«Где бы мы ни начинали воевать, везде наша война называется освободительной войной»

Сталин и все руководство СССР очень хотели знать, что говорят и делают граждане, когда думают, что начальство не видит их. Отчеты сотрудников НКВД и доносы показали, как советская пропаганда, столкнувшись с реальностью «Зимней войны» и естественными потребностями человека, потерпела сокрушительный провал. Что думали и делали в 1939-40 гг. и какие уроки не извлекло командование накануне Великой Отечественной войны?

30 ноября 1939 г. СССР начал войну против Финляндии, объявив ее обороной с целью защиты Ленинграда и освобождения финнов от эксплуататоров. Сталин рассчитывал на успех пропаганды, молниеносную победу и прогулку, как в Польше и Прибалтике. В отчетах НКВД (опубликованы ЦА ФСБ и РАН) отразились высказывания и поступки многих рядовых граждан в армии и в тылу, свидетельствовавшие о такой «горячей поддержке» и таком бардаке в РККА, что с первых дней было понятно — победить маленькую финскую армию будет непросто.

Из отчетов офицеров НКВД:

2.12.1939 Красноармеец Афанасьев в пути в с. Пряжу заявил: «Дальше этого я не пойду, хоть режьте меня на месте, это издевательство, так же как и в старой армии. Моей семье не дают ничего, мои дети сидят голодные, пускай помирают с голоду. У вас правды не найдешь».

Красноармеец Горечинин, проходя мимо дома, где жили командир роты Беспалов и политрук Левин, в присутствии красноармейца И. заявил: «Вот здесь живут красные бандиты и о красноармейцах не заботятся. […] пуля попадет в них, считаться с ними не будем».

Отношение солдат к власти во время «Зимней войны» было прохладным

9.12.1939 Неблагополучное положение с обувью имеет место в ряде частей. На почве недовольства плохим состоянием обуви красноармеец К. […] 9 дек. заявил: «Нас везут на мясозаготовки, моя первая пуля в бою будет приказывающим командирам».

27.12.1939 Санинструктор Барабашин: «Я не хочу здесь находиться и не хочу воевать, а меня насильно принуждают и многие из бойцов не хотят здесь находиться, а их также принуждают здесь быть и воевать».

7.01.1940 Красноармеец 768-го с. п.: «За что мы воюем? Говорят, за освобождение финского народа, но сколько воюем, а еще не видели ни одного финна. Я считаю, наше правительство […] издевается над народом». (имеется ввиду, что финны не оставались на оккупированных территориях и уходили от наступающей Красной Армии, бросая свои дома - ЭР)

Красноармеец Софелкин: «Для чего мы здесь мерзнем? […] Разве не хватает своей земли? […] У нас осталось много неубранного хлеба с полей, и семьи голодают».

24.01.1940 Красноармеец Черняк: «Я не знаю, за что мы воюем. При советской власти я жил плохо, а тех, которых мы освободили, они жили лучше нас, так зачем же их освобождать».

Черняк на приказание командира взвода Мельникова прекратить антисоветские разговоры заявил: «Я тебе глотку перерву, а если встретимся в бою, то пущу в расход». При этом нанес командиру взвода два удара.

Советские граждане сочувствовали финнам во время войны 1939−1940 гг.

9.02.1940 Красноармеец Шур: «Как кончим воевать с Финляндией, и снова завяжется война с каким-нибудь другим государством, я убегу, пусть меня лучше расстреляют».

Эти примеры — капля в море подобных донесений. Считая войну несправедливой, видя ложь пропаганды, равнодушие командиров к жизни рядового, фатальные проблемы со снабжением, немало людей просто не хотели воевать. Моральный облик многих командиров — воровство и мародерство, трусость, халатность — не мог вдохновить бойцов. Часто случаи самострелов, самовольных отлучек, пьянства и дезертирства рядовых были массовыми.

В тылу

Не вдохновляло бойцов на «защиту Родины» и положение дома. Те же тенденции проявлялись в словах и делах людей, которые, казалось бы, есть опора советского строя. В массовом восприятии не финны были врагами.

2.12.1939 Писатель Р. […] (Киев): «Конечно, мы в силу дисциплины обязаны писать протесты, воззвания и негодующие стихи. Но мне, по правде сказать, жаль ни в чем не повинных финнов».

