Вы здесь
Россия 15 лет ничем не занималась в экономике, тупо сидела в ожидании подорожания цены на нефть, так мы получили нефть по $35
С точки зрения индивидуального общения, удар кризиса был большим. Если у кого-то есть собственные концепции, проекты, желание что-то доделать, – это прекрасно. Но в остальном, вряд ли кто-то захочет вернуться в состояние изоляции обратно.
Существует две развилки: первая – в большинстве развитых стран произошла заморозка временной ситуации, и это не кризис перепроизводства, не структурные проблемы, не банкротство крупных финансовых институтов. В принципе, поставлена пауза на экономике, которая таким же образом будет запущена в случае, если эпидемия закончится. Успешность западных стран продемонстрирована тем, что в экономику влито такое количество денег, что запустить ее в случае отмены ограничения не составит проблемы.
Если мы посмотрим, к примеру, на апрель месяц в Соединенных Штатах, то мы увидим, что розничные продажи упали примерно на 14,5%, а доходы населения выросли на 13,6%. В данном случае, к выходу из карантина, будет накоплен достаточно большой запас прочности, в которой экономику моментально развернет вверх. Вопрос заключается в том, что в западных странах сделано все, чтобы экономика вернулась к своему нормальному состоянию, а в странах, которые заняты накоплением резервов, как Россия или Китай, ситуация гораздо хуже. Мы видели статистику по Китаю, которая в разы хуже их ожиданий, и показывает, что промышленное производство растет, но не растет ни потребление, ни розничные продажи, ни инвестиции. Государство постоянно давит на то, чтобы производства запускались, но само китайское общество настороженно относится к таким перспективам.
Я считаю, что после текущего кризиса усилится разрыв между возможностями тех стран, которые проводят про-активно финансовую политику (Япония, Европа, Америка) и теми, кто ее не проводит.
Вторая развилка – когда это все закончится. Еще несколько месяцев назад аналитики считали, что второй волны не будет. На самом деле, вопрос даже не во второй волне, а в том, что у каждого из нас узкий взгляд на ситуацию – когда человек живет в Берлине, он видит всю ситуации из Германии, если в Праге, то из Чехии. А на самом деле, эпидемия себя еще не переросла, если посмотреть аналитику, то мы видим, что количество заражений в мире растет и очень уверенно, сейчас по 120000 заболеваний в день, когда в марте было по 23000 в день. Т.е. выходить из кризиса, когда в мире в шесть раз больше заражений, чем, когда мы в него входили, выглядит смешно
Судьбы мировых экономик будут зависеть не только от того, сколько денег дает правительство, а оттого, сколько продлится закрытие границ. Говорить о том, что все позади – слишком самонадеянно.
Фундаментально проблема России заключается в следующем: если мы посмотрим на экономический рост с 2001 по 2008 года, то мы увидим, что 70-80% этого роста были обеспечены несколькими отраслями – оптово-розничная торговля, банковский бизнес, страхование, финансовые услуги, мобильная связь, интернет, жилищное строительство. Мы создали качественную, цивилизованную и адекватную сферу услуг. Именно эти сектора тащили экономику вверх. Но после кризиса возникла ситуация, когда данные отрасли оказались насыщенными. К примеру, у вас уже есть две сим-карты, два мобильных телефона, вы постоянно сидите в интернете, на каждом углу большой выбор кафе, много банков, и т.д. Все точки роста данных отраслей исчерпаны. А других секторов нет – ни промышленности, ни экспорта.
Далее возникает ситуация, когда западный мир перестроился. События 2008 года и нынешнего кризиса показывают, что американцы могут создавать любое количество денег из воздуха, не порождая инфляции, могут ими заливать любые экономические кризисы. Россия в свою очередь, которая занималась собиранием резервов, не создавала новой финансовой системы, не создавала новых отраслей, а сидела в ожидании подорожания цены на нефть. Так мы получили нефть по 35 долларов за баррель, новую экономическую блокаду и отсутствие источников внутреннего роста. Страна не развалится, бунтов не будет, катастроф тоже. Так или иначе, это будет время отрицательных темпов роста на большую часть текущего десятилетия. Сейчас единственным источником роста является никаким образом не ограничиваемая инициатива.
