Панические настроения в российской элите и ощущение исторического тупика

Принятие Палатой представителей США законопроекта «О противодействии врагам Америки с помощью санкций» (Countering America’s Adversaries Through Sanctions Act) встречено российской политической элитой с плохо скрываемой паникой. Курирующий американское направление заместитель министра иностранных дел РФ Сергей Рябков назвал это «разрушением перспектив нормализации российско-американских отношений», результатом чего станет превращение США в «источник опасности» для России (сильное заявление для обычно сдержанного замминистра).

В комментариях прокремлевских экспертов сквозит растерянность – новые санкции нивелируют породившие надежды результаты встречи Путина и Трампа в Гамбурге, закрывают возможности для компромиссов. Москве остается лишь плыть в фарватере конфронтации, компромиссные действия будут игрой в одни ворота. Очевидно разочарование в «нашем Трампе» – он оказался слабым президентом, не смог блокировать своих политических оппонентов и отстоять свою внешнеполитическую линию, его фигура для отношений с Россией теряет значение.

Кремль пока сохраняет самообладание – пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков назвал новости из Вашингтона «весьма печальными с точки зрения российско-американских отношений и перспектив их развития», но реакция российской стороны может последовать только после окончательного вступления нового американского закона в силу. Вчера законопроект неожиданно завис в Сенате, где глава комитета по иностранным делам сенатор Коркер (возможно, по просьбе Белого дома) заявил о необходимости убрать добавленный Палатой представителей раздел про санкции в отношении КНДР. Но, похоже, чуда не произойдет – сенатор Коркер почти сразу сказал о снятии всех разногласий по законопроекту (санкции по КНДР остаются) и о намерении вынести его на голосование до конца недели. Белый дом, спасая лицо при политической невозможности наложить вето, дал понять, что формулировки законопроекта были «доработаны».

Панические настроения в российской элите оправданны. Нормализация отношений с США при Трампе, на которую рассчитывали в Кремле и которая виделась как важнейший элемент «позитивного сценария» президентской кампании Путина (в трудной борьбе с Обамой отстоял интересы России, США признали нашу правоту), провалилась. «Разрядка с Америкой» была необходимым условием для перехода к «мирной внутренней повестке развития». Теперь она, похоже, откладывается навсегда. Сторонники дальнейшей конфронтации с США и военно-силовой внешней политики РФ получают новые аргументы внутри страны. Панику вызывает именно ощущение исторического тупика.

Законодательное закрепление санкций означает, что администрация Трампа утрачивает самостоятельность своей политики в отношении России, лишившись важнейшего инструмента влияния на Москву – способности «вознаграждать» за сотрудничество снятием рестрикций. Это устраняет для Кремля стимулы стремиться к каким-то «большим сделкам» с Трампом, ведь «слабак Трамп» все равно не сможет провести через Конгресс «свою часть сделки».

У президента США будет гибкость в отношении только тех элементов санкционного пакета, смягчение которых с американской стороны напрямую увязано с взаимными дипломатическими уступками России (и их еще должен удовлетворить Конгресс). При этом практически все заточено на обеспечение полного разворота российской политики в отношении Украины и российского вмешательства в американские выборы – перспективу, которую пока трудно себе представить. Важно также, что в отличие от исполнительных указов Обамы, вводивших санкции на ограниченный срок с их периодическим пересмотром, новое санкционное законодательство не имеет сроков действия и не предусматривает процесса оценки их эффективности. Налицо явное ухудшение ситуации для России по сравнению с 2016 годом. Оно обеспечено исключительно безответственной авантюрой с вмешательством в американские выборы. Без этого все сейчас выглядело бы совсем иначе.

До встречи президентов в Гамбурге и сразу после нее сохранялись надежды, что Трамп лично стремится к нормализации отношений. Этим его желанием и общей некомпетентностью в повестке можно было бы успешно манипулировать без серьезных уступок с российской стороны, последовательно продавливая выгодные нам позиции по Украине в обмен на сотрудничество с США в Сирии. Слова Путина, что «Трамп умеет слышать» в отличие от предшественников, «лепивших горбатого», как раз отражают его уверенность в способности лично манипулировать неискушенным американским президентом. Но закон о санкциях обесценивает «конкретные результаты» этой оперативной разработки.

Принятие закона отражает сенсационное понимание со стороны американских законодателей, что Трампу нельзя доверять в диалоге с Путиным и американский президент должен быть жестко ограничен в возможностях пойти навстречу Кремлю. Это неожиданный для Москвы поворот – личная дипломатия Путина в отношениях с США, ключевой ресурс российской внешней политики, оказывается бесполезной.