Рабочий фабрики «Рот-Фронт» Евстигнеев (Моск. обл.): «Где бы мы ни начинали воевать, везде наша война называется освободительной войной. Народ другой страны освобождаем от гнета капиталистов, а сами от этого лучше не живем. С каждым днем жить все хуже…».

7.12.1939 Ст. лаборант Московского текстильного института: «В газетах только и пишут о возмущении народа по поводу финских провокаций и об энтузиазме населения. В самом деле у всех такое угнетенное настроение, что хуже и быть не может. Куда нам воевать, когда страну кормить нечем, а энтузиазм — только казенный».

25.12.1939 Лейтенант НКВД, комментируя в отчете антисоветские высказывания ленинградцев: «Большие нарекания и озлобление вызывают трудности получения продуктов питания, рост цен на рынках на колхозные продукты и связанное с доставанием продуктов стояние в очередях, особенно в связи с усилением холодов…».

27.12.1939 Рабочий-грузчик фабрики «Партизан» С. […] (Кингисепп): Теперь нашего брата — пушечное мясо положат немало. Сначала сагитируют нас, а мы, дураки, и прем грудью на пулемет. […] Сначала воевали на востоке, в Монголии, потом с Польшей. Литву, Латвию, Эстонию взяли, а раз Финляндия не согласилась, пушечного мяса у нас хватит».

9.02.1940 Из письма К. […], жителя Краснодара: «…Хлеба мало, очередь, и на базаре дорого […] Вообще очереди на все. Новое — у нас берут несколько годов в Красную Армию, зятя взяли и сына тоже. Живем неважно, заработки дешевые, а продукты дорогие. У нас нет ничего — ни костюмов, ни белья…».

13.03.1940 Л. […], поэт (Москва): «Люди и у нас ничего не стоят. Такие договора показывают полное пренебрежение к людям. Зачем только находятся люди, идущие на эту авантюру. Если бы люди были смелее и немного больше думали, они бы не воевали. Пусть воюет правительство».

Студент Сафронов (Москва): «Где уж там большая страна Германия или Япония! Дрались только против маленькой Финляндии, а уж везде население осталось без мяса, без масла, без хлеба и скоро останутся без штанов. Если из-за Финляндии создались километровые очереди, то, что же будет, если придется воевать против большой страны».

Урок войны

Весной 1940 года Главный военный совет РККА одной из причин поражений в только что закончившейся войне назвал плохой боевой дух. 17 апреля в речи перед советом Сталин возложил ответственность за это на подготовку политработников: «Недостаточно того, что политработник на словах будет твердить партия Ленина — Сталина, все равно что аллилуйя-аллилуйя. […] Он должен быть политически стойким […], он должен знать военное дело. Без этого мы не будем иметь хорошего бойца, хорошо налаженного снабжения, хорошо организованного пополнения для армии».

Советские полководцы понимали, что пропаганда работает крайне плохо

На заседании совета 13 апреля командарм Павлов выдвинул характерный тезис: «…военная идеология у нас, военных, начиная от командира полка и ниже, до бойца, должна быть сформирована так, чтобы наши начальники и бойцы понимали, что независимо от справедливой или несправедливой [войны] наши войска должны бить противника…». Коллеги Павлова были с ним солидарны. Лишь комкор Кирпонос подчеркивал, что «…если у нас не будет доверия к командиру, будет плохо. Мы должны знать людей, и учить людей, и заботиться о живом человеке».

Сталин и его полководцы видели провал пропаганды. Но они решали проблему обновлением риторики и требований к политработнику и солдату, не особо обращаясь к нуждам солдата и его семьи. При обеднении населения для военного успеха либо страх перед победой врага должен быть сильнее презрения к собственному начальству и нежелания воевать, либо власть должна больше думать о подлинных интересах своего народа и его доверии. Как и в 1939−40 гг., в числе прочих эта ошибка сказалась в 1941 году: боевой дух РККА только тогда стал крепок, когда солдат решил, что ему есть за что воевать вне зависимости от уровня доверия к власти.

Фотографии ниже уже последующего периода и относятся к концу 80-х, но они показывают результат жизни людей, уровень которого достигли люди за прошедшее в лишениях и постоянных войнах время