Дорожные заметки москвички о поездках в соседнюю Украину

 Этим летом я дважды побывала на югах, первый раз купалась в лимане с водой, еще солоней чем морская, второй раз просто на Черном море, при этом я потратила денег не больше, чем если бы никуда не уезжала из Москвы, даже с учетом затрат на дорогу. Как мне это удалось? Я фестивалила в Украине. Мне впервые удалось побывать в Украине, не считая Крыма, где я пару раз отдыхала на рубеже веков. Вот и хочу поделиться с друзьями своими впечатлениями от поездок. Не собираюсь никому льстить и никого ругать. Просто наблюдения, как я увидела. Надеюсь, мои первые свежие впечатления могут быть интересны моим и российским, и украинским друзьям.

Транспорт и дороги

Первая поездка у меня предполагалась на экологический фестиваль в Одесскую область. Посмотрев стоимость билетов на поезд (более 7 тысяч рублей за плацкарт), я решила воспользоваться советом часто ездящего в Украину друга и поехать автобусом до Киева (менее 1500 руб.), чтобы там уже украинским поездом доехать до Одессы. Тем более Киев посмотреть тоже хотелось. Тот же друг мне сказал, что плацкарт Киев-Одесса стоит на наши деньги около 400 рублей. Правда, на плацкарт билет взять не удалось, но и купе было не так уж дорого. Дело в том, что я получила загранпаспорт в день отъезда, поэтому не рискнула заранее покупать билет ни на на украинский поезд, ни на автобус: мало ли, паспорт задержится и придется отложить отъезд, или на автобус не будет билетов, и поеду в другой день… В итоге билет на автобус я взяла за 15 минут до его отхода, на поезд тоже в день его отбытия, часов в 11, а поезд был около 16 часов. Зато в Одессе я сразу взяла обратный плацкарт без проблем, и очень дешево. Заметим, это было в июне, то есть пика сезона отпусков еще не было.

До нужной мне остановки в Одесской области ходила маршрутка. В Одессе этот вид транспорта, похоже, основной. Есть трамваи и троллейбусы, но ходят не часто. На просьбу сказать, когда будет моя остановка, на которой я никогда не была, водитель ответил: «Я Вам не троллейбус» и спросил пассажиров, кто еще едет туда же. Хорошо, я запомнила, за кем следить, чтобы вовремя выйти, и даже успела вовремя проснуться (с поезда я сошла в начале пятого утра). Только позднее до меня дошло, что надо было ответить: «Конечно, Вы не троллейбус, в отличие от троллейбуса Вы говорить умеете». Ну ладно, проехало. Остановку я углядела, до места добралась.

Дорога от остановки до места, где располагался наш лагерь, в дождь размокала и становилась малопроходимой. Автобус, который привез к нам на игру детей из школы, ввиду начавшегося дождя на обратном пути засел, и его вытаскивали трактором. Но еще более интересные дороги я увидела позднее.

Обратно в Одессу я возвращалась на попутке, и тут смогла оценить качество дороги. Около самой Одессы трасса была хороша, но пока мы доехали до Коминтерново, я налюбовалась прелестями ямочного ремонта и слалома между незаделанными, либо уже успевшими раскрошиться дырами. То есть дорога была ничуть не лучше, чем у нас в глубинке.

В следующую свою поездку в Николаевской области я увидела еще более интересные дороги. На Кинбурнской косе (на проходивший там фестиваль авторской песни меня пригласили приехавшие на «Лиманчик» барды) нет никаких дорог, кроме грунтовых, точнее, песчаных. Пешком ноги вязнут в песке (благо, море везде рядом, там всегда можно смыть с себя дорожную пыль), из машин способны пройти только внедорожники — остальные благополучно садятся в песке.