В краткосрочной перспективе негативное воздействие новых американских санкций на российскую экономику будет ограниченным. Многие положения, если сравнивать с версией, принятой Сенатом США 15 июня, были смягчены. Документ, впрочем, предполагает расширение секторальных санкций. В частности, Минфин США сможет налагать ограничения на российские госкомпании, работающие в железнодорожном, металлургическом и горнодобывающем секторах (под санкциями может оказаться «Алроса», но не попадают крупнейшие частные российские производители металлов, руды и угля). Ранее этот пункт также включал судоходство, но из новой версии его убрали. Также сокращается срок предоставления кредитов для российских нефтегазовых предприятий до 60 дней вместо нынешних 90, а для банков – с 30 до 14 дней. В первоначальной версии документа срок кредитования российских нефтегазовых компаний хотели сократить до 30 дней.

Опасны долгосрочные, труднопрогнозируемые пока последствия. В законопроекте предусматривается возможность распространить эти ограничения на авансирование экспортных сделок, частное размещение акций и отсрочки платежей для импортеров для перекрытия наиболее часто используемых лазеек для обхода санкций. Применять их планируется в отношении компаний, уже находящихся под санкциями в соответствующих секторах, но возрастает риск, что американские и европейские банки в целях предосторожности могут применять их к более широкому кругу российских компаний. Установление порога 33% акционерного участия находящихся под санкциями российских энергетических компаний в международных энергетических проектах выводит из-под действия санкций проект «Шах-Дениз» в Азербайджане и «Сахалин-1» ExxonMobil и «Роснефти», но одновременно создает труднопросчитываемые риски для кредитования многих других российских компаний, в отношении которых западные банки теперь будут устраивать длительные проверки структуры собственности. Это долгосрочный риск свертывания сотрудничества западных компаний с Россией, обрекающий страну на технологическое отставание.

Главный удар, конечно, наносится по российской газовой отрасли через ограничение ее экспортных возможностей, прежде всего в Европе. Вводится весьма жесткое ограничение на инвестиции в строительство, ремонт и обслуживание российских экспортных газопроводов, включая продажу, лизинг или предоставление услуг, технологий, информации и другой поддержки на сумму свыше $1 млн или более $5 млн в течение 12 месяцев. Как правильно отмечает политолог Константин Гаазе, это санкции против российского газового бизнеса в Европе с вероятной потерей рынка и будущих экспортных поступлений. Конкретно упоминается проект «Северный поток – 2» (на другие потоки ограничения также распространяются), который США хотели бы заблокировать. Противодействие именно этому проекту является официальной политикой США со времен Обамы, но связано это не с продвижением американского сжиженного газа на европейский рынок взамен российскому, а с американской политикой поддержки Украины, которая в случае прекращения российского газового транзита потеряла бы до $2 млрд ежегодно. Последняя версия законопроекта дает президенту США право применять такие ограничения «в консультации с европейскими союзниками», что снимает прямую угрозу для участников «Северного потока – 2» (Engie, Royal Dutch Shell и др.), но потенциальные риски сохраняет. Брюссель мало что может сделать, если Вашингтон все же решится заблокировать «Северный поток – 2», ответные меры ЕС требуют консенсуса внутри Евросоюза, где у «Потока» масса противников.

Главный редактор «Независимой газеты» Константин Ремчуков назвал американский законопроект «принципиально новым давлением на российскую элиту» в связи с включенными в него требованиями к администрации США о подготовке докладов Конгрессу о российской политической и бизнес-элите (включая ближайших родственников) с труднопросчитываемыми пока юридическими последствиями, но с уже понятным ростом недоверия и рисков для их западных партнеров.

«Министр финансов по согласованию с директором национальной разведки и госсекретарем США не позднее 180 дней после принятия закона, а впоследствии ежегодно должен предоставлять соответствующим комитетам Конгресса открытый доклад об олигархах и полугосударственных организациях Российской Федерации. В нем должны быть представлены данные о ключевых политических фигурах России и олигархах; идентифицирован уровень их близости к Владимиру Путину и другим членам российской правящей элиты; установлены масштабы их состояний и источники доходов; перечень их родственников, включая супругов, детей, родителей, их активы, включая инвестиции, бизнес-интересы, собственность, приносящую доходы; выявление зарубежных компаний, аффилированных с этими лицами».

Цель таких мер понятна – увеличить издержки для российской элиты от поддержки политики Владимира Путина, спровоцировать появление новых высокопоставленных перебежчиков с громкими разоблачениями, делегитимирующими российскую власть. Сработает ли это в реальности, большой вопрос, но во внутриполитическом российском контексте может стать поводом для дальнейшего закрытия страны и наращивания репрессий.

