«Есть люди, которые утверждают, что мы это все придумали»

"Прошлое живет во мне, скрыть его невозможно", - с тяжелым вздохом произносит Юдит Розенцвайг (Judith Rosenzweig). Эта женщина с изрезанным морщинами лицом прошла нелегкий жизненный путь. Она родилась в 1930 году в бывшей Чехословакии. А в 1942 году ее семья была депортирована в Терезиенштадт, два года спустя - в Освенцим, затем - в Берген-Бельзен. Юдит, ее сестра и мать выжили, несмотря на ужасы нацистских концлагерей. Но всего неделю спустя после освобождения мать Юдит скончалась. О судьбе отца и по сей день ничего неизвестно.

В 1948 году 18-летняя Юдит Розенцвайг эмигрировала в Израиль. Там она выучилась на медсестру, а позже обзавелась семьей. Сегодня Юдит 87 лет. Она живет в Хайфе - в доме для престарелых людей, переживших Холокост. Он основан благотворительной организацией Yad Ezer L'Haver.

Как я уже писала в мемуарах, я родилась в раю, из которого, подобно Адаму и Еве, была затем изгнана. Я появилась на свет в 1930 году. Мне было всего девять лет, когда немцы вошли на территорию Чешской республики. Они сразу стали вводить различные предписания. К примеру, гулять в парке или ходить в кино нам воспрещалось. Затем для еврейских детей закрыли и двери в школы. Так что мне удалось закончить лишь четыре класса. А в конце 1941 года евреев начали переселять в гетто. В 1942 году нашу семью отправили в Терезиенштадт.

- Да, меня вместе с 29 другими девочками поселили в одной комнате, где мы должны были находиться с утра до вечера. Помещение было заставлено трехъярусными кроватями, на которых невозможно было сидеть. У изголовья каждой кровати висела полка для личных вещей. На ней помещались зубная щетка, расческа для волос, миска для супа. Женщина, которой следовало за нами присматривать, пыталась заниматься с нами, давать нам уроки в рамках школьной программы - несмотря на то, что это было запрещено.

- Меня, моих родителей и сестру повезли туда в октябре 1944 года. Брата уже с нами не было. Когда мы прибыли в Освенцим, женщин и мужчин разделили. С тех пор своего отца я не видела никогда. Решение о том, кто из заключенных пойдет на работу, а кто - на эшафот, в Освенциме принимал Менгеле (Йозеф Менгеле  - немецкий врач, проводивший медицинские опыты на узниках концлагеря Освенцим и лично занимавшийся отбором прибывавших в лагерь заключенных. – Ред.). Меня с матерью и сестрой признали пригодными для работы. Но сначала нас отправили в барак, где мы должны были сдать все свои вещи и помыться под душем. После этого нам надлежало облачиться в выданную нам спецодежду. На следующий день снова явился Менгеле и произвел вторичную сортировку заключенных.

- В Освенциме мы пробыли недолго, после чего нас погнали в другое место - пешком в самый разгар зимы. А в феврале нас повезли в открытых вагонах в Берген-Бельзен. Это было жуткое место, где многие умирали от голода и болезней. Каждый день мы по несколько часов вынуждены были простаивать на лагерной перекличке, а потом нас гнали на работы. Зачастую я теряла сознание, а мать с сестрой в это время осторожно поддерживали меня сзади - чтобы никто не заметил. Так продолжалось до апреля 1945 года - до нашего освобождения. Британские солдаты были просто шокированы, когда увидели нас. Заключенных стали кормить супом. Я сразу почувствовала себя лучше. Зато сестра заболела, а мама неделю спустя после освобождения умерла.

- Когда мы с сестрой возвратились домой, наш брат уже был там. Зато дом стоял пустой - его полностью разграбили. Я тогда сразу сказала сестре и брату, что не намерена оставаться там, где я никому не нужна, и уеду в Израиль. Но возможность сделать это появилась лишь два года спустя. В 1948 году я выехала в Марсель, а оттуда по морю в Яффу. В Израиль я прибыла 15 мая 1948 года (за день до этого, 14 мая 1948 года, была провозглашена независимость Государства Израиль. – Ред.).

- Сначала нас, вновь прибывших, поселили в гостинице. А на следующий день каждого спросили, куда он хочет ехать, и выдали по билету на автобус. Я собиралась к своей тете, которая жила в окрестностях Хайфы. Мне очень хотелось ходить в школу, но по возрасту я уже для этого не подходила. То, что с нами произошло, во внимание не особенно принималось. Когда по просьбе тети я начала рассказывать о том, что мне довелось пережить в Европе, она только сказала: "Ах, ты преувеличиваешь!" После этого я решила хранить молчание и на протяжении сорока лет вообще о пережитом никому не рассказывала. Лишь только когда я узнала о том, что в мире распространяются утверждения, будто Холокоста и вовсе не было, я вновь начала говорить об этом.

 - Для меня это очень важно, поскольку есть люди, которые утверждают, что мы это все придумали. Я была уже несколько раз в Германии, выступала перед учащимися школ. Ведь очень важно, чтобы эти воспоминания не канули в небытие. Представители моего поколения - последние еще живущие узники Освенцима. Нужно делать все возможное для того, чтобы Холокост никогда не повторился.