Вы здесь
Если смотреть трезво, экономическая политика Путина — это катастрофа
После аннексии Крыма в 2014 году российская экономика погрузилась в кризис. Это не первый кризис после распада СССР, но самый жесткий. И хотя в прошлом году российская экономика впервые вновь показала рост, из-за недавней новой волны санкций со стороны США грозит повторный откат. Из-за предполагаемого российского вмешательства в президентские выборы в США американское правительство в начале года ввело санкции против представителей российской власти и российских олигархов, которые могут стоить и немецким компаниям целые миллиарды. Пока что в этом развитии ничего не изменила и историческая пресс-конференция в Хельсинки между американским президентом Дональдом Трампом и российским президентом Владимиром Путиным, состоявшаяся несколько дней назад, на которой Трамп перед мировой общественностью заявил, что Россию, возможно, зря обвиняют во вмешательстве в предвыборную кампанию 2016 года.
В то время как оборот немецких компаний в России с 2009 по 2013 год составил 452 миллиарда евро, с началом кризиса он резко упал. Между тем, 1 000 из 6 000 немецких компаний покинули страну. Компания Ceconomy продала 57 магазинов Media Markt из-за длительных убытков, однако в то же время обладает долей в российской компании бытовой техники М.Видео в размере 15 %. Мы хотим сохранить длительное активное присутствие на быстро растущем российском рынке, заявил глава Ceconomy Питер Хаас.
Недавний уход компаний показательно свидетельствует о том, насколько сильно разрываются немецкие компании в России. Для многих фирм страна все еще является одним из важнейших рынков роста. Оборот одной только фирмы Siemens в России в 2016 году составил два миллиарда евро. Но с учетом непредсказуемого президента США и российского президента с их конфронтационной политикой, бизнес становится рискованным предприятием.
Представление о том, что значит эта вновь разгоревшаяся холодная война для немецких компаний, можно получить, посетив одно из старых зданий, аккуратно выкрашенное в белый цвет на маленькой улице на юге Москвы. Здесь в переговорной сидит Алексей Кнельц в рубашке в красную клетку. «Страна находится в тяжелом структурном кризисе», — говорит он. Кнельц работает на Российско-Германскую внешнеторговую палату в Москве. К нему обращаются компании, если им необходимы новые инвестиции. Или если они не знают, что делать дальше. В этом году российская экономика впервые показала рост после аннексии Крыма. Целых 1,5 % — таковы данные российского статистического ведомства. Но по указанию Путина в том же году были изменены расчеты, и цифры были приукрашены (так что, этот рост весьма сомнителен - ЭР).
Реально речь может идти о росте в один процент. Слишком мало для такой богатой страны с переходной экономикой, как Россия. Страна должна модернизироваться, ее экономика более активно приватизироваться, а зависимость от цен на сырьевые ресурсы снижаться. Тогда это может быть пять процентов или даже десять, как на протяжении многих лет в Китае. «Но отсутствуют важные экономические реформы», — говорит Кнельц. Реформа в России — это ругательство, после того как Ельцин в 90-ые годы погубил российскую экономику. Владимир Путин вернул россиянам чувство гордости. Но если смотреть трезво, его экономическая политика — это катастрофа.
Для немецких компаний вызовом является, прежде всего, политика локализации. «Россия хочет, чтобы часть производственной цепочки располагалась в России», — говорит Кнельц. Это означает: Если у немецкой компании есть государственные клиенты, или она планирует участвовать в тендерах, она должна использовать местных поставщиков. Кто не использует локализацию, может поставлять только частным клиентам. Поскольку доля государственных компаний в общей экономике при Путине выросла вновь до более 70 %, без локализации не обойтись.
Недавним российским чудодейственным оружием стал так называемый специальный инвестиционный контракт. Тот, кто инвестирует в Россию более 750 млрд. рублей, получает налоговые льготы, субсидии и низкие налоговые ставки на имущество и прибыль. При этом компании обязуются покупать минимальный объем у российских поставщиков. Кроме того, в течение десяти лет 100 % должны производиться в России, а часть этого экспортироваться с пометкой «Сделано в России». Производитель насосов Wilo недавно как раз заключил такую сделку.
Кроме того российские власти создали в стране специальные экономические зоны. В городе автомобилестроения Калуге, расположенной в трех часах езды от Москвы, существует такой рай. На западной окраине города на складе перед двадцатиметровой полкой, заполненной автопокрышками, стоит Ярон Видмайер. На менеджере компании Continental черный костюм, коричневый галстук и синий платок в кармане пиджака. От резины идет сладковато-гнилой запах, словно от корма для животных.
Видмайер проверяет шипы в резине. Зимой большая часть автомобилистов в России использует шипованную резину, чтобы не потерять управление на обледенелой дороге. 40 % продаваемых автопокрышек — зимняя резина. «Калужский регион предоставил нам наилучшие условия», — говорит Видмайер о принятом пять лет назад решении прийти на российский рынок. Да — это да, и по телефонному номеру властей действительно кто-то берет трубку. Большего в России требовать нельзя. Continental инвестировал в завод 240 миллионов евро.
Начало было совсем непростым. Вскоре после поставок оборудования в 2013 году начался украинский конфликт. В условиях слабой экономики многие решили воздержаться от покупки автомобиля. Те, у кого была машина, экономили на резине. «У нас были мощности, но спроса на российском рынке не было», — рассказывает Видмайер. Поэтому он переориентировался на экспорт. Сегодня компания поставляет покрышки в 23 страны. С открытием завода в 2013 году произведено десять миллионов автомобильных покрышек.
