Люди всему верят и живут в плену этих мифов, а на самом деле ситуация просто страшная

Как формировалась нынешняя власть в России и кто есть кто. Своими воспоминаниями делится бывший депутат Ленсовета, правозащитник Александр Родин.

– Я к этому заранее не готовился. Для меня это было несколько неожиданно, но сказать, что психологически я не был готов к этой работе, я тоже не могу. Незадолго до этого я проходил службу в Вооруженных силах офицером в авиации ракетных войск стратегического назначения, и мне пришлось столкнуться с рядом проблем. На Камчатке есть полигон Кура. Там солдат использовали как рабов для заготовки красной икры, деликатесной рыбы, пушнины. Как я узнал уже позже, все это вывозилось с Камчатки в Москву на самолетах АН-12, в частности для руководства ракетных войск стратегического назначения, практически каждую неделю. Под Москвой эти самолеты принимал аэродром Ермолино, а оттуда это все распределялось. Все посылки были подписаны, на них были указаны телефоны. Я летал на этом самолете и своими глазами видел всю эту процедуру.

Я как советский офицер был членом партии. И однажды на собрании, когда я осмелился поднять этот вопрос, на меня было оказано очень сильное давление: в течение суток начальник полигона приказал отправить меня в психиатрическую больницу, но они не знали, с каким диагнозом. Для этого не было никаких оснований, тем не менее, начальник даже выделил самолет, чтобы меня отправить. Правда, я не смог улететь в тот день, потому что был сильный боковой ветер. Продержав практически сутки под домашним арестом, они меня вывезли, но положили в обычное отделение якобы для того, чтобы подлечить спину. Главное для них было – убрать меня оттуда любой ценой. И когда я увидел всю эту ложь, фальшь и несправедливость, я понял, что всё это не для меня, я не могу больше там находиться. Я, естественно, предал огласке все эти случаи, но это было последней каплей: я навсегда расстался с Вооруженными силами и перешел к другой жизни.

Тогда мы уже знали об академике Андрее Сахарове. Я помню, как ночами мы смотрели захватывающие репортажи со съезда депутатов. Мы испытывали гордость за то, что есть люди, которые способны отстаивать свою точку зрения. Оказавшись в Ленинграде, я включился в политическую работу, познакомился с активистами Демократического Союза, много читал, общался. Это подтолкнуло меня к тому, чтобы попробовать свои силы. Тогда я был молод, сил было много.

Результат оказался просто фантастическим. По сути, по итогам выборов у меня был самый высокий рейтинг среди всех депутатов, хотя мне никто не выделил ни одной копейки на избирательную кампанию. Все, что я делал, это проводил множество встреч с избирателями здесь, в Купчино. И люди увидели во мне человека, которому можно довериться.

– Я как-то сразу почувствовал, что мне нужно заниматься вопросами, связанными с правами детей, несовершеннолетних. Отчасти это связано с трагедией, которая была в моей жизни: я потерял двух дочерей, так что для меня этот вопрос был естественным. И я никогда не пожалел об этом выборе. В рамках комиссии по правам человека мы создали подкомиссию по правам детей-сирот.

Я очень много сил потратил на то, чтобы посетить большинство сиротских учреждений. Я хотел разобраться: почему у нас их так много, почему так много детей с задержкой развития, психоневрологических учреждений. Одних домов ребенка в городе было шестнадцать, и все они были психоневрологическими. Почти половина детских домов-интернатов тоже были психоневрологическими. Важно было понять, почему так много детей практически поражены в своих правах. Ведь эти диагнозы лишали их права получить нормальное образование, а в дальнейшем – достойную профессию. В школах они учились по сокращенной программе.

Нужно было также понять, насколько эти диагнозы соответствуют действительности. Я пробовал выяснить это с помощью российских специалистов и понял, что это невозможно. Они ссылались на всякие ведомственные инструкции, на некие подзаконные акты, которыми они руководствовались, и убедить их в том, что они неправы, было крайне сложно. Без привлечения международных экспертов оценить эту ситуацию объективно не представлялось возможным – я это остро почувствовал и написал письмо в оргкомитет Международной конференции по правам человека. Это была вторая Международная конференция, проходившая в сентябре 1990 года в Петербурге. И я попросил оргкомитет этой конференции оказать нам содействие, пригласить в Россию экспертов.

Я был очень удивлен тем, насколько серьезно и активно подошли к этому вопросу международные организации. Откликнулось и польское отделение "Врачей мира", и "Международная христианская солидарность", лидером которой тогда была баронесса Кокс, сама в прошлом имевшая отношение к медицине и понимавшая эту проблему. Вместе с ней в Петербург приехали специалисты в области детской психологии и психиатрии. Мы обсудили ситуацию, появился план дальнейшей работы, и в течение следующего года (это были 1992-1993 годы) мы проводили интенсивную работу в сиротских учреждениях. Специалисты занимались тестированием по международной системе Векслера.