В Николаев я доехала прямым автобусом из Москвы. Опять же предпочла автобус поезду, и по цене (автобус — 2500, поезд — плацкарт около 4200), и, главное, по времени прибытия: московский поезд приходит в Николаев во второй половине дня, а последний паром на косу из Очакова — в 14 часов, так что с поезда надо было бы искать ночевку. А автобус идет ровно сутки — в 8 утра выходит из Москвы, в 8 утра прибывает в Николаев. Мой прибыл даже раньше. Обратно из Николаева я рассматривала 2 варианта: тот же прямой автобус, если успеть на него с первым паромом, или приехать накануне и заночевать в Николаеве, или через Киев. Хорошо, что я не рискнула ехать в последний возможный день, а нацелилась на более длинную, но более дешевую дорогу через Киев, с ночевкой в автобусе. Тем более подруга пригласила на вечеринку в Киеве, и я хотела ее по пути посетить. Увы, не получилось. Когда я доехала до Киева и спросила билеты на вечерние рейсы до Москвы, их уже не было, и мне удалось взять билет только на тот же автобус, что и в прошлый раз, уходящий в час дня. Так что на вечеринку я не попала. Когда я уже из автобуса на Москву дозвонилась оставшейся на косе подруге, она сказала, что на следующий день после моего отъезда погода сильно испортилась, и паромы не ходили. Холодать начало еще в день моего отъезда. Ночной автобус до Киева, на который я взяла билет, шел по проселочным дорогам, с заездом во множество сел. Многие пассажиры до таких сел ехали стоя. Первые несколько часов пути, пока мы кружили по селам, я почти не видела асфальта — грунт и песок. А Киевская трасса была хороша.

Стоит сказать пару слов о киевском метро. Вполне цивилизованный вид транспорта, не хуже московского. Только чуть побольше интервалы движения — около 3 минут. Видимо, этого вполне хватает — заполненность примерно как у нас в середине дня (не в час пик, когда не вломишься, и не ночью, когда пусто) — шансов присесть мало, но давки нет. Зато стоимость проезда — 4 гривны (примерно 11 рублей на наши деньги).

«Враждебное государство»

Этот термин употребила моя сотрудница, когда я оформляла второй за лето отпуск (в фирме, где я работаю, принято отпуск разбивать на 2 части по 2 недели). Поскольку в июне я ездила в Украину, она меня спросила: «Ты снова едешь во враждебное государство»? Я удивилась, хотя и знала, что она «крымнаш», хотя в сам «крымнаш» пока не ездила, сменив Турцию после запрета поездок туда на Крит. Она мне заявила, что, хотя люди в Украине нормальные, но государство относится к нам враждебно. Ну что ж, поговорим о «враждебности» со стороны государства.

Первая встреча с государством происходит, как известно, на границе. Когда мы остановились на украинской границе, в автобус зашел пограничник, посмотрел наши паспорта. Через некоторое время зашла очаровательная пограничница, которая собрала наши паспорта и приглашения, у кого они имелись. Затем она сообщила, что российским гражданам, у которых нет приглашения, возможно, придется пройти собеседование и на нем подробно объяснить, куда, к кому и зачем они едут. Моя соседка по автобусу (украинская гражданка, ехавшая до первой после границы остановки, у которой дочь работает пограничницей) посоветовала не говорить, что я еду в Одесскую область, а сказать, что еду в Киев. Ну и что? У меня нет знакомых в Киеве, адрес которых я знаю, а выдумывать — себе дороже будет. Поэтому, когда меня позвали на собеседование, я сказала все честно: еду на экологический фестиваль «Лиманчик», 3 км от села (я сдуру сказала «деревни») Петровка Коминтерновского района Одесской области, на берегу Тилигульского лимана. Все прошло нормально. Когда я после границы сказала об этом соседке, она сказала: «ну да, такой адрес точно не выдумаешь».

Кстати, украинские таможенники нас в этот раз вообще не досматривали, доверившись своим российским коллегам.
На обратном пути на украинской границе мы прошли досмотр при помощи усатого шерстистого сотрудника. Нет, люди нас тоже смотрели, конечно. Но, если российская таможня больше полагалась на металлоискатели, то украинская — на собачий нюх. Ту же картину я наблюдала и в следующую поездку, только на другой таможне при въезде украинские пограничники пассажиров досматривали, а собеседований не проводили. Если первый раз мы 2 таможни проходили часа 4, то второй — управились часа за 2 с половиной, при том, что на российской таможне пришлось основательно подождать сотрудников, то ли отлучившихся, то ли уснувших.

