«Будем утешать себя тем, что худшее, наверное, впереди»

Заканчивается 2019-й год — трудный для российской экономики. Почему экономика России завязла в стагнации и пока нет предпосылок для выхода из нее, чем вредит повышение налогов, почему опасны санкции, когда будет новый мировой кризис — об этом рассказывает директор Института стратегического анализа компании «Финансовые и бухгалтерские консультанты», доктор экономических наук Игорь Николаев.

— Начнем с позитива. Инфляция оказалась ниже ожиданий. Ожидалось, что она будет в районе 4%, а по факту по итогам года она будет 3-3,5%. Это не рекордно низкий показатель. Но, тем не менее, приличный. И все же это такой плюс, который требует оговорки. Она заключается в том, что в значительной степени этот результат достигнут за счет того, что покупательская способность населения была низкой. Реальные доходы населения не растут с 2014 года. Поэтому, с одной стороны, низкая инфляция, но с другой, если людям не на что покупать товары и услуги, то чему тут радоваться?

Следующий плюс — это профицитный бюджет. Профицит составит от 1,5 до 3 трлн рублей. Здесь также стоит отметить Фонд национального благосостояния, который по своему объему достиг 7% от ВВП. Там накоплено около 8 трлн рублей, это большие деньги. 

Но здесь снова стоит сделать оговорку. Если столько денег, то зачем нужно было повышать ставку НДС? Профицит меряется триллионами, ну добавили еще несколько сот миллиардов за счет повышения НДС. Зачем? Далее, зачем при таких показателях нужно было повышать пенсионный возраст?

Курс рубля к доллару США был стабильным — 60 с небольшим рублей. Это также, кстати, предопределило относительно низкий уровень инфляции. Стабильность курса национальной валюты обеспечивала и общую предсказуемость экономической ситуации. Все это плюсы.

Теперь давайте поговорим про минусы. Главный минус — это ситуация в демографии. У нас естественная убыль населения по итогам года составит минус 300 тыс. человек. Это существенно выше, чем было в 2018 году. Тогда убыль составила более 220 тыс. человек. Ситуация ухудшается, несмотря на все предпринимаемые меры. 

Ситуация в здравоохранении очень плохая. Даже в правительстве признали, что реформа в здравоохранении провалилась. Проявления этого разные: то нехватка лекарств, то фельдшерско-акушерские пункты не построены в обещанном количестве, то зарплаты у медиков по-прежнему низкие и т. д. Сначала оптимизировали, а потом не могут построить то, что сами наобещали. 

Разочарованием года стало повышение пенсионного возраста. Правда, это было в щадящем режиме. Для тех, кто в этом году должен был выходить на пенсию, сдвижка произошла на полгода. Но тем не менее. 

Ну и еще один негативный фактор. Серьезно ухудшилось качество официальной экономической статистической информации. У нас и так высокая неопределенность в экономической ситуации, а когда понимаешь, что и официальной статистике нельзя доверять, то дело совсем плохо. 

— Экономика по итогам 2019 года выросла на 1,3%. И это существенно меньше, чем в 2018 году — плюс 2,3%, когда ставка была высокой. Я напомню, что в конце 2014 года ключевая ставка была резко повышена до 17%, хотя за несколько месяцев до этого у нас ставка была 5,5%. И что, при той низкой ставке был какой-то бурный рост экономики? Ничего подобного. То есть снижение ключевой ставки — это дело хорошее. Но, как мы видим, только снижение ставки не способно привести к существенному повышению темпов экономического роста. Для бизнеса важна предопределенность ситуации. Жизнь показывает, что даже если ставка высокая, то для бизнес-планов важнее предопределенность. Нельзя назвать высокую ставку неким непреодолимым препятствием. 

Что касается доступности кредитов, то, с одной стороны, они действительно стали доступнее, но с другой — население и так закредитовано. Осенью уходящего года мы увидели резкое снижение кредитной активности. Центробанк просто был вынужден ужесточить правила выдачи кредитов, потому что уже сформировался пузырь, который вот-вот может лопнуть. Вот и получается, что вроде бы ставка понизилась, кредиты стали доступнее, но на фоне стагнирующих реальных располагаемых доходов населения кредитная активность снижается. То есть при уменьшающейся ставке мы имеем снижение кредитной активности. Это говорит о том, что явно не стоит переоценивать значение для экономики снижения ключевой ставки.

— Есть два пути, как именно расходовать деньги. Первый — мы оставляем побольше денег бизнесу и создаем ему комфортные условия для инвестирования. Второй — мы повышаем ставку, собираем деньги, и теперь государство будет финансировать. Но как? Больше добавит денег на нацпроекты? Качественно это совершенно разные подходы. Вроде бы в обоих случаях деньги в экономике. Но когда решение об инвестировании принимает бизнес, он лучше знает, что принесет максимальный результат, потому что его перспективы зависят от эффективности расходования этих средств. А когда решение принимает государство, то, будьте уверены, такие деньги будут расходоваться с гораздо меньшей эффективностью. Деньги, которые сначала забирают у бизнеса, а потом через бюджет возвращают обратно в экономику, вряд ли принесут большую отдачу, чем это мог бы сделать бизнес. То есть по-своему Силуанов прав, но я не разделяю такой подход.