Но и экспорт — не чудодейственное средство. Слабый рубль, конечно, подстегивает экспорт и повышает конкуренцию. Многие компании за счет более низких расходов на заработные платы могли направить средства на новые инвестиции. Но многие материалы закупаются за рубежом, поскольку качество материала в России не соответствует должному. Тем самым, хотя оборот в рублях растет, но маржа падает. После того как объем продаж новых автомобилей снова начал расти, Видмайер сократил объем экспорта. «По сравнению с докризисными годами результат еще невысокий, но показатели постоянно растут», — говорит менеджер. В 2012 году в России было продано три миллиона автомобилей, в 2017 году — 1,5 миллиона. Во время пика кризиса автодилеры практически ничего не продавали. Для обеспечения роста экономики России пришлось запустить ряд конъюнктурных программ. Например, программа «Мой первый автомобиль», которая только в прошлом году достигла объема 60 млрд. рублей.
Для менеджера субсидии являются частью смешанной калькуляции. Кроме того, есть преимущества от локализации. «60 % производства локализовано», — говорит Видмайер, который на протяжении 16 лет работает в России на ганноверскую компанию. Это означает, что поставщики и материалы идут из страны. Он говорит не без гордости. Немецким компаниям приходится проверять около сотни поставщиков, прежде чем найти необходимое качество. Для получения большой квоты Continental получил статус российской компании. Для таких компаний, как Volkswagen, завод которой расположен в получасе езды отсюда, такой статус важен. Поскольку тем самым они могут включать Continental в собственные расчеты как российского поставщика и тем самым улучшать собственные показатели.
Ни в одной стране немецким компаниям, обладающим большим экспортным опытом, не приходится легко. Многие фирмы знают о тяжелой ситуации на Ближнем Востоке и в Китае. Но на российском рынке свои законы. Так, по данным Центра стратегических исследований, в России все еще 80 % всех госзаказов отдаются небольшому кругу компаний. Среди этих трех процентов российских компаний, прежде всего крупные концерны, такие как Газпром и Роснефть. Многие иностранные компании жалуются, что с ними обращаются не равным образом, даже если они располагают локальным производством. Если Путин далеко, а дорога в Москву слишком длинная, то коррупция и круговая порука становятся проблемой.
Только с началом тлеющего конфликта с США российский бизнес превратился в пороховую бочку. Вольфганг Бюхеле, председатель Восточного комитета немецкой экономики, охарактеризовал продолжающуюся санкционную политику как «наивысший риск» для бизнеса. Лицам, включенным в апреле в санкционный список, запрещены въезд в США и деловые отношения с американскими компаниями и американскими гражданами. Но круг тех, кого охватывают санкции, намного шире. Также многие немецкие фирмы ожидают снижения оборота и поставок.
Согласно данным опроса Российско-Германской внешнеторговой палаты, 68 % немецких компаний в России «средне или очень сильно» опасаются быть затронутыми санкциями. В краткосрочной перспективе опрошенные фирмы ожидают ущерба для своего бизнеса в размере до 377 миллионов евро. В среднесрочной перспективе они опасаются многомиллиардных убытков. Дополнительный ущерб возникает в связи с отзывом заказов, приостановленными проектами и обесцениванием рубля после введения санкций. «По максимальной оценке общей деятельности немецкой экономики в России грозят многомиллиардные убытки, если немецкие компании будут захвачены в заложники третьей стороной», — заявил председатель правления Российско-Германской внешнеторговой палаты Маттиас Шепп.
В немецких компаниях царит недовольство. Не существует какого-то образца, сетует эксперт по экономике. Какие последствия будут иметь санкции, абсолютно неясно. Затронуты ли российские железные дороги и операторы электростанций? «Тогда Siemens может оказаться затронут», — говорит эксперт. И Volkswagen наносится сопутствующий ущерб. Затронута компания ГАЗ, с которой у Volkswagen совместный завод в Нижнем Новгороде и который изготавливает часть продукции. Когда мы посетили завод в Калуге, конвейер еще работал. На вопрос о втором заводе отреагировали рассерженно. В настоящее время от комментариев воздерживаются. Прокомментировал ситуацию поставщик Видмайер: «Экспорт — это всегда альтернатива».
Дик в своем небольшом офисе в Москве также обеспокоен. В возрасте 19 лет он переехал вместе со своей семьей в Германию, его родители — поздние переселенцы. После учебы, говорит он, вернулся на свою старую Родину. В Тюбингене теперь на него должны полагаться. Это важно для него. Слабая конъюнктура означает меньше заказов в строительной отрасли. Инвестиции в новые заводы откладываются. Все это лишает компанию заказов.
Но первые итоги все же положительные. За короткое время объем его нового бизнеса стал больше, чем у оптовиков в год. Для этого Дик каждую неделю ездит в другой город. Он хочет использовать шанс. У немцев хорошая репутация, и он это знает. На многих заводах все еще стоит оборудование из ГДР. Есть турбины Siemens, они работают в России уже 80 лет. Недавно он впервые побывал на востоке страны, на заводе автопроизводителя «Лада». И там делают ставку на немецкую машиностроительную продукцию.
Однако давление высоко. Все чаще в игру вступают китайцы. Их оборудование и станки намного дешевле. Иногда продаются две единицы по цене, по которой немцы и одну единицу продать не могут. Одна из них никуда не годится, как говорят сами китайцы.