Если государство потратило 20 лет на то, чтобы убить любую инициативу, сделавшись единственным инвестором, то оно должно им быть. Но оно им быть не хочет. Единственно разумный вариант, я считаю, мы можем через инструменты возмещения государственного долга финансировать текущее потребление. Мы можем занимать по 200-300 млрд. руб. в месяц, которые в последствии будут ложиться через залоговую систему Банка России. Но эти 2-4% годового ВВП можно будет использовать на повышение пенсий, повышение зарплат низко обеспеченных граждан, на борьбу с бедностью. И эти деньги не вызовут инфляции, потому что в России загрузка производственных мощностей невысока, т.е. товаров народного потребления можно производить больше. Сейчас смешно видеть, что Россия с ее низким внешним долгом в 15% ВВП боится занимать, в то время как Соединенные Штаты имеют внешний долг в 115% ВВП.
Бизнеса как такового в России давно не существует. Если мы говорим о предпринимателях, как о некой социальной группе, то в любом обществе существует групповая солидарность, элементы цивилизованного лоббизма, продвижения своих интересов через законодателей, групп влияния и т.д. У нас этого ничего нет давно. Существует только определенный круг допущенных людей. Так или иначе, это группа лиц некого сообщества, которым даны права на определенные эксклюзивные условия деятельности. И этот бизнес вполне лоялен государству.
Сегодня европейские страны, Соединенные Штаты и крупные экономики встанут перед проблемой, что налоги просто будет невозможно собирать. Любые крупные денежные потоки могут быть уведены в офшоры, даже не вставая с дивана, поэтому вопрос ухода от налогообложения становится техническим.
Мы стали много говорить о неравенстве последнее время. В России оно более заметно, чем на Западе. Все наши нынешние социалисты кричат о том, что нам не нужны миллиардеры, что нужно бороться с богатыми людьми. Но проблема заключается в том, что эти богатые люди – особая категория.
В развитых странах было бы разумно перенести тягость налогов на потребление. В России платят НДС, в США – налог с продаж, все платят налоги на недвижимость, автомобили и т.д. Такие налоги составляют больше половины или около половины всех поступлений налоговых систем. Если повысить их еще, и отменить налоги на доходы, на прибыль, то мы увидим повышение благосостояния людей. Налоги будут расти не полностью, придёт огромный поток инвестиций, сама система налоговых проверок и сверки счетов умрет, уменьшится трансграничный объем торговли, увеличатся экспортные и импортные потоки по всему миру. Как только у среднего класса и богатых людей появятся дополнительные деньги, то они «хлынут» на рынок предметами роскоши, и эти предметы еще больше подорожают, тем самым налоги еще больше вырастут, т.е. богатые сами себе будут повышать налоги через сдвиг потребления в этот сектор. Такого рода переход позволит решить многие проблемы. Мы помним, когда Дональд Трамп объявил в 2017 году налоговую реформу, в течение нескольких месяцев одна только компания Apple перевела из офшорной юрисдикции в Америку порядка 360 млрд. долларов кэша. Вот результат. Когда мы видим, что в России власть принадлежит группе богатых людей, а государство делает вид, что оно за ними охотится, это ничего не вызывает, кроме смеха.
Я бы не стал сейчас говорить про вторую волну, только потому, что мы пока в первой, которая продолжает расти. Я думаю, не будет второго тотального карантина. Количество больных будет расти, эпидемия будет уходить из Москвы в провинции, люди привыкнут к ситуации и постоянной статистике заболеваемости и смертности. Кто не будет верить в эпидемию – не будет носить маски, кто будет верить в нее – будет продолжать беречь себя и маски носить. В России экономика сократит сферу услуг, спад произойдет примерно на 15%. Единственный выход из этой ситуации – качественные вакцины от вируса. И они буду изобретены.
Главный риск текущего кризиса и похожих на него событий в глобальном масштабе – в том, когда экономические моменты начинают перекликаться с самоидентификацией меньшинств.