15 июня 1940 года СССР аннексировал Латвию, Литву и Эстонию

15 июня 1940 года войска Красной армии вошли на территорию трех независимых балтийских государств — Латвии, Литвы и Эстонии. Одни назвали это «первой оккупацией Прибалтики», другие — «добровольным присоединением» прибалтийских республик к СССР. Заплаченная цена — сотни тысяч жизней и миллионы порушенных судеб. Те события — по-прежнему незаживающая рана, не дающая примириться людям по разным сторонам границ. Здесь нет одной правды, а черное перемешано с белым и все приправлено страшной смесью из боли, крови и взаимной ненависти.

Летом 1940 г. Литва, Латвия и Эстония оказались под контролем Советского Союза. Во всех трех странах события проходили по одному сценарию – осенью 1939 были подписаны договоры о взаимопомощи между Советским Союзом и Прибалтийскими республиками. В результате этих договоров на территории трех прибалтийских государств были размещены части Красной армии. В июне 1940 советское руководство объявило о том, что власти Литвы, Латвии и Эстонии не выполняют условий подписанных договоров, после чего каждому из этих государств были предъявлены ультиматумы со стороны СССР.

Первой поздним вечером 14 июня 1940 года ультиматум получила Литва. В нем Советы обвиняли руководство Литвы в препятствовании деятельности Красной армии на территории страны, похищениях и убийствах военнослужащих. Также Литве ставилось в вину вступление в союз с Латвией и Эстонией, что, как написано в тексте ультиматума, «нарушило советско-литовский Договор о взаимопомощи, который запрещает обеим сторонам заключать какие-либо союзы или участвовать в коалициях, направленных против одной из Договаривающихся сторон» (статья У1 Договора)». «Советское правительство считает установленным, что этот военный союз направлен против Советского Союза», - говорится в ультиматуме. Литве были предъявлены 3 требования – предать суду виновников провокаций против советских гарнизонов, министра внутренних дел Скучаса и начальника политической полиции Повилайтиса; сформировать в Литве правительство, которое готово обеспечить выполнение Договора о взаимопомощи; а также пропустить на территорию Литвы советский воинский контингент, достаточный для выполнения условий Договора.

Срок действия ультиматума был всего около 9 часов. Как сообщает официальный сайт Сейма: «Литовское правительство, собравшееся на последнее заседание, приняло советский ультиматум, а 15 июня советская армия заняла всю страну. Началась оккупация Литвы».

Впоследствии было сформировано Народное правительство и проведены выборы в Народный сейм, который 21 июля 1940 года составил запрос о вступлении Литвы в состав СССР, и уже 3 августа было объявлено о создании Литовской ССР.

Источник

***

Кремль и Балтия. 70 лет спустя

В странах Балтии проходят памятные мероприятия, посвященные 70-летию советского вторжения. Моральная и правовая оценка событий лета 1940 года как оккупации и последующей аннексии была дана не только Советом Европы, Европейским парламентом, Европейским судом по правам человека и Конгрессом США, но и — на самом высоком уровне — Российской Федерацией. В преамбуле к российско-литовскому договору об основах межгосударственных отношений президент Борис Ельцин официально признал факт советской аннексии.
Для нынешних российских властей такой пустяк, как историческая правда, значит немного. Высокие чиновники, не осознавая глубину кощунства, продолжают твердить, что действия Сталина «не вступали в противоречие с нормами действовавшего в то время международного права» и что военный захват Латвии, Литвы и Эстонии осуществлялся «на договорной основе».
Последее утверждение отчасти верно. 23 августа 1939 года министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп и нарком иностранных дел Советского Союза Вячеслав Молотов подписали договор о ненападении. В секретном дополнительном протоколе гитлеровский Рейх и сталинский СССР поделили Европу на сферы влияния. В сферу Кремля, в частности, входили Латвия и Эстония. Заключенный 28 сентября советско-германский договор о дружбе и границе передал Сталину и Литву.

24 сентября 1939 года, через неделю после ввода Красной армии в восточную Польшу, Молотов сообщил главе эстонского МИДа Карлу Сельтеру о намерении СССР разместить в Эстонии военные базы. «Не принуждайте нас применять силу», — предупредил сталинский нарком. Аналогичное требование было предъявлено двум другим балтийским государствам. В условиях начавшейся войны, когда страны антигитлеровской коалиции, Великобритания и Франция, не имели возможности вмешаться в ситуацию на востоке Европы, балтийские страны были вынуждены принять требования Москвы и подписать «договоры о взаимопомощи», предусматривавшие размещение на их территории 70-тысячного контингента РККА. Уже в октябре первые советские эшелоны пересекли границы балтийских стран. Части Красной армии разместились в Лиепае, Вентспилсе, Приекуле и Питрагсе (Латвия), в Палдиски, Хаапсалу, на островах Сааремаа и Хийумаа (Эстония), в Новой Вилейке, Алитусе, Пренайе и Гайжунайе (Литва). В конце октября в Лиепаю прибыли крейсер «Киров» и эсминцы «Сметливый» и «Стремительный».