Международным экспертам было очень нелегко даже со мной, депутатом, посещать эти заведения. Я помню, сколько изобретательности надо было проявлять, чтобы открывать их двери. Ни директора их не были заинтересованы в нашем визите, ни детские психиатры, которых возглавляла печально известная Людмила Рубина – она тоже была не в восторге и делала все для того, чтобы помешать нашей работе. Но, к счастью, большинство вопросов удалось благополучно решить, и работу мы завершили.

В течение полутора лет две независимые группы польских и британских экспертов независимо друг от друга провели два исследования, результаты которых были почти одинаковыми. Основной вывод польских экспертов заключался в следующем: примерно 82% детей, которым в Советском Союзе поставили диагнозы "олигофрения", "дебилизм", "грубая задержка психомоторного развития" и другие, оказались по международной методике Векслера абсолютно нормальными, а остальные были на нижней границе нормы. Это был шок! Как это возможно? Дети всю жизнь жили с этими диагнозами, а по международным методикам они были совершенно здоровыми детьми! Они должны были нормально учиться, получить настоящие профессии, иметь нормальные условия жизни, а не мыть трамваи и автобусы после четырех лет школьного образования!

– Да, я хорошо помню первый такой случай, с которым мне пришлось столкнуться. Это был 1991 год. Тогда еще существовал Советский Союз. Мы получили письмо из посольства СССР в Испании. Там рассказывалось о жуткой ситуации. Некая Нелли Бедерова, которая показывала удостоверение сотрудника Комитета по внешнеэкономическим связям мэрии Санкт-Петербурга, предложила испанским семьям оказать содействие в вопросах усыновления российских детей. Тогда еще международного усыновления, по сути, не было, этот процесс только-только начинался. Она взяла задаток, крупную сумму денег с каждой семьи, а семей было больше сотни (возможно, и больше, просто некоторые семьи отказались говорить об этом публично). Затем эта женщина скрылась.

Нужно было понять, кто этот человек, действительно ли она работает в Комитете по внешнеэкономическим связям мэрии Санкт-Петербурга. Моим естественным желанием было встретиться с председателем этого комитета (а тогда его возглавлял Владимир Путин) и задать ему этот вопрос.

Я хорошо помню этот день. Я поехал в Смольный, дождался его (он опоздал). Я задал ему этот вопрос: кто такая Нелли Бедерова и действительно ли она работает в его комитете. Трудно сказать – возможно, он и слышал эту фамилию, но не хотел это афишировать. Он достаточно вежливо уклонился от ответа и, по сути, никакой информации, ни отрицательной, ни положительной об этой Бедеровой так и не дал. У меня есть ощущение, что она была сотрудницей этого комитета. Возможно, она не была официальной сотрудницей, но мы знаем, что в некоторых государственных ведомствах работают люди "под прикрытием", то есть официальные должности у них отсутствуют, но они являются внештатными сотрудниками, секретными агентами. Я узнал, что такие есть и в ГУВД. Они занимают достаточно высокие должности, и это люди, к которым, как это ни странно, есть серьезные вопросы с точки зрения права.

Потом уже, намного позже мы занимались делом американского врача, которого в Америке обвиняли в сексуальных преступлениях, но арестовали его в Петербурге. Когда его арестовали, стали выяснять, кто был конкретным инициатором ареста, кто непосредственно направлял деятельность правоохранительных органов. Выяснилось, что этим занимался секретный агент ГУВД. Официально он не являлся сотрудником ГУВД, но его видели в форме подполковника, с пистолетом. Он и сейчас там работает. Официальная его должность была – воспитатель в Центре восстановительного лечения на Крестовском острове, якобы обычный воспитатель. Но на самом деле он как ведущий психолог руководил этой службой и участвовал в допросах несовершеннолетних, которые либо становились жертвами сексуальных преступлений, либо сами были каким-то образом вовлечены в эту деятельность.

После достаточно серьезного расследования, включая и журналистское (этим независимо от нас занимались журналисты газеты "Ваш тайный советник", и они, и мы опрашивали подростков, снимали с ними видео, причем мы снимали с представителями правоохранительных органов, вполне законно), выяснилось, что как минимум десять подростков давали показания о том, что этот представитель ГУВД, который был у них главным по допросам детей, сам является серийным педофилом. Дети в подробностях рассказывали, что он делал. Когда я с ними разговаривал (а мне это было очень трудно), они рыдали. Сохранились видеозаписи, я передавал их в полицию. Но мне сказали, что это дело нераскрываемо – так же как и убийство Михаила Маневича, после которого прошло уже почти двадцать лет, а оно так и не раскрыто.