— Такие цифры всегда надо сопоставлять с тем, сколько за тот же год открылось. Этот процесс тоже измеряется сотнями тысяч. Одни закрываются, другие открываются. Но понятно одно — когда повышают налоги, то, безусловно, это не стимулирует развитие бизнеса. Анализируя фактор закрытия юридических лиц, нужно помнить о еще одной важной налоговой новации 2019 года — это введение налога на самозанятых. Правда, пока это было в четырех регионах. Малые предприятия закрывались и потому, что перевод их работников в статус самозанятых позволяет платить более щадящий налог. Даже если вы находились на упрощенке, то все равно там вы должны были платить дополнительно социальные взносы, это больше 30 тысяч рублей в год. А здесь вы платите 4%, если с «физиками» работаете, 6% — если с юридическими лицами. Так что с одной стороны НДС повысили, а с другой — из-за фактора эксперимента с самозанятыми было выгодно закрывать малые предприятия и отказываться от статуса индивидуальных предпринимателей. Все это, полагаю, и привело к тем цифрам, о которых вы говорите.

— Удивительно слышать такие заявления. Было принято решение, что это эксперимент, рассчитанный на 10 лет. А спустя несколько месяцев мы слышим, что эксперимент себя оправдал. Если это эксперимент, то вы экспериментируйте в отведенное для этой цели время и создайте полную картину по этому вопросу. Что именно они хотели достичь введением этого статуса? Вывести малый бизнес из тени? Многие из тех, кто перешел в статус самозанятого, и так работали на свету в статусе индивидуальных предпринимателей. Получается, что они этой цели не достигли. А если достигли, тогда дайте полный расклад, кто именно зарегистрировался как самозанятый. Но мне кажется, эффект-то получился обратный. Они хотели вытянуть на свет тех, кто вообще работал без регистрации и не платил никаких налогов, а получилось, что те, кто работал втемную, так там и остались, а малые предприятия и ИП просто зарегистрировались самозанятыми и стали платить меньший налог. То есть, на мой взгляд, заявлять, что эксперимент удался, по крайней мере преждевременно. 

И потом, это нововведение предполагает штраф за сокрытие выручки. Но возникает вопрос: а как вообще собираются отслеживать эту выручку, если самозанятый находится в тени? Если человек работает с «физиками», то он может сам произвольно назвать размер своего дохода. Ведь никаких кассовых аппаратов или чеков нет. То есть он отчитается, что заработал миллион, заплатит 4%, а ему скажут, что он часть дохода скрыл. За повторное нарушение с тебя штраф — вплоть до того же одного миллиона. Вот такие потенциальные риски несет этот закон для малого бизнеса.

Кроме того, сейчас установили одни ставки: 4% и 6%. Но где гарантия, что через год вам не сделают эти ставки 10% и 20%, если так лихо приняли закон об эксперименте, а через несколько месяцев его изменили и хотят изменить еще? Вы зарегистрировались — значит вы уже засветились перед налоговыми органами, думая, что вам надо будет платить всего 4%. Но знайте, что никакой уверенности в том, что через год-два эта ставка не вырастет в несколько раз, нет. И вот работал человек много лет репетитором, парикмахером, программистом на дому, еще кем-то, а теперь оказался на крючке у государства, которое, как мы видим, своих слов не держит. Так что, получается, надо много раз подумать, выходить из тени или нет.

— Небольшой рост есть, промпроизводство по итогам января-ноября 2019 года выросло на 2,4%. Это больше роста ВВП. Правда, когда я смотрю на цифры по темпам роста промышленности, то над каждой цифрой думаю: а можно ли ей верить? Для меня особенно показательны были данные Росстата по динамике промпроизводства за июнь 2019 года, когда общий показатель был +3,3% в годовом выражении, и этот показатель даже математически не соответствовал динамике по четырем основным видам деятельности, которые составляют эту самую промышленность: добыча полезных ископаемых, обрабатывающие производства, обеспечение электроэнергией и газом, водоснабжение и водоотведение. Тем не менее, никто даже не удосужился это исправить.  

— Это говорит о состоянии, близком к стагнации. Мировая экономика в 2019 году выросла где-то на 3%. Наш показатель серьезно меньше того, как развивается в целом мир. А мы, согласно майским указам 2018 года, должны были выйти на темпы роста экономики, превышающие среднемировые. Если поезд идет со скоростью плюс 3%, а вы в своем вагоне имеете темпы роста более чем в два раза меньше, то ваш вагончик отстает. При этом, если так дальше дело пойдет, то он не сегодня-завтра вообще остановится, а поезд мировой экономики тем временем уедет далеко вперед. И догнать его уже не будет возможности. Я такое состояние российской экономики называю отстающим развитием.