Вступление в город Вильно частей Советской Армии, 1939

В мае 1940 года Германия начала массивное наступление в Западной Европе. 10 мая силы вермахта вторглись во Францию, Бельгию, Нидерланды и Люксембург. 4 июня войска Ленинградского, Калининского и Белорусского военных округов РККА под видом учений выдвинулись к границам балтийских государств. Советские гарнизоны на территории Латвии, Литвы и Эстонии были приведены в состояние боевой готовности. 14 июня пал Париж. В тот же день Вячеслав Молотов вручил министру иностранных дел Литвы Юозасу Урбшису ультиматум: сформировать просоветское правительство и обеспечить свободный доступ дополнительным частям Красной армии. Два дня спустя, 16 июня, такой же ультиматум был предъявлен послу Латвии Фрицису Коциньшу и послу Эстонии Аугусту Рею. Президент Литвы Антанас Сметона призвал к вооруженному сопротивлению, однако большинство его министров посчитали, что реальной альтернативы выполнению советских требований не существует. Такое же решение при выборе между «мягкой» и «жесткой» оккупацией приняли президенты Латвии и Эстонии Карлис Ульманис и Константин Пятс (точно так же 15 марта 1939 года президент Чехословакии Эмиль Хача формально «утвердил» переход своей страны под протекцию нацистской Германии).

Председатель «Народного сейма» Литвы Людас Адомаускас подписывает принятые декларации

15 июня 1940 года Красная армия пересекла советско-литовскую границу, а 17 июня вошла в Эстонию и Латвию. Под диктовку сталинских эмиссаров Андрея Вышинского (Латвия), Владимира Деканозова (Литва) и Андрея Жданова (Эстония) в балтийских странах были сформированы марионеточные «народные правительства». 14 июля под присмотром советских войск в Латвии, Литве и Эстонии прошли безальтернативные «выборы», на которых фигурировал только один прокоммунистический список кандидатов. «Избранные» таким образом «парламенты» балтийских стран уже 21-22 июля провозгласили создание советских республик и обратились к СССР с просьбой принять их в свой состав, что и было сделано VII сессией Верховного Совета 3-6 августа.

Еще до формальной аннексии, в конце июля, президенты Латвии и Эстонии были депортированы в Советский Союз (литовский президент Сметона успел покинуть страну сразу после ввода советских войск). Президент Ульманис скончался в 1942 году во время этапирования в Туркмению. Президент Пятс умер в психиатрической больнице под Калининым в 1956 году.

Советская аннексия не была признана де-юре. В Вашингтоне и Лондоне вплоть до 1991 года продолжали действовать дипломатические миссии фактически несуществующих государств; в числе флагов стран мира, выставленных в холле американского Госдепартамента, были флаги Латвии, Литвы и Эстонии. О непризнании аннексии 23 июля 1940 года объявил и.о. госсекретаря США Самнер Уэллс: в его декларации говорилось, что Америка «выступает против разбойного поведения вне зависимости от того, вызвано ли оно применением силы или угрозой применения силы». Позиция США не менялась ни разу. При ратификации Хельсинкских соглашений в 1975 году Конгресс особо оговорил, что государства Балтии не признаются частью Советского Союза.

Спустя год после аннексии, 14 июня 1941 года, органы НКВД приступили к депортации из балтийских республик (а также из Молдавии и западных районов Белоруссии и Украины) «социально чуждых элементов».

В течение одной недели на основании постановления ЦК ВКП(б) и Совнаркома № 1299-526 из Латвии, Литвы и Эстонии в Казахстан и Сибирь были выселены 45 тысяч человек. Людей будили ночью, давали один час на сборы (при этом практически все их имущество конфисковывалось) и погружали в вагоны для перевозки скота. Тысячи депортированных скончались в дороге. Вторая, еще более мощная волна депортаций прокатилась в марте 1949 года: в ходе так называемой операции «Прибой», утвержденной постановлением Совмина СССР № 390-138, из трех прибалтийских республик были выселены 90 тысяч человек, 28% из них — дети в возрасте до 16 лет.

Россия, больше других пострадавшая в XX веке от рук большевистских узурпаторов, не несет моральной ответственности за преступления коммунизма. Но сегодняшняя власть, отрицающая бесспорный факт оккупации Балтии, защищающая карателя Кононова, расстрелявшего беременную на девятом месяце женщину, и протестующая против международного осуждения сталинизма, делает все возможное, чтобы мир отождествлял Россию со Сталиным.

