Владимир Буковский: "Эта ошибка должна быть исправлена"

СУЩНОСТЬ СОВЕТСКОЙ УГРОЗЫ И ЗАПАДНАЯ РЕАКЦИЯ

      Одна из наиболее существенных ошибок западного движения за мир и его идеологов состоит в их демонстративном нежелании понять природу советского режима, в их стремлении рассматривать проблему мира в отрыве от контекста более широких проблем отношений между Востоком и Западом. Слушая несколько десятилетий, как они считают, «антикоммунистическую пропаганду», они не желают слышать больше ничего плохого об СССР, автоматически приписывая это проявлениям «холодной войны» и даже не пытаясь разобраться. Это отношение, которое можно охарактеризовать как смесь высокомерия и невежества, делает их легкой добычей любой псевдотеории (или даже прямой советской пропаганды), которая окажется модной в данный момент. А кроме того, запутавшись в бесконечных и противоречивых спорах «специалистов» о природе советской системы, лидеры движения за мир верят, что им удалось найти «новый подход», делающий весь этот спор несущественным.
      Несколько месяцев назад я присутствовал на публичных дебатах по поводу «одностороннего разоружения» Запада. Лидер одной из крупнейших групп «борцов за мир», священник, начал свою речь с утверждения, что с его точки зрения абсолютно несущественно, кто в нашем мире агрессор, а кто жертва: «Это, знаете, как у меня в церковном дворе, когда подерутся мальчишки. Нет никакой возможности выяснить, кто первый начал драку, да это и не нужно. Все, что надо сделать, это разнять их».
      Мне кажется, эта метафора хорошо отражает отношение к существу проблемы, господствующее в движении за мир, и таким образом выдает главную ошибку его участников. Им кажется, что удалось избежать запутанной проблемы отношений Востока и Запада, в то время как, незаметно для самих себя, они усвоили концепцию «нормального противника».
      С этой «церковной» точки зрения модель современного конфликта выглядит весьма ординарно: два забияки настолько увлеклись своей длительной ссорой, суть которой давно забылась, пришли постепенно в такую ярость, что стали вполне способны убить друг друга и всех вокруг. Конечно же, они временно невменяемые, хотя по сути вполне нормальные существа. Гордость и ярость не позволяют им прийти в чувство и не позволят, если только мы, нормальные люди, стоящие вокруг, не вмешаемся и не разнимем их. Давайте заставим их говорить друг с другом, давайте схватим их за руки, двавайте отвлечем их от этой глупой ссоры. Пусть они лучше поймут друг друга. Правда, мы не можем схватить за руки одного из них. Что ж, тогда в лучших христианских традициях, давайте, проявляя доброе христианское смирение, остановим хоть другого. Давайте разоружим его, чтобы показать первому его миролюбивые намерения. Пусть он, так сказать, подставит другую щеку. А тот будет пристыжен.
      Вот это как раз то, что я называю смесью высокомерия и невежества. Конечно, если смотреть на мир с точки зрения церковного двора, возможно, и нет необходимости выяснять, кто агрессор, а кто жертва. Всё, что мы увидим, — это ряды могил, в коих лежат вполне дисциплинированные мертвецы, да пару ссорящихся ребятишек. К несчастью, за церковной оградой лежит большой и гораздо более опасный мир, где бродят убийцы, насильники, маньяки и прочие странные личности. Станем ли мы утверждать, что надо отменить полицию?
      К сожалению, сейчас весьма распространено убеждение (и не только среди борцов за мир), что советское правительство, как и всякое правительство в мире, озабочено проблемой благосостояния своего народа и, следовательно, жаждет сократить свои военные расходы, чтобы высвободить огромные ресурсы для нужд страны. Эта идея кажется нашим миротворцам настолько естественной, что они даже не замечают, как, вместо отказа строить концепции о советской системе, они просто усвоили весьма старую и определенно ложную. Любой человек, поживший в СССР, знает, как обманчива эта внешне естественная концепция. Не только наплевать советским правителям на жизненный уровень населения, но, более того, они сознательно не позволяют ему повыситься, а разоружение (вне зависимости от проблемы благосостояния) привело бы к очень быстрому крушению советской империи.