— Я недаром говорил о таком факторе как неопределенность экономической ситуации. Росстат ежемесячно проводит опросы бизнеса, директоров предприятий, спрашивая их о факторах, которые в наибольшей степени дестимулируют экономическое развитие. Все последние годы бизнес главными факторами дестимуляции называет высокую налоговую нагрузку, неопределенность экономической ситуации, недостаток собственных финансовых ресурсов. Кстати, высокая ставка коммерческого кредита никогда не находилась на первых местах. Это всегда 4-5 место среди факторов, которые, на взгляд бизнеса, тормозят его развитие. 

Отсюда вывод: если бизнес называет эти факторы в качестве тех, которые препятствуют его развитию, то вполне логично, что если вы хотите изменить ситуацию, то надо, во-первых, не повышать, а снижать налоговую нагрузку, а во-вторых, надо снижать неопределенность экономической ситуации. Нужно признать, что неопределенность экономической ситуации в значительной степени предопределяется санкционным противостоянием. Бизнес, особенно большой, не понимает: так все-таки будут еще бОльшие санкции, или пока жить можно?

В ответ на такие настроения бизнеса у нас в верхах укрепилось такое мнение, что ничего страшного, можно жить и под санкциями. Беда санкций заключается не в том, что труднее стало заимствовать средства или получить какие-то технологии. Главная их угроза — они несут неопределенность экономической ситуации. Отсюда вывод: надо решать проблему с санкциями. Но мне возразят: так ведь это политика! Но я говорю как экономист. Санкции для экономики — это зло, поскольку создают высокую неопределенность экономической ситуации. И если все упирается в политику для устранения этого зла, тогда я могу сказать в ответ: «Политики, решайте проблему санкций, это реальная угроза!»

Так что я бы выделил два фактора: снижать налоги и снижать неопределенность экономической ситуации. И в этой связи надо отметить, что отнюдь не бесспорным представляется предложение о повышении базовой ставки НДФЛ до 16% с одновременной отменой этого налога для малоимущих. Преследуя вроде как благую цель, мы тем самым для очень многих повысим подоходный налог, и это будет чувствительно.

— Мировой экономический кризис обязательно будет, цикличность мирового экономического развития никто не отменял. Но, скорее всего, не в 2020 году, а где-то в 2021. Пузыри сформировались, они лопаются, как правило, в самое неподходящее время. В целом уже в мировой экономике идет тренд на замедление. Рост мирового ВВП в 3% — это самый низкий показатель после мирового кризиса в 2009 году. И он продолжает замедляться. А инерция — это важный фактор, который нужно учитывать. Для России это важно, потому что замедление мировой экономики — это снижение цен на энергоносители. Трубопроводов мы, конечно, понастроим. Но чем мы будем их заполнять при снижающемся спросе на углеводороды? А он будет снижаться. И не только потому что мировая экономика замедляется. Но и в связи с климатическим фактором. Посмотрите на Москву, что происходит с погодой в декабре 2019 года. Это очень тревожно. Климатический фактор — глобальное потепление — означает, что рост потребления углеводородов будет замедляться. С другой стороны, растут издержки на то, чтобы переключаться на другие источники энергии. 

Есть и другие факторы, которые будут понижать темпы мировой экономики. Мы видим, как растет социальная протестная активность. Этот год был показательным в этом смысле: Чили, Эквадор, Боливия, Ливан, Франция, Гонконг — там везде мощно прозвучали протесты. В общем проблемы в мировой экономике неизбежно нарастают.

Что касается России, то, похоже, санкции будут усиливаться. Таким образом, внешние факторы для российской экономики неблагоприятные. Кроме того, в 2020 год мы входим в состоянии стагнации. А для нашей громоздкой экономики это имеет значение. У такой экономики сила инерции велика. Одно дело, когда вы раскочегарились и можно год проскочить в темпе. Другое дело — медленно вползли. При этом структурно экономика осталась прежней — она сырьевая. Делаются попытки перестроить. Но проблема в том, что для осуществления серьезной перестройки банально необходимо время. Мы завязли в структурных диспропорциях, это еще больше усугубляет проблемы нашей экономики. 

Отсюда вывод: будем болтаться около ноля. В большой минус не сорвемся. То есть будет та же самая стагнация, что в уходящем году, только в чуть худшем виде. Уровень жизни людей также будет стагнировать, и я напомню, что последние годы он только снижался. Но будем утешать себя тем, что худшее, наверное, впереди. Так что 2020 год — еще не самый страшный.

Не хотелось бы, конечно, заканчивать разговор на такой ноте. Поэтому не будем забывать о том, что все кризисы проходят, даже будущие.

Евгений Сеньшин