Государевы люди

Когда слушашь исполненные звериной яростью откровения А. Проханова или сочащиеся барской менторностью поучения Н. Михалкова по поводу народа-государственника, каждый раз искренне пытаюсь понять, какой внутренней мотивацией движимы эти в общем-то незаурядные, талантливые люди.

Проще всего свести это к холуйству перед властью или стремлением к популярности посредством подыгрывания темным инстинктам черни. Мне кажется, тут сложней. За всем этим мне чувствуется нечто большее. А именно – позиционированием самих себя как власть. Но не как ее административную часть ее, а власть духовную, мессианскую.  Ту, которая, если не выше политической, то, как минимум, существует параллельно с ней. И взаимодействует, поучая, вдохновляя, обьясняя  и поддерживая.

Но что это такое психологически? Откуда берется эта поэтизация рабства, жестокости государства в его царской ипостаси а ля Иван Грозный (по выражению Проханова -чтоб кости трещали), в проповедях имперскости любой ценой и лапотошной традиционности – всех этих ветхозаветных скрепов и скопов по-ордынски? Причем в такой огалтелой, прям-таки  саванароловской одержимости, словно речь идет о божественном .

Думаю, здесь мы видим лик другого среза общества, чья государственность вышла из пучины ордынского рабства. А именно – его аристократии, если такой термин вообще применим в данном случае. Это амбиции  барина  в условиях феодализма в его восточной разновидности, который, в отличие европейской, базируется на вертикали абсолютной, самодержавной монархии. Если средневековье  европейского образца в нашем представлении рисуется как вечное перетягивание власти между монархом и  феодалам (яркий пример – соседняя Польша с анархией ее шляхты). То такие нравы в российской истории остались за пределами ордынского периода. После чего была создана государственность, по сравнению с которой внутреннее устройство Орды кажется светочем демократии. Венцом абсолютного, дикого самодержавия стало правление Ивана Грозного, которое окончательно выпило все соки из народной глины и обрушило Россию в Смутные времена.

Исторической отрыжкой и уроком стал период  царского матриархата в 18 веке, когда в правление Елизаветы и особенно – Екатерины, русский феодализм был сильно «либерализирован». Но это была особая форма его смягчения, направленная исключительно в пользу феодалов-помещиков. И выражалась в наделении их практически безграничными правами распоряжаться собственностью и рабами и ограничении произвола в их отъеме. По своему характеру это было примерно то же самое, как обет перед номенклатурой не сечь головы, принятый при  Хрущеве после свирепого самодурства Сталина.  Ну, а по сути означал  в пику общеевропейскому тренду не ослабление и отмирание феодализма, а укрепление  и перспективу сохранения элементов его до сегодняшних дней.

Именно эти послабки, уступки со стороны абсолютизма  способствовали появлению  в среде крепостников породы «государевых людей», локализовавших и и персонифицировавших концепт Царя-батюшки в тысячи баринов-отцов. Это была абсолютно самодеятельная  идеологическая волна со стороны феодалов, сформировавшаяся ко временам Николая Палкина в знаменитую формулу-триаду «Самодежавие-Православие-Народность». Ну, а в сущности она выражала взгляд на народ как на людишек, родных, своих, но темных, наивных, непутевых, "без царя в голове" и беспомощных без мудрого поводыря. Тех, которым если дать волю, начнется такое...Да они, дескать, и сами, осознавая это, по инстинктам своим – государственники. Причем, принимают и чтят только власть крутую.

Такое мировозрение давало массе крепостников сладкое ощущение себя уже не безропотными вассалами сатрапа, зависящими от любой его придури. А убежденного хранителя системы, органичной и единственно правильной для этого «народишка». Ведь каждая нация достойна своей власти.

При этом оно давало возможность позиционировать себя отнюдь не деспотами, а строгими, но справедливыми отцами, если и мордующими  рабов, то для их же блага. Кстати, современный монархист вполне резонно, на первый взгляд, может заявить: а разве это неправда была! Смотрите, во что все обернулось, когда Алексашка Второй дал им волю. И самого кокнули, и какой кошмар в 20 веке устроили. Сами же возвели потом над собой Тирана, по сравнению с которыми все предыдущие – просто овечки с розовыми бантиками.

Проханово-михалковский разлив в нынешних российских брожениях умов – это по природе своей и есть амбициозное самоощущение себя и относительно власти, и народа. В первой проекции - не прихлебателями, а идейными вдохновителеми и охранителями «сильного государства». Во второй - не просто аристократами, надменно возвышающимися над чернью, но мудрыми и по своему любящими ее наставниками.

Такова ипостась представителей сословия, которые, претендуя на роль духовных поводырей, ведут не вперед, а тащат назад  – в болотину рутины и покорности, несвободы и агрессивного изоляционизма.  И в этом потакании и консервации отсталости и дикости сквозит их истинное реноме – глубокое барское презрение к народу, который они берутся поучать.

Чего они, пожалуй, не признают даже в минуты сильного раздражения и внутреннего откровения. А , может и признаются иногда? Кто знает. Чужая душа –потемки. 

Владимир Скрипов