эти зомби, точно так же окарикатуренные, не давали возможности понять, как же вышло, что в первые месяцы войны они почти без усилий захватили огромные территории и без труда захватывали в окружение и в плен миллионы советских солдат. Эти стереотипы постепенно стираются, но все еще не истреблены. Что касается книги, то она бесконечно скучна – почти невозможно себе представить, чтобы она обратила нормального человека в нацистскую веру, это сродни опасениям, что чтение телефонного справочника превратит вас в телефон. Те, кто ей поклоняется, наверняка приходят к этому уже с запасом убеждений, почерпнутых совершенно в другом месте, где письменность и грамотность играют лишь минимальную роль.

Но какой бы эта книга ни была, она – часть исторической информации. Арестованная информация оставляет по себе дыру, которую мгновенно заполняет пропаганда. Не говоря уже о том, что в эпоху интернета заполучить информацию в обход запретов – минутное дело. Лично мне кажется, что Mein Kampf – одно из лучших орудий обличения нацизма.

Любое государство накладывает некоторые ограничения на нашу свободу, нам свойственно отбирать у детей опасные игрушки, но хотим ли мы сами оказаться в положении заботливо опекаемых детей? Запрет, наложенный на одну книгу, – это прецедент, шаг в сторону цензуры, запретить вторую будет куда легче, а третий запрет пролетит как по маслу. В Америке давно стало расхожим штампом изречение философа Джорджа Сантаяны: "Те, кто забывает историю, обречены ее повторять". Но в данном контексте я просто не могу от него отмахнуться. Потому что если мы забудем, что эта книга уже была написана, если от нее сохранится только название, кому-то может прийти в голову написать ее заново.

Алексей Цветков