Владимир Кара-Мурза (мл)

***

Оккупация Прибалтики до сих пор сказывается на судьбах людей

Человеческие трагедии — итог советизации стран Балтии. Сотни тысяч были репрессированы, раскулачены, высланы в Сибирь. Память об этом продолжает мучить людей и сегодня.

В 1940 году, когда cоветские войска вошли в Литву, семейство Казюленисов жило в Варене, литовском городе рядом с польской границей. Витаутасу в это время было 10 лет. В городке обосновался советский гарнизон. Но ненадолго — немцы пришли в Варену в первый же день войны. Родители Витаутаса бежали из города, а он со старшими братьями остался дома. Когда в 1944 году советские войска вошли в Литву второй раз, одного из братьев, Ляваса, дважды допрашивали по подозрению в сотрудничестве с немцами. В конце концов он ушел в партизаны. Ночью 19 декабря 1947 года дом Казюленисов был окружен солдатами. «Они зашли в дом, прочитали нам протокол особого совещания. А мне было 17 лет. Чтобы я не сбежал (а были такие случаи, что молодежь бежала от высылок), посадили меня за стол: с одной стороны солдат и с другой». Витаутасу и его родителям дали два часа на сборы и разрешили взять с собой по 50 килограммов вещей на человека.

Эшелон из 56 вагонов с литовцами целый месяц шел до Тюмени, потом до Тобольска, а затем — до Бачалинского лесозавода Байкальского района Тюменской области. Семью Витаутаса и еще одну литовскую семью поселили в доме местных колхозников. Бедность там была такая, что трехлетний сын хозяев Шура не мог толком ходить от голода, так что мать Витаутаса его подкармливала.
В ссылке молодой Витаутас вместе с агрономом Казисом Янкаускасом создали организацию «Присяга в ссылке» и денежный фонд для поддержки особо нуждающихся, стали выпускать газету на литовском языке «Без родных».

Весной 1951 года четверых членов «антисоветской» организации арестовали, объединили обвинение с еще одной литовской группой, у которой нашли оружие, предъявили обвинение в подрывной деятельности и приговорили к расстрелу. Двадцатилетнего Витаутаса допрашивали десять дней подряд, потом на три месяца поместили в камеру смертников, где он ожидал казни. «Я много книг прочел, где говорят, что человек перед смертью всю свою жизнь видит. И я думал: какая у меня жизнь, какая? Мне двадцать лет, тут военное время, тут дела такие. Когда я жил? Я и не жил», — так вспоминает те дни Казюленис. 

Смертный приговор заменили на 25 лет в исправительно-трудовом лагере плюс 5 лет поражения в правах. Казис Янкаускас и один из участников «Присяги в ссылке» были расстреляны.

Витаутаса этапировали в Норильск, потом на золотые прииски Колымы, а закончил он ссылку в Иркутской области. Разрешение вернуться в Литву получил только в 1961 году, после того как написал письмо Хрущеву.

***

Юри Мартин, академик Академии наук Эстонии: «Никогда этой ночи не забуду»

Брат моего дедушки был волостным секретарем в волости Ляхте рядом с Тарту. Когда началась депортация (очевидно, это был 49-й год), он должен был составлять списки тех, кого высылали. Он отказался или же делал что-то не так, как требовали, — этого я точно не знаю, я был маленький. Я гостил у дедушки, когда за ними пришли.

Помню ту ночь как сейчас — пришли не военные, а гражданские, светили фонарями, всех разбудили. Никогда этой ночи не забуду. Увели дедушкиного брата, мать и сестру, а дедушку оставили — он был полностью парализован. Их отправили в Красноярский край — сначала были в лагере, потом в поселке, уже не за колючей проволокой. Работали на лесоповале. Они вернулись лет через пять — слава богу, все, там никто не погиб. Дедушка к этому времени умер, и мы все стали жить в Тарту, в его квартире неподалеку от Ботанического сада, как большая семья.

Дедушкин брат пошел работать комендантом университетского корпуса — несмотря на образование, больше никакой работы он так и не получил. Сестра и образования не получила, даже среднюю школу не окончила. Замуж так и не вышла, и детей после лесоповала иметь не могла. Она была женщина хрупкая, но работала потом всю свою жизнь на очень простых работах. Они довольно часто говорили о том, что там было, воспоминания были мрачные, но жить как-то было надо, поэтому старались жить не воспоминаниями, а повседневной жизнью. Я не помню, чтобы была какая-то ненависть или что-то такое — но как им эта жизнь давалась, знали, конечно, только они. А они особенно не раскрывали, что у них на сердце было.

По теме:

1939 год. Аннексия Клайпеды (Мемеля)