      Мы вполне привыкли как бы ставить себя на место противника, желая его понять. Поэтому большинство пытающихся понять поведение советских властей обычно объясняют его «нормальными человеческими мотивами», т. е. мотивами, присущими им самим. Именно поэтому такие попытки приводят к постоянным ошибкам. Ведь нормальному человеку чрезвычайно трудно влезть в шкуру психически больного. Почти как и в самой природе, при достижении каких-либо экстремальных состояний нас внезапно обескураживает какая-то аномалия. Даже логика становится аномальной в определенных крайних положениях. Скажем, если сложить два числа, умножить или разделить, мы неизменно получим новое число. Но если одним из чисел будет ноль или бесконечность, все правило оказывается неверным.
      Но давайте возьмем пример, существенный для нынешней нашей темы. Давайте возьмем ключевой вопрос: почему Советский Союз столь агрессивен, так стремится к экспансии, — и мы увидим, как много ложных теорий понастроили «специалисты».
      Некоторые считают, что нынешний советский экспансионизм — это всего лишь продолжение русской дореволюционной колониальной политики. Так сказать, дурное наследие. И правда, эта концепция была господствующей долгое время (а кое-кто и сейчас в нее верит). Благодаря этой концепции, периодически делались попытки предложить советским раздел мира на сферы влияния. Мы обязаны этой концепции Ялтинскими и Потсдамскими соглашениями, а также целым рядом других бедствий. Конечно же, каждый раз Советы охотно соглашались на раздел сфер, проглатывали свою долю, а потом принимались за чужую. Поступали ли они так оттого, что нуждались в минеральных ресурсах, территории, рынках сбыта? Нет. Их собственная территория остается неразвита, а минеральные ресурсы не добыты, и товаров им не хватает для собственного населения. С другой стороны, на Кубе или в Афганистане нет никаких полезных ископаемых, достойных упоминания. Нет никаких русских национальных интересов в Анголе или Вьетнаме. В действительности, эти новые «колонии» стоят советскому народу миллионы долларов в день каждая. Ну, разве можно назвать это классическим колониализмом?
      Есть и другая теория, значительно более зловредная, потому что она воспринята гораздо более широкими кругами на Западе, а чтобы понять ее ложность, нужно действительно хорошо знать советскую реальность. Я имею в виду теорию, согласно которой советская агрессивность вызвана страхом перед «враждебным окружением». Сторонники этой теории утверждают, что по историческим причинам, в результате многочисленных вражеских нашествий, особенно в течение последних 100-200 лет, в нашем народе возник почти параноический страх перед внешней угрозой. Эта теория внешне вполне правдоподобна, и при желании можно найти много фактов, как бы ее подтверждающих. На самом же деле, это всего лишь хитроумная комбинация очевидной лжи, неверных интерпретаций и поверхностного знания вопроса. Прежде всего, она основана на переоценке значения истории и упрощенного представления о советской системе. Начнем с очевидной лжи, заключенной в этой теории, а именно умышленного объединения желаний народа и желаний правительства в СССР. Те, кто знает нашу систему хотя бы поверхностно, конечно, помнят, что народ у нас не имеет чести быть представленным в правительстве. Проще говоря, у нас нет свободных выборов, и, стало быть, правительство не обязано выражать чувства населения. Таким образом, если мы даже поверим, что население так напугано бесконечными вторжениями, у правительства нет никаких причин разделять эти страхи. Советское правительство прекрасно осведомлено через свою огромную и вездесущую разведслужбу о малейших намерениях Запада (что, согласитесь, не слишком сложно при удивительной открытости западных обществ). Кого, например, они так напугались в середине 70-х годов, когда в СССР резко усилилась гонка вооружений? Своего лучшего друга Жискара? Или еще более дорогого друга Вилли Брандта? Англию, с ее крошечной армией (и вечным стремлением к одностороннему разоружению)? Или, быть может, Никсона с Картером, совместными усилиями зарезавших все программы перевооружения? Японию, у которой вообще нет армии?
      Фактически эта теория и не говорит о напуганном правительстве, а скорее о напуганном народе, который в «нормальной» стране мог бы заставить правительство быть агрессивным. Но тут-то как раз и ошибка, т. к. народ в СССР ничего не значит и никак не может заставить правительство что-то делать (даже снабдить население мясом). Им даже не позволят говорить вслух о своих страхах. Так кто же у нас в СССР такой напуганный? Если же взять правителей, единственная война, которую они пережили, никак их напугать не могла по очень простой причине: они эту войну выиграли. Может ли кто-нибудь показать мне победоносного генерала, который так испугался своей победы, что стал параноиком? Да и сам психологический тип наших вождей совсем иной.