Если в России мы показываем паспорт на каждом шагу — при покупке билетов, при обмене валют и т. п., то в Украине, где идут военные действия на востоке, кроме покупки билета на международный автобус, я показала паспорт 1 раз — при посадке на обратный поезд из Одессы бдительная проводница попросила показать паспорт. По Одессе я вообще гуляла, оставив оба паспорта в камере хранения вокзала.

Настроения

В первую мою поездку (в июне) люди много переживали по поводу предстоящего повышения тарифов на коммунальные услуги. В августе эта тема как-то уже не звучала, хотя в частных разговорах некоторые говорили, что у кого-то квартплата оказалась больше пенсии. Только никто не рассказывал, чтобы кто-нибудь от этого бомжом стал или с голоду помер. Так что возможность выжить все же, видимо, нашлась (субсидии?).

Для меня, как российской гражданки, одной из наиболее интересных тем было отношение к России/русским/Путину. Ну а также крымнашу и «Новороссии».

Крымнаш и те области Донбасса, которые у нас еще недавно именовались «Новороссией», в Украине однозначно называют «оккупированными территориями». Не на государственном, а на сугубо бытовом уровне. Я спрашиваю продавца сим-карт в киевском подземном переходе, имеет ли мне значение, купить ли симку здесь или в Одессе, если я еду в Одесскую область. Нет, не имеет, внутреннего роуминга нет, но на оккупированных территориях работать не будет. Этот термин я слышала и в другом контексте от обычных украинских граждан.

Отношение к Путину большей частью негативное, хотя встречались и его сторонники. Только весьма странные. Один человек, высказавший мнение, что Путин — великий политик, поскольку Украина территории теряет, а Россия приобретает, впоследствии проявил себя как элементарный корыстный шантажист во вполне бытовом вопросе. Другой оказался интереснее. Когда он заявил, что поддерживает Донбасс, поскольку люди Донбасса защищают свои права, я готова была ему аплодировать, и даже предложила тост за украинский народ, ценящий права людей. Только через пару дней тот же человек выдал, что Путину надо всю «пятую колонну» к стенке поставить. Очень оригинальное понимание прав: гражданам Донбасса — права (а дадут ли их всякие Стрелковы?), а гражданам России, несогласным с Путиным — стенка.

Я ни от кого не скрывала, что я русская, и вообще в Украину приехала из Москвы. И ни от кого не встречала на это негативной реакции. В поезде Киев-Одесса я залегла спать сразу после отправления, оказавшись одной в купе. Через 2 остановки в купе пришла соседка, которая поздоровалась со мной на очаровательно, музыкально звучащей мове. Протерев глаза, я сказала: «Звиняйте, трошки розумiю, не розмовляю» (так я говорила и потом, когда ко мне обращались на мове, и затем переходила на русский). И сказала, что ничуть не возражаю, если она будет говорить на мове, только, к сожалению, не смогу ей на ней ответить, потому что вообще в Украине (кроме отдыха в Крыму) в первый раз, а вообще гостья из Москвы. Мы с ней замечательно общались всю оставшуюся дорогу, кроме времени сна, нашли полное взаимопонимание.

Подобную реакцию на мои жалкие попытки произнести хотя бы одну фразу на мове я встречала и дальше — полный респект и уважуха, даже если я наделаю грубейших ошибок. Я давно заметила, что даже минимальное проявление уважения к языку и культуре народа вызывает понимание везде. Когда я была в Эстонии, я выучила всего 3 вежливых слова по-эстонски, и этого хватало, чтобы со мной все очень доброжелательно общались.

Встречала и несколько провинциальное отношение: «С Самой Москвы?» - это звучало именно так, слово «Самой» выделялось интонацией как с большой буквы. То есть в селах до сих пор многие чтят бывшую общую столицу.
И отсюда — доминирующая эмоция по отношению к России. Мне понадобилось 2 поездки, чтобы ее наконец уловить. Эта эмоция — обида. И я поняла, как мне кажется, ее причины: мы вас братьями считали, мы до сих пор благоговеем перед бывшей общей столицей, мы никогда не ждали от России зла, а что получили?