Ответ Москвы

Хороших вариантов реагирования на новые американские санкции у Москвы нет. Любые ответные действия будут ухудшать ситуацию для России, не решая проблему в принципе. Это объясняет замешательство, в котором находится российское руководство, ограничивающееся сдержанными заявлениями, что терпеть это «бесконечное хамство» невозможно, но надо посмотреть, что же в конечном итоге американцы примут.

Пока окончательно хлопать дверью и уходить в бесконечную и безнадежную конфронтацию Путин не хочет, несмотря на призывы «общественников» сделать ответ болезненным и «проверить санитарию “Макдоналдса”». Ответить почти симметрично ограничениями на американский импорт и российский экспорт в США (объем торговли в 2016 году всего $20,2 млрд, американский экспорт в РФ не превышает $6 млрд) означает создание больших проблем важным российским экспортерам («Русал», «ВСМПО-Ависма», «Техснабэкспорт»), но почти не будет замечено в США. Блокирование поставок российских ракетных двигателей РД-180 и свертывания сотрудничества с США по эксплуатации МКС (оба направления специально выведены из-под санкций) будет просто глупостью.

Пока из ответных действий Москвы наиболее вероятными выглядят арест американской дачи в Серебряном Бору и складских помещений (в случае вступления закона в силу станет невозможным в обозримой перспективе возврат России реквизированных посольских дач), высылка 35 американских дипломатов и ограничение максимального количества сотрудников американских дипмиссий в РФ (это вернет ситуацию прямо в 1986 год, когда после взаимной массовой высылки дипломатов были установлены фиксированные квоты). Но такие меры не станут для американцев неожиданными, они успели к ним подготовиться.

Вариант с коррекцией российской внешней политики для выхода из-под санкций не обсуждается в принципе. Москва продолжает настаивать, что результатом урегулирования по Минским соглашениям должно стать переучреждение государственности Украины, но возврата к домайданному состоянию конца 2013 года быть не может. Для Вашингтона это сигнал, что Москва пока не готова урегулировать конфликт и спорить с Конгрессом по поводу санкций сейчас нет необходимости. В Гамбурге на личной встрече с Трампом была упущена возможность закрыть тему российского вмешательства через взаимное признание его наличия с обеих сторон с обязательством выработать гарантии недопущения подобных ситуаций в будущем. Но то, как неудачно эта тема была отыграна в публичном пространстве, лишь приблизило введение санкций.

В арсенале Москвы остается преимущественно «геополитический ответ» – противодействие и блокирование Вашингтона по наиболее значимым для американских интересов региональным проблемам, создание для США зон напряжения, проблем, которые можно быстро устранить прекращением российского вмешательства. Сирия в этом плане уже отпадает – там противодействие американской операции в Ракке будет выглядеть совсем уж непристойной поддержкой ИГИЛ. Из Сирии нужно сейчас делать образцовый кейс сотрудничества, которое России необходимо, чтобы как-то достойно завершить эту авантюру.

Но есть Афганистан, где мы, кажется, стремимся к историческому реваншу над Вашингтоном, поменявшись местами в поддержке талибов. Есть кризис вокруг ракетно-ядерной программы КНДР, где Москва наращивает поддержку северокорейского режима вопреки прямым обращениям Трампа и Тиллерсона. Есть и вероятный новый кризис вокруг Ирана, где администрация США уже осенью откажется от соблюдения многосторонней сделки по ограничению иранской ядерной программы, введет расширенные санкции (частично это уже делает законопроект, затрагивающий и Россию) и получит конфликт с Евросоюзом, в котором Москва сможет выгодно поучаствовать. Наконец, впереди возможная гражданская война в Венесуэле, где Вашингтон опять-таки с помощью санкций пытается обеспечить смену режима Мадуро, а Москва обещает ему поддержку. Приведет ли эта поддержка к такому же военному вмешательству, как в Сирии, вопрос, кажется, открытый. Ну и всегда можно устроить российско-китайские военно-морские учения у берегов Флориды, если китайцы согласятся.

Проблема со всеми этими отчаянными «ролевыми играми» одна – они ничего не дают для развития России, отвлекая ограниченные ресурсы от болезненных внутренних проблем, не говоря уже о рисках прямой военной конфронтации с США. Но они позволяют российским элитам, контролирующим внешнюю политику страны, создавать иллюзию «великодержавия» в интересах собственного сохранения у власти. Эта цель оправдывает средства.

Владимир Фролов