      На деле, стоит лишь посмотреть на карту мира, чтобы понять, как нелепа эта теория. Можно ли поверить всерьез, что бедные коммунисты так перепугались, сидя в Кремле, что со страху защищают себя, посылая свои войска на Кубу, а кубинские — в Анголу? Посылая оружие и советников в Эфиопию и Вьетнам, а затем вьетнамские войска — в Камбоджу? И далеко не очевидно, глядя на карту, что СССР зажат в кольце враждебного окружения. Скорее наоборот, Запад окружен коммунистическими ордами. Да и в любом случае, если их паранойя может быть излечена только после установления коммунистического контроля над всем миром, какая нам разница, проглотят нас со страха или по расчету?
      И, наконец, самое важное для понимания этой зловредной теории обстоятельство состоит в том, что она была выдумана кремлевскими экспертами по пропаганде. Теория эта очень успешно эксплуатировалась в годы разрядки, когда западные правительства, исходя из нее, сознательно позволили Советам достичь военного превосходства. Вероятно, теперь они будут это отрицать, но я отлично помню аргументацию того времени. Идеологи разрядки утверждали, что, достигнув превосходства, Советы успокоятся, расслабятся, а это приведет к внешнему и внутреннему расслаблению режима, т. е. к либерализации. Результаты этого блестящего эксперимента теперь налицо.
      В действительности, советское население сознательно подвергается изо дня в день, вот уже 65 лет, пропаганде, запугивающей его этим мифическим «враждебным окружением», постоянной внешней угрозой. Коммунистические правители беззастенчиво спекулируют на трагедии нашего народа во Второй мировой войне для того, чтобы оправдать режим угнетения и свои чудовищные военные расходы. Они делают все возможное, чтобы вселить в сознание людей параноический страх перед «миром капитализма». По счастью, люди у нас достаточно психически здоровы, чтобы эти усилия вызывали только смех. Таким образом, вопреки этой теории, не параноический народ требует усилий для сверхобороны, а вполне трезвое и жестокое правительство старается породить паранойю у своего народа.
      Нет, не страх нашествия, не похмелье Второй мировой войны заставляет советских правителей полстолетия вести необъявленную войну против всего человечества, а подтвержденная вновь и вновь — на каждом съезде партии с начала этого века — решимость поддерживать «силы прогресса и социализма», поддерживать «освободительные движения» по всей планете.
      В таком случае, должны ли мы предположить, что цель советских правителей заключается в установлении мирового господства? Но даже и такая, безумная на первый взгляд, модель еще слишком нормальна, чтобы быть правильной. Говоря точнее, она слишком упрощает дело. К счастью, слишком много фактов ей противоречит и, в частности, тот факт, что ни один из нынешних советских вождей уже не верит в коммунистическую доктрину. К счастью для нас, ибо фанатик ни за что не потерпел бы уничтожения дела своей жизни. Скорее он предпочел бы уничтожить все человечество.
      На деле, это полностью циничные люди, больше озабоченные своими привилегиями и удовольствиями, чем марксизмом. Вероятно, они ненавидят свою идеологию больше, чем любой западный капиталист. Да и большинство советских людей столь же циничны, как их лидеры. Искренне верующего коммуниста теперь можно найти разве что на Западе.
      Именно эти наблюдения породили среди западных политиков фальшивые надежды на возможность иметь дело с Советами как с нормальными партнерами, т. е. вести переговоры, сотрудничать, торговать. Но попробовали — и опять все пошло не так...
      Так где же правда об этой чертовой советской системе? Несомненно, был в нашей истории период, когда вожди были коммунистическими фанатиками, готовыми пожертвовать миром в угоду своим фантазиям. Точно так же определенная часть населения с энтузиазмом приветствовала «новые идеи». Полагаю, их заблуждение простительно, идеи эти были тогда действительно новыми, взывавшими к лучшим свойствам человеческой натуры. Разве это не стоящая цель — обеспечить безоблачное счастье грядущим поколениям, освободить и объединить все человечество? Естественно, это будет нелегко, и мы должны быть готовы к тяжким жертвам. Столь же естественно ожидать ожесточенного сопротивления со стороны людей эгоистичных, лично заинтересованных не допустить наступления всеобщей справедливости, и мы должны быть готовы к безжалостной борьбе с ними. Только воля миллионов, сжатая в единое непобедимое «мы» железной рукой Вождя, может достичь невозможного.
