Вы здесь
Brexit и кризис в Британии
Отставка в минувший понедельник двух ведущих членом британского кабинета Дэвида Дэвиса и Бориса Джонсона многие поспешили назвать «политическим кризисом». СМИ переполнены пророчествами о скорой отставке Терезы Мэй и расчетами, кто придет к ней на смену. Рисуются даже потреты возможных претендентов – от главного его оппонента, лидера лейбористов Джероми Корбина до эксцентричного экс-главы МИД.
Но не стоит драматизировать ситуации в столь помпезной стилистике и на таком языке. Хотя бы потому, что ничего неожиданного, сенсационного в данном сценарии развития событий нет. Все было заложено изначально – год назад, когда Мэй пришла на смену Дэвиду Кэмерону, чтобы возглавить Brexit. Уже тогда было ясно, что этой немолодой даме выпала парадоксальная, чрезвычайно противоречивая роль, в которой ей придется упертость вызова совмещать с отступлениями и компромиссами. Причем, независимо даже от личных вглядов и свойств характера: просто в силу тех реалий, с которыми ей придется столкнуться, как только процесс из стадии слов и лозунгов перейдет в реалии конкретных шагов и действий.
Например, когда гиганты – свои в лице Jaguar , Land Rover или чужие в лице Nissan, Airbus запаникуют и станут уходить с территории Альбиона на материк, чтобы не лишиться рынка с пол-миллиардом потребителей. Когда британские пенсионеры, прикупившие на старость недвижимость где-нибудь в Италии или в Андалузии, встревожатся по поводу своего правового статуса там после выхода из ЕС. Когда служащие банков, страховых и инвестиционных фондов, а также многочисленные архитекторы, дизайнеры, юристы, преподаватели университетов и художники всех мастей, образующих ядро британской экономики, и 80 % услуг которых направлено во вне, почувствуют холодное дыхание грядущих перемен. И на этом фоне результаты референдума 2016 года со счетом 52/48 покажутся зыбкой случайностью.
А если еще учесть и внутренние колебания самой Мэй, которая слишком как-то быстро из лояльного члена кабинета Камерона превратилась в «революционерку», то не приходится удивляться, почему «процесс пошел» так медленно. И Мишелю Барнье, руководителю группы со стороны ЕС, которой поручено принимать и изучать предложения британской стороны, в ожидании их пока приходилось лишь разводить руками.
Вполне естественно, что внутренняя противоречивость задач, требующая одновременно мобилизовывать на хлопанье дверью и успокаивать на счет его негативных сторон, предопределила и состав кабинета –коктейль из сторонников жесткого и мягкого Brexit. Не удивительно, что по правую руку от Мэй оказался Джонсон, который на деликатный вопрос бельгийского посла, а что же станет с британскими компаниями типа производителя авиадвигателей Rolls Royce, заявил – «будем трахать бизнес». И это в устах представителя тори, которые три века позиционируют себя как его защитники. Такая раздвоенность объясняет и то, что, по оценкам политологов, в самой парламентской фракции консерваторов из 316 радикалов, подобных Джонсону и Дэвису, не более 60-65 человек.
Что касается Дэвиса, что, как отмечают британские СМИ, он с самого начала был синекурой и с начала года провел на переговорах лишь около четырех часов. Реально всю работу выполнял некто Оливер Роббинс – секретарь правительственного департамента по этому вопросу.
Ну, а сам момент конфликта наступил именно сейчас по той простой причине, что 6 июля, т.е за два дня до отставок, Мэй наконец-то представила свои предложения по Brexit, названные «Белой книгой ».
Первый набросок
И это по сути, действительно, так. Ибо в толмуде на 120 страниц за подписью Домининка Рааба, сменившего Дэвиса, и опубликованного 12 июля, много белых пятен. Но в нем уже достаточно понятно истолкованы подходы и принципы. Я бы отметил в нем следующее.
Первое: правительство Мэй открыто заявляет об отказе от принципа свободного передвижения . Это касается миграции и трудоустройства. И здесь демонстрируется максимальная покладистось. Дается понять, что ограничения в минимальной степени коснется европейцев. В частности, для них до конца 2020 сохранится безвизовый режим, а для самых лучших и талантливых британия останется «открытой и толерантной страной». Без виз смогут приезжать и те, кто направляются в деловые поездки.