Если у нас патриотизм — насаждаемая государственная политика, то в Украине — нечто органичное, идущее от души. Вот представьте себе, если российским детям детсадовского и младшего школьного возраста, около которых не будет учителей и воспитателей, и родители ушли купаться, дать раскрашивать ракушки, предоставив полный набор красок и кисточек, многие ли из российских детей захотят раскрасить их в цвета российского триколора? А украинские дети, включая ребенка из Донецка, искали варианты, как наиболее красиво раскрасить ракушки в желто-голубые тона. Естественно, не только в эти, но цвета национального флага были популярны у детей при раскраске ракушек, без всякого принуждения и поощрения. Это шло действительно изнутри, от души. Отношение украинцев к своей стране лучше всего характеризует фраза: «Рiдна ненька». Это не державный патриотизм, это нечто теплое, ласковое, заботливое, родственное.

Это вовсе не означало, что не ругали власти. Еще как! Когда после очередное критики Порошенко я покритиковала Пу, мне одна женщина сказала: что ты нам своего рекламируешь? Мы в Украине, для нас свои актуальнее. Я ей ответила, что правильно, их дело ругать свои власти, а мое дело — свои.

Нацисты?
Может, где и существуют, мне не попадались. В Киеве видела надписи в подземном переходе типа «свободу патриотам», но никаких «смерть москалям» и т. п. не видела. «Москалей» поминали разве что в анекдотах за столом, наряду с «хохлами», то и другое говорилось вполне по-дружески, со смехом.

На «Лиманчик приезжала группа молодежи из РГБ - Громадская организация "Рада громадской безпеки" (Одесса). У некоторых из них были подозрительные по стилистике татуировки. Известных мне нацистских символов не было, а в языческой символике я не разбираюсь, так что сказать что-то об их политических взглядах не могу. В общении оказались вполне нормальные ребята, хотя, насколько я поняла из рассказов о них, там много бывших «трудных подростков». Сама организация — нечто среднее между тимуровской командой и народной дружиной: могут и дров старушке нарубить, и пьяного буяна утихомирить, и водиле объяснить, что масса его грузовика превышает грузоподъемность дороги, на которую он решил свернуть.

Язык и быт

В продолжение темы языка. На «Лиманчике» я мову слышала только от учительницы сельской школы, причем дети болтали по-русски (вернее, там считают, что говорят по-русски, на самом деле это суржик). По дороге в метро в Киеве стоят рядом со мной 2 очаровательные женщины и размовляют между собой, их же дети (лет 8-10) рядом болтают по-русски. На фестивале группа бардов из Николаева пела песни и на русском, и на мове, в том числе и переведенные старые советские песни. Кстати, именно они и пригласили меня на бардовский фестиваль в Николаевской области, куда я поехала в августе. В Одессе я больше слышала, скорее, одесскую версию русского, один только человек (видимо, турист с Западной Украины, даже мелодика речи отличалась от той, что я слышала в Киеве) спросил у меня дорогу на мове. Даже региональное радио вещало на русском.

В Николаевской области я тоже почти не слышала мовы (ну, разумеется, кроме объявлений на вокзалах и т. п., это на мове везде). Друзья из Николаева рассказывали, что даже при заполнении бумаг для государственнх организаций, если у человека плоховато с мовой, никто ее не требует, пишут по-русски, и никаких проблем. Впервые на бардовском фестивале я услышала мову (опять же кроме некоторых песен и отдельных фраз, например, в анекдотах), когда приехала группа львовян. Можно сказать, выпросила: увидев их, я высказала надежду, что вот теперь-то вдосталь послушаю мову. Они постарались меня не разочаровать. А за 2 дня до моего отъезда мне подарили вечер украинской песни — на вечернем костре решили в качестве подарка для «Москвы» (так меня там называли, Таня я была не одна, а из Москвы одна) петь исключительно украиноязычные песни. Сначала некоторые думали, что ни одной не знают, но потом вспомнили таких песен немало.

Первое, что бросается в глаза в плане быта — фантастическая дешевизна по сравнению с нашими ценами. Когда мне сказали, что на «Лиманчике» ежедневный взнос в общий котел на питание на наши деньги составляет 160-170 руб., я была поражена. В реальности в те дни, когда не было больших заездов на выходные и мы готовили все сами, а не заказывали обед из столовой, выходило еще дешевле. Так что, несмотря на то, что я не планировала вести полностью трезвый образ жизни и взяла денег так, чтобы можно было и винца купить, я обошлась и на дорогу, и на еду с питьем теми же деньгами, которые потратила бы за это время в Москве.