      Но этот момент экстаза был недолгим. Постепенно, один за другим, разные слои населения трезвели, теряли иллюзии и уже сами не могли поверить своему недавнему ослеплению. Такое «предательство» сделало окруженное враждебностью меньшинство еще более безжалостным и сплоченным. «Пусть против воли, но мы заставим их строить будущее счастье. Зато их дети будут благодарить нас». Не стану описывать ту чудовищную массовую резню, к которой все это привело, — она описана много раз. Терроризированное большинство повиновалось с показным энтузиазмом, поскольку выглядеть угрюмым было равносильно бунту. Но молчаливое, пассивное сопротивление осталось. Правящее же меньшинство превратилось просто в клику, потерявшую свои идеалы в постоянной борьбе за существование, злоупотреблениях властью и привилегиях. Возникшая политическая ситуация лучше всего определяется выражением «скрытая гражданская война», в которой подобие баланса поддерживается властями при помощи некоторой степени политического террора.
      Так возникла абсолютная власть абсолютно циничной горстки людей над абсолютно циничным народом, уверяющих друг друга в своей искренней жажде строить идеальное общество будущего. Идеология же осталась существовать, но не в умах людей. Почти как в научной фантастике, идея отделилась от своего субстрата и окаменела в структурах общества. Она превратилась в институцию, которая не позволит никому (даже своему главному управляющему) отклониться от мертвой догмы. Воля миллионов остается сжатой в кулаке абстракции.
      В этой стране практически нет свободных людей. Государство — единственный работодатель — никому не позволит быть финансово независимым, точно так же как не терпится в этой системе любая другая независимость. Каждый должен исполнять «полезную» задачу, осуществлять нужную функцию. Притом несколько систем тайной полиции и служб безопасности шпионят друг за другом и вместе — за всеми остальными. Не удивительно, что такая система породила человека «нового типа», который думает одно, говорит другое, а делает третье.
      Огромная инерция этой системы тоже не удивительна. Например, теперь уже нет тех, кого можно назвать «классовым врагом», нет нужды терроризировать и загонять в лагеря миллионы людей. Тем не менее, бесчисленные концлагеря продолжают существовать, ставши неотъемлемой частью экономической, политической и духовной жизни страны. Никто уже не верит теперь в окончательную победу коммунизма во всем мире, да никто и не хочет ее, но внешняя подрывная деятельность и необходимость всеми силами поддерживать «социалистические силы» стала неотъемлемой частью машины. Теперь уже система правит людьми.
      Но есть и еще что-то более важное, чем инерция, — инстинкт самосохранения правящей клики. Оседлав однажды тигра, почти невозможно потом спрыгнуть с него. Попытка внутренней либерализации может оказаться роковой. Само количество ненависти, накопившейся в стране за 65 лет социалистического эксперимента, огромно, результаты любой реформы настолько непредсказуемы, а, пуще всего, уничтожение самой власти этой клики и их сказочных привилегий (а то и физическое их уничтожение) настолько вероятны при ослаблении центральной власти, что трудно ожидать от властей заигрывания с либеральными идеями. Только угроза неизбежной и скорой гибели может заставить советских правителей провести серьезные внутренние реформы.
      Две стороны советского режима — внутреннее угнетение и внешняя агрессивность — неразрывно взаимосвязаны, создавая своего рода порочный круг. Чем больше режим гниет изнутри, тем больше усилий тратят правители, чтобы представить миру устрашающий фасад. Им нужна международная напряженность, как вору нужен покров ночи. В политической атмосфере скрытой гражданской войны, огромные и бессмысленные жертвы последних 65 лет, постоянные экономические трудности и отсутствие основных прав (как и сказочные привилегии правящей клики) могут быть оправданы только постоянной внешней угрозой и необходимостью с ней справиться, т. е. «враждебным окружением» и подрывной деятельностью «мирового империализма». В этой искусственно созданной военной ситуации требование рабочим лучшей доли или требование нацией независимости будет немедленно расценено как «подрывная деятельность», как «игра на руку врагу».
