Вы здесь
Колея замкнутого круга
Тема Курильских островов, давно превратившаяся в сказку про белого бычка, имеет два измерения: в жанре политической патетики и прикладное, житейское. Их сложное переплетение и рождает время от времени жесты и иллюзии, побуждающие вопрос в тоне «Что бы это значило?». Последний тому пример: предложение Путина на сессии Восточного форума о заключении мирного договора с японцами «без предварительных условий».
Премьер Синдзо Абэ в тот день никак на реплику не отреагировал. Это было 12 сентября. Но уже 15 сентября после личной, 22-й уже по счету встречи с российским вождем, официально заявил, что не собирается повозку ставит впереди лошади. «Вначале мы должны разрешить территориальный спор и только потом заключить мирный договор», - повторил он очевидное.
Ни пяди земли
Говоря о политико-патетическом аспекте владения территорией обычно эксплуатируется его историческая динамика. В случае с Курилами она явно в пользу России. Русские еще в 17 веке первыми начали их обследование и заселение, и вплоть до 80-х годов 18 века не встречали японцев даже на о-ве Хоккайдо. Японская экспансия началась лишь после того, как в 1778 году Курилы были включены в состав Империи. Екатерина II, чтобы не провоцировать японцев слухами о подготовке плацдарма для нападения, освободила местных жителей от налогов, но не послала туда войска. И это способствовало быстрому поникновению японцев на острова и захвату там хозяйственных позиций. Это привело и к дипломатическим победам Токио: сначала он добился признания за собой Шикотана, Итуруна , Кунашира и группы Хабомаи (Малой гряды), а в 1875 и полного отказа от всех Курил в обмен на Сахалин. Русско-японская война этот итог закрепила еще и передачей Японии Южного Сахалина. На этом фоне их возврат резонно рассматривается Москвой в качестве военного трофея, причем еще и под соусом восстановления «исторической справедливости».
Глазами японцев все выглядит иначе. Для них Малая гряда и южная часть Большой гряды, это, считай, прибрежные «северные территории», которые в их трактовке, якобы, не входит в в географическое понятие Курьские острова, о которых речь шла в Сан-Франциском договоре 1951-го года. Для них это обжитая и освоенная за почти полутора века земля, с которой было изгнано с насиженных мест после 1945-го несколько десятков тясяч граждан. Не даром Абэ на одной из встреч подсунул Путину слезное письмо одного из таких переселенцев с мольбой дать возможность посещать могилы предков. И Путин в своем стиле персонально распорядился. Японцы внимательно наблюдают за этими островами и убеждены, что отнятые территории русским нужны как насморк покойнику: острова экономически не осваиваются, жизнь на них едва теплится. И это притом, что по оценкам геологов в гряде ждут зажигающие воображение несметные сокровища, представляющие самые соблазнительные позиции таблицы Меделеева: золото, серебро, черные и цветные металлы, ртуть, рений, сера, природный газ, нефть...
В общем, на Курилах столкнулись две упертости. С одной стороны, национальный стереотип «ни пяди земли» по принципу «сам не ам и другим не дам». И реальная жажда жизненного пространства с сильнейшим раздражением и ощущением «несправедливой обделенности» - с другой.
Сказка про белого бычка
И это при том, что хозяйственные интересы и здравый смысл требуют и предлагают сценарии, базирующиеся на уступках. Арсенал их мог бы стать темой отдельной статьи. Тут и совместные проекты, и сдача в аренду или концессию, и совместное заселение, безвизовый режим - не говоря уже о проявлении «доброй воли» и передаче хотя бы Малой гряды в контексте Мирного договора или в обмен на какие-то крупные инвестиции в российскую экономику.
И такие попытки предпринимались. Наиболее известная из них была при Хрущеве, который был готов вернуть Японии Малую гряду вместе с Шикотаном ради подписания мирного договора. Такое обязательство было зафиксировано в 1956-м в Совместной декларации, восстановившей двусторонние дипломатические отношения. Однако после того, как в 1960 г. японское правительство подписало с США договор о безопасности, предусматривающий сохранение американского военного присутствия, Москва дезавуировала этот документ. Горбачев и, особенно, Ельцин объявили о намерении решить вопрос с островами, по поводу чего была даже подписана в 1993 –м году Токийская декларация. Однако ни тот, ни другой не решились открыто заявить о конкретных возвратах: при Ельцине луч надежды, данный японцам, в конце концов ограничился Московской декларацией 1998-го года, в которой впервые был введен тезис о «совместной хозяйственной и иной деятельности ».
Так что Путин ничего принципиально нового в своих потугах не внес. С приходом в 2012 во второй раз на пост премьера Абэ он предложил формулу хикивакэ (ничья). Суть позиции состоит в призыве обсуждать проблему без шума и пафоса, на что Абэ отреагировал тем, что было принято термин «незаконно оккупированные территории» заменить на более мягкий «занятые без юридических оснований». В сущности, первые лица государств приняли канву конструктивной конкретики, которую даже подтвердили некоторыми жестами: поблажками в выдаче японцам туристических виз для посещения островов, участившимися визитами туда японских журналистов, бизнесменов и представителей администрации с Хоккайдо, обсуждение инвестиционных планов и т.п.
Однако, шаги в этом направлении тормозят и обретают характер топтания на месте каждый раз, потому что политики с опаской озираются на массовку, боясь негодующего окрика с ее стороны. Ибо здесь затрагиваются струны, с которыми считаются даже самые самоуверенные тираны. Для россиян – как синдром пересмотра итогов Второй мировой - святыни, нещадно эксплуатируемой Путиным как важнейшей опоры режима. Для японцев – комплекс неполноценности от поражения, с которым они не хотят и не могут смириться. При этом он столь силен, что обществененое мнение вряд ли устроят подачки со стороны России в том объеме, который зафиксирован в декларации 1956-го.
Кроме того, передача островов непременно потребовала бы со стороны России условий, на которые Токио никогда не пойдет. А именно – ликвидации американской военной базы на Окинаве и гарантий, что не появятся новые на Курилах. К тому же она означает важную геополитическую перемену - Охотское море в таком случае из внутреннего для России превратится в открытое. Со всеми вытекающими последствиями для судоходства и рыболовства, включая потерю примерно 3 млн. тонн морской живности в год. На Дальнем Востоке еще помнят дрифтерную катастрофу конца 50- - начала 60-х годов, суть которой была в хищническом вылове японцами рыбы у берегов Камчатки, нанесший смертельный удар по рыбоперерабатывающей промышленности полуострова.
Вызывают у многих наблюдателей кривые усмешки и разговоры о «совместной хозяйственной деятельности». Под этим термином японцы явно подразумевают форточку, через которую можно тихой сапой просунуть свой суверенитет над островами. Это уже продемонстрировал их бизнес-десант, который в составе из 70 персон летом прошлого года высадился на Курилах. Глава его тут же от имени правительства потребовал «специального правового режима» для инвесторов, дабы обеспечить «беспрепятственное движение товаров и людей». На что российский МИД пока дипломатично ответил, что вначале пусть товарищи предъявят свои инвестиционные планы – потом и поговорим. То есть, чтобы не хамить японцам, аккуратно отложили вопрос в дальний ящик в ожидании лучших времен.
В контексте всего этого, единственный реальный выход у переговорщиков – вернуться в колею замкнутого круга. То есть к концепту – мухи отдельно, котлеты – отдельно. Что, собственно, и предложил Путин в своем «экспромте» 12 сентября. Практически это означает, что сказка про белого бычка продолжается.