Этот офицер продолжает там работать, и, видимо, пока у него есть высокопоставленный покровитель (возможно, на уровне генеральной прокуратуры), завершить эти дела так и не удастся. Но ужас состоит в том, что люди, которые совершают эти страшные преступления сексуального характера в отношении детей, сами и отвечают за расследование в городе преступлений на сексуальной почве! Я не могу себе представить, в какой стране такое возможно…

– Эта тема продолжает меня волновать и сейчас, хотя прошло много лет. Так случилось, что в тот день, 18 августа 1997 года, я возвращался из Комитета по образованию Ленинградской области, утром вышел на Невский и увидел всю эту картину. Я не видел сам момент, но видел последствия. Я читал много разной информации по этому вопросу. Что меня до сих пор беспокоит, несмотря на то что было очень много громких заявлений, включая заявление Анатолия Чубайса о том, что расследование закончено, а убийцы наказаны... Если вы помните, на первых порах, во второй половине 1997 года, расследованием этого дела занимались следователи ГУВД и главными подозреваемыми были два человека. Как заказчик подозревался банкир Юрий Рыдник, а исполнителем и организатором этого убийства следствие на законных основаниях считало Игоря Дивинского, его охранника. Последний был известным специалистом в области снайперского дела. Он профессиональный снайпер, имеет удостоверение “Лучший снайпер ГРУ”, прошел Афганистан, имеет богатый опыт в этом плане. Убийство Маневича, безусловно, требовало именно таких навыков. В его машину стреляли на ходу, с большого расстояния, с крыши, так что это мог выполнить только опытный киллер. Дивинский рассматривался как главный подозреваемый в этом деле.

Но вот что происходит дальше. В июле 1998 года Владимир Путин становиться главой ФСБ.

– Да, его неожиданно назначили. И тут же разгоняют эту следственную бригаду ГУВД, выпускают на свободу Дивинского, то есть он фактически получил возможность исчезнуть. Есть информация о том, что его в этот период вообще не было в России, он уехал на длительный период, и никто ничего о нем не слышал.

Вся информация на эту тему из интернета была стерта, и после этого обсуждались только некие новые версии, которые родились уже после того, как Путин стал директором ФСБ. Там рождались совершенно фантастические версии, но задача была одна: пустить пыль в глаза, отвлечь внимание, назвать какие-то новые фамилии. Однако главная цель была, на мой взгляд, спасти этих реально обвиняемых – Игоря Дивинского и Юрия Рыдника, а с другой стороны, попытаться уже по полной программе наказать того, кто был ответственным за провал Анатолия Собчака на выборах в 1996 году. А это был Юрий Шутов.

Я никогда не был поклонником его талантов – ни писательского, ни политического, тем более что в одной из своих книг он и меня затрагивал. Но дело не в этом. Меня в данном случае волновало, насколько он мог быть вовлечен в это дело. Многие, наверное, помнят известный эпизод (его показывали по телевидению, и сейчас его можно найти в интернете), когда суд Калининского района принимает решение о том, что Шутов невиновен, освобождает его и тут же в суд врываются спецназовцы в масках (я уверен, что это был спецназ ГРУ, то есть люди Дивинского). Всех кладут на пол, Шутова забирают и увозят в тюрьму ФСБ.

Все хорошо знают, что было дальше. Его практически назначили убийцей, суда почти никакого не было, он был отправлен в колонию "Белый лебедь", где и скончался пару лет назад. С моей точки зрения, это было, конечно, чисто политическое убийство – ему устроили медленную мучительную смерть в тюрьме. С моей точки зрения, это убийство полностью на совести Путина, потому что все началось с того дня, когда он стал директором ФСБ.

– Я не могу, конечно, подробно комментировать эти вопросы, но есть большая вероятность того, что Маневич действительно мешал близким друзьям Путина, в частности, в вопросах о приватизации Петербургского морского порта. Это был ключевой момент. Через порт шла вся торговля. Завладеть таким лакомым кусочком мечтали многие, в том числе к этому имел отношение и Алексей Миллер (c 1996 года – директор по развитию и инвестициям компании "Морской порт Санкт-Петербурга"), и Герман Греф (с 1998 года он вошел в состав совета директоров компании "Морской порт Санкт-Петербурга"). И Анатолий Чубайс тоже имел к нему отношение.

С моей точки зрения, именно с этого момента между этими людьми и Путиным был заключен некий политический союз. Я абсолютно уверен, что они прекрасно знали, кто виновен в убийстве Михаила Маневича, но, видимо, решили пойти на компромисс со своей совестью и заключили тогда политический союз с Путиным. Он им гарантировал должности и безопасность за их молчание. Чубайс и сделал эти известные заявления о том, что дело закончено и убийцы найдены, а на самом деле убийца был назначен.

Я уверен, что придет время – конечно, это будет уже после Путина, – когда удастся провести новое расследование и мы узнаем имена настоящих убийц.

А вообще, меня шокировало, что Игоря Дивинского, который не имеет ни экономического, ни гуманитарного образования, назначают главой администрации Санкт-Петербурга, вице-губернатором, и он становится "серым кардиналом" города. Официально известно, что через него идет 60% всех финансовых потоков Петербурга, он получил право назначать глав районных администраций, то есть, по сути, он является реальным руководителем города. Как такое возможно? Символично, что он занял такую же должность, какую занимал Михаил Маневич.

Мне было горько и страшно смотреть на то, как Игорь Дивинский открывал памятник Михаилу Маневичу. Это за гранью человечности. Все настолько замешано на лжи… Люди всему верят и живут в плену этих мифов, а на самом деле ситуация просто страшная. Страшно видеть, что происходит и в городе, и в стране.

Виктор Резунков