      Однако недостаточно создать дьявола, чтобы поддерживать чистоту веры. Этот воображаемый враг должен постоянно терпеть поражение, а то как бы лукавый не соблазнил нетвердых. Любой ценой нужно добиться поражения американского «империализма» и любыми средствами способствовать освобождению пролетариата в странах капитала. Стоит лишь не оказать помощи «братской стране» или упустить возможность установления коммунистического режима в созревшей для этого стране — и это неизбежно будет воспринято как слабость власти, а стало быть, как добрый знак угрюмому и обозленному населению дома. Любая неудачная международная авантюра может начать цепную реакцию развала империи. Вот почему не могут они потерпеть народного восстания в Венгрии, «весны» в Праге, антикоммунистической «священной войны» в Афганистане или второго полюса власти в Польше. Отзвуки почувствуются во всех остальных странах социалистического лагеря, так же как и на Украине, и в Прибалтике, и в Средней Азии. Сценарий советской агрессии угнетающе однообразен. Сначала нужно подорвать демократическое государство изнутри, помогая дружественным «прогрессивным силам» прийти к власти. Затем приходится поневоле спасать своих обанкротившихся «прогрессивных» друзей, когда сопротивление народа грозит их свергнуть.
      Агрессивны ли они от испуга? Да, но только напугали их не кучи ваших железок и не ваши неумелые попытки создать оборону. Они смертельно напуганы собственным народом, потому что знают — конец неизбежен. Вот почему нужны им постоянные победы над «враждебным окружением». В каждой такой победе заложена простая угроза своему порабощенному населению: «Видите, пока что мы еще достаточно сильны и никто не может противостоять нашей мощи».
      Если вы чем и страшны им, так это своей свободой и благосостоянием. Они не могут потерпеть демократическое государство вблизи своих границ (или вблизи границ своих сателлитов), потому что пример процветающей демократии под самым их боком может оказаться слишком заразительным.
      Теперь, установивши все это, давайте спросим себя: что произойдет, если Запад односторонне разоружится? Последует ли СССР такому примеру? Определенно нет. Это означало бы быстрый распад советской империи и полное крушение их власти. Означает ли это, что их стальные лавины хлынут на беззащитные страны Запада? Опять же, полагаю, нет. Им не нужна ваша территория, которую было бы трудно удерживать в любом случае. Более того, где будут они приобретать зерно, технологию, товары, кредиты и т. п., если их нежизнеспособная экономическая система будет навязана Западу? Вы нужны им так же, как Китаю нужен Гонконг. Но с этого самого момента вы постепенно начнете утрачивать свою свободу, оказавшись под постоянным и ничем не сдерживаемым советским шантажем.
      Вы можете любить или не любить свои профсоюзы, но хотите ли вы, чтобы они опасались иностранного вторжения каждый раз, как возникает возможность большой забастовки (как это было в Польше на протяжении шестнадцати месяцев)? Можно любить или не любить свою прессу, но хотели бы вы соблюдения ею строжайшей самоцензуры, дабы избежать гневной реакции могучего соседа (как это происходит в Финляндии)? Можно любить или не любить парламентскую систему, но, по крайней мере, вы свободны выбирать кого вам хочется, не принимая во внимание желаний иностранной державы. Никто не угрожает прийти и навязать вам правительство со стороны (как в Афганистане). Природа же советской системы такова, что она не успокоится, пока вы не станете полностью ей подобны.
      Итак, мы приходим к очень важному заключению: альтернатива сейчас не «война или мир», а скорее «свобода или рабство». Мир и Свобода оказались неотделимыми, а старая формула — «лучше быть красным, чем мертвым» — просто глупостью. Те, кто ей последует, будет и красным, и мертвым. Хотим мы того или не хотим, не будет на земле ни мира, ни ослабления напряженности, ни плодотворного сотрудничества между Востоком и Западом, до тех пор пока советская система не изменится радикально.
      Дошла ли эта очевидная и простая истина хоть раз до западных политиков? Сомневаюсь. В известном смысле можно понять озабоченность участников движения за мир.
      Стереотипное увеличение военных расходов и накопление новых железок, каждый раз в ответ на очередное проявление советского комплекса «нестабильности-агрессивности», просто неадекватно. Как минимум, оно недостаточно. Это не изменит советской системы, не предотвратит советской экспансии, особенно в Третьем мире. Советская идеологическая война значительно тоньше большой ядерной дубинки. Начнем ли мы, например, ядерную бомбардировку Москвы, если завтра начнется восстание различных племен в Пакистане, инспирированное Москвой? Или если коммунисты захватят власть в Иране?