Вторая поездка обошлась чуть дороже — там был еще организационный взнос на обеспечение лагеря (например, электричеством) и оплату стоянки лесничеству. Поэтому я взяла с собой денег чуть побольше. Кроме того, если в первый раз я взяла с собой блок сигарет из Москвы (вспомнила, как ездила в 90-х в Берлин: в Польше сигареты стоили вдвое дороже, чем в России, а в Германии — еще вдвое дороже, чем в Польше). На второй раз я сигареты купила в Николаеве, да еще и обратно из Украины блок в Москву привезла — в Украине они оказались в 2 раза дешевле. Ну и пару симпатичных шмоток прикупила в киевском Ашане, тоже очень дешево: блузка и шорты + баклажка пива в дорогу мне обошлись меньше 800 руб., платила с российской карты.

Для меня, как курящего человека, в городе актуально наличие урн. Тем более в первую поездку я ехала на экологический фестиваль, и очень не хотела вести себя антиэкологично, то есть засорять улицы украинских городов. Киев меня разочаровал. Урны присутствовали примерно в том количестве, в каком в Москве они бывают в период очередной террористической паники, когда их убирают отовсюду — от остановок, торговых центров и т. п., чтобы никто бомбу не подложил. А вот Одесса оборудована урнами весьма неплохо — там они буквально на каждом шагу. В Николаеве ситуация промежуточная, близкая к среднестатистической московской.

Экономика

Я проезжала по территории России и Украины в автобусах 4 раза (дважды туда и обратно) в разное время суток, поэтому могла слегка оценить окрестные пейзажи. Что бросилось в глаза. На территории России мне не попалось ни одного возделанного поля, ни одного выпасаемого стада скота. В лучшем случае — луга, где собрано в бруски сено, но большей частью - просто настолько заброшенные поля и луга, что там уже молодые деревца выросли. Так что по крайней мере на участке от Москвы до украинской границы по территориям Московской, Калужской, Брянской областей мне признаков наличия сельского хозяйства не попалось (кроме, может быть, стойлового содержания скота). А вот на территории Украины я не видела ни одного заброшенного поля. Когда я разговаривала на эту тему с украинцами, мне говорили, что есть, но очень мало. Правда, сетовали на то, что многие поля возделываются иностранными компаниям. Но, по крайней мере, возделываются.

Что касается промышленности, тут сложнее.
Вспоминаю мою первую поездку в Крым на рубеже веков. В санатории я познакомилась с киевлянкой Ольгой. Я тогда работала старшим лаборантом на кафедре на нищенской зарплате, но там мне дали бесплатную путевку в санаторий с сыном. И я работала на «черной» зарплате в газете бесплатных объявлений по продаже недвижимости (на зарплату с кафедры мне в Крым даже на дорогу не хватило бы). Она работала на химическом предприятии, выпускавшем чистящие/моющие/дезинфицирующие средства, достаточного качества, чтобы она взяла с собой свою продукцию и дезинфицировала ей сантехнику в санатории, прежде чем ей воспользуется 5-летняя дочка. Ее зарплата на предприятии превышала мои обе и была «белой», и предприятие ей оплатило половину стоимости поездки в санаторий. То есть уже тогда в Украине существовало более цивилизованное, чем у нас, предпринимательство.
В этом году я видела на окраинах городов, мимо которых я проезжала на поезде, руины промышленных объектов (можно снимать фильмы о Сталинграде или Донбассе, хотя ни одна бомба туда не падала). Видимо, это разрушившиеся заброшенные предприятия времен «совка». Промышленность все же существует и работает, как и сельское хозяйство. Реально встречала как промышленных, так и сельскохозяйственных рабочих.
И это дает надежду. Как бы ни было трудно, страна, в которой есть промышленность и сельское хозяйство, имеет больше шансов на выживание, чем страна, которая живет только продажей нефти и газа, угробив большую часть и промышленности, и сельского хозяйства.

Татьяна Шавшукова