Второе. Таможенный режим с ЕС будет особым и вводиться постепенно, ступенчато. При этом подчеркивается, что ради сохранения возможностей для активного присутствия на рынках ЕС, Британия намерена в основном оставаться в системе общих стандартах: сохраняет членство по линии сертификации товаров для секторов, где требуется жесткое регулирование. Например, в Европейском химическом агентстве, в Европейском агентстве лекарственных средств, в Агентстве авиационной безопасности. Отдельно подчеркивается готовность Британии придерживаться общих правил в торговле сельхозпродукцией.
Вместе с тем, акцентируется, что Лондон оставляет за собой право торговать с любой страной, диктуя свои пошлины и процедуры.
Третий, очень важный момент: подчеркивается, что парламент впредь будет решать, какие законы ЕС британцам подходят, а британские суды смогут отменять вердикты судов европейских. При этом подчеркивается, что Британия намерена быть гибкой при соблюдении норм ЕС касательно сферы услуг.
Четвертое: говорится о том, что Британия намерена прекратить взносы в бюджет ЕС (ныне ее доля в нем 11%), но не исключает своего финансового участия в некоторых совместных проектах.
Все это напомнило Financial Times содержание соглашения об ассоциации между Украиной и Евросоюзом. И по общему впечатлению - стакан, наполовину наполненный водой. Взять тезис о прерогативе парламента: его можно рассматривать как победу радикалов. И одновременно как основу для того, чтобы под впечатлением опыта и настроений британцев, в любой момент и в любой мере развернуться в сторону ЕС..
Войны не будет
Оставкой двух министров неприятности у Мэй не закончились: их дополнил и выход из партии двух ее заместителей. Но достаточные ли это основания, чтобы видеть в них звонок крушения кабинета и ухода Мэй?
Думаю, вряд ли. Во-первых, очищение от радикалов на фазе начала переговоров с Брюсселем, когда до окончательного выхода из него (конец марта 2019) осталось совсем ничего, это не минус, а плюс. Причем не только для нее лично, поскольку на место неуправлемого Джонсона заступил услужливый Джереми Хант, один из тех, кто держит нос по ветру. Свою лояльность он уже продемонстрировал тем, что предупредил британских болельщиков о возможных проявлениях агрессии против них во время матча полуфинала чемпионата мира по футболу в России.
Уход Мэй не выгоден и большинству однопартийцев, для которой смена лидера « на переправе» означал бы удар по тори и открытие перспективы лейбористам.
Куда более реальным политическим шагом может стать новый замер общественных настроений, тема которого нынче вышла на первые страницы газет. Автор одной из них приводит в пользу его такие аргументы. Во-первых, очень шаткая победа сторонников Brexit, создающая ощущение зыбкости и смены пропорций, поскольку время позволило людям вникнуть и оценить «за» и «против». Во-вторых, формально референдум 2016 года не был обязывающим, и у парламента есть конституционное право не согласиться с его результатами.
Поэтому дискутируется альтернатива двух способов его проведения: через новые парламентские выборы. Либо - новый референдум.
Второй вариант представляется более реальным, поскольку для досрочных выборов требуются согласия большинства членов парламента, а сейчас его трудно представить. Ну разве что в ситуации, если бы переговоры по Brexit совсем зашли в тупик. Или показались слишком губительными для страны. Но это путь к смене власти, так как в этой ситуции Мэй пришлось бы уйти в отставку.
Но и референдум тоже не потребуется, если удастся заключить разумную для обеих сторон сделку с ЕС. Его неоходимость появится, если все пойдет в разнос. И появятся основания изменить мнение у значительно числа избирателей. Пока таких явных признаков нет. Во всяком случае, говорить об этом рано.
Post scriptium
«Белая книга» появилась буквально накануне взита в Лондон Дональда Трампа. Он оказался очень кстати для обеих сторон. Для Трампа – чтобы продемонстрировать особо расположение к Великобритании на фоне жестких трений с европейцами на саммите НАТО. Для Мэй – чтобы ощутить опору со стороны Америки, готовой по словам гостя «начать прокладывать новый курс для Великобритании в мировом пространстве». Поэтому в заявлении канцелярии Мэй и говорилось, что «не существует более крепкого союза, чем тот, который зиждется на наших «особых отношениях» с США, и в предстоящие годы не будет союза более важного".