      В мире хватает «естественных» проблем, вызванных местными условиями. Но влияние Москвы немедленно превращает их в важные стратегические проблемы. Было бы бессмысленно пытаться решать их по всему миру военными средствами. Простая логика подсказывает, что нужно прежде всего покончить с источником основной проблемы мира — с советской системой. Мы должны найти эффективный способ помочь советскому населению в его стремлении к перемене. В конечном итоге, это самый большой союзник Запада.
      К сожалению, Запад до сих пор не оценил этого, постоянно продолжая укреплять советскую систему кредитами, технологией, торговлей. Зачем же Советам беспокоиться и проводить рискованные внутренние реформы, если их нежизнеспособную экономику периодически спасает Запад? Запад еще достаточно богат, чтоб их выручать, Сибирь же, в свою очередь, достаточно богата газом, золотом, брильянтами.
      Мы дрожим от негодования, когда слышим о советском вторжении в очередную страну. Мы ненавидим этих послушных солдатиков, всегда готовых исполнять, что им прикажут. Что они, роботы? Ну, а что мы им предлагаем делать? Неужто мы всерьез ожидаем, что они взбунтуются и пойдут под расстрел, в то время как весь мир продолжает снабжать их палачей товарами, кредитами и современной технологией? Не кажется ли вам, что мы спрашиваем с них больше, чем с самих себя? Так или иначе, а этот порочный круг должен быть разорван, если мы хотим жить как люди. Почему же не начать там, где легче?
      Как раз сейчас, более 90 тысяч этих самых «роботов» оказалось в афганском капкане. Они не могут взбунтоваться, потому что их ждет верный расстрел. Несмотря на это, доходят слухи об отдельных бунтах (и расстрелах). Они не могут дезертировать, потому что их или убьют, по дороге, или, если им посчастливится пробраться в Пакистан, власти этой страны вернут их советскому командованию (т. е. опятьтаки под расстрел). Пытается ли хоть одно правительство в мире помочь им? Нет. Вместо того несколько европейских стран решили покупать советский газ, возможно, тот самый, что Советы выкачают из Афганистана в счет компенсации за «освобождение».
      Сейчас вот много шумят о Польше. Много шума, много дымовых завес. Но разве хоть одно правительство хоть чем-нибудь пожертвовало? После громовых речей европейские страны решили не применять экономических санкций против стран восточного блока, потому что санкции «возможно, повредят нам больше, чем им». Спрашивается, зачем же было устанавливать такие отношения, которые делают вас еще более зависимыми от врага? Почему же и теперь вы продолжаете подписывать соглашения такого же типа (о советском газе, например)? Американские банки недавно решили покрыть огромные польские долги, потому что «банкротство Польши подорвет мировую финансовую систему». Что же вы будете делать, если завтра страны советского блока откажутся платить долги и прекратят торговлю с вами?
      Так вот как понимается здесь борьба за мир и свободу: люди на Востоке должны жертвовать своими жизнями, вы же не должны жертвовать своими доходами? Не удивительно, что польская армия не торопится бунтовать.
      Введение экономических санкций против польской военной хунты — фактически не просто одна из возможных мер в арсенале Запада, а его прямая обязанность по условиям Хельсинкского соглашения, суть которого — прямая связь между безопасностью, экономическим сотрудничеством и соблюдением прав человека. Если это уже забыто, кому нужен весь этот шум в Мадриде?
      Говоря по правде, я не верю, что дело в забывчивости, так же как я не верю, что западные банкиры, промышленники и правительства настолько «глупы», чтобы привязать себя к советской колеснице по ошибке. Нет, это их сознательная политика, открыто проповедовавшаяся в годы разрядки и скрыто исповедуемая теперь. Более того, это их жизненная философия. Они большие любители стабильности, эти банкиры и бизнесмены. Они категорически против движений сопротивления в коммунистических странах, против самой перспективы освобождения порабощенных народов Востока. Они верят, что спасают человечество от угрозы реального столкновения, сознательно ограничивая возможности любого будущего правительства что-либо изменить, сохраняя, таким образом, навеки некоторый уровень международной напряженности и ядерной угрозы, но недостаточно большой, чтобы быть реально опасным. Они-то и есть величайшие миротворцы, гораздо более мощные, чем все эти толпы на улицах европейских столиц. Благодаря им, мы постепенно спускаемся в Эпоху Тьмы.