Вы здесь
Будет ли выбор на белорусских выборах?
В том, что Батька останется у власти, лично у меня сомнения нет. Хотя сам себя в рефлексиях корю за скептицизм, за нежелание и неумение быть идеалистом, памятуя, что вера в позитив – это тоже вещь «материальная». И в конце концов критическая масса идеализма иногда тоже обращается в нечто материальное.
Почему не верю. Да просто потому, что белорусская ЦИК в лице ее бессменной головы Лидии Еромшиной непременно нарисует ту цифру голосов, которую ей назовет босс. Некоторые эксперты прикидывают даже какую: где-то в районе 75%.
Это настолько очевидно, что Лукашенко даже не лишил подписей двух своих реальных конкурентов, которых своевременно посадил (С.Тихановского и В. Бабарику). Он лишь дал указание, до каких размеров их сократить, чтобы пропорция выглядела 20-25% к его двум миллионам. Чтобы можно было и картинку выбора соблюсти. И злорадно потешиться потом: ну, я же говорил – какие «Саша, 3%»! Не исключено, что он где-нибудь за недельку обладателей подписей и выпустит. Ведь вреда от них уже не будет – агитировать поздно.
Куда более содержательный вопрос, что потом? Куда и как локализуется запал политизации обывателя, которого в свойственной манере откровенного беспредела Батька демонстративно отодвигает с дороги к власти. И какое из бытующих мнений сработает: мол, трусоват и терпелив белорус, но и его терпение может лопнуть. И тогда – мало не покажется! Или все же и на сей раз сработает пессимизм опыта – против лома нет приема!
Отсюда два вектора поведения. Или протест обернется в тактику гражданского неповиновения. И власть у диктатора станет фиктивной, а по ощущениям – чрезвычайно беспокойной, неуютной – как на стуле с гвозядми. Начнет метаться, кусаться, как затравленный волк, плодя глупости н отчаянную жестокость, отнимающую последних идеалистов и разлагая даже хорошо прикорменных силовиков.
Или под нажимом страха перед насилием, который нагнетается все больше и больше, взбудораженная публика выпустит пар. И привычно смирится перед неизбежным.
Благо для трусоватых и колеблющихся Лукашенко умело эксплуатирует тему национального суверенитета, не остановившись даже перед тем, чтобы главную угрозу для него перенести на Россию. А себя, свою власть идентифицируя как единственную гарантию сохранения Независимости. Ставка эта, хоть и грубая, примитивная, завуалированная в общую болтовню, лишенную малейшей конкретики, тем не менее она безошибочна как единственный ресурс, который может принести плоды. Ведь она хороша тем, что позволяет оппозиционерам – идейным или просто примкнувшим к большой компании, когда запахнет жареным, «поверить» в это. И тем самым оправдаться перед самими собой и другими за уход с боевой арены в кусты.
Задушит ли Кремль в своих объятиях?
Столько желчи, сколько Лукашенко успел вылить на Старшего брата за последние месяц-полтора, не случалось никогда за всю историю «братских отношений». Если бы в политике существовали хоть какие-то принципы и эмоции, ее уже более, чем достаточно для злобных объяснений, разрыва и вражды. Но это случается в обычных человеческих отношениях. А среди политиков, тем более, стиля Батьки, все нипочем. И в самый разгар атак на Москву он туда едет, чтобы публично пообниматься с «другом Володей».
Что дало повод посторонним наблюдателям чесать репы, о чем перетирались и чего натерли два правителя. Тема эта сама по себе интересна уже своим противоречивым содержанием. А в самом общем виде оно звучит едва ли не философски: возможна ли в принипе дружба между двумя диктаторами? Что превралирует в отношениях между ними: солидарность на основе общих интересов и представлений о характере власти? Или несовместимость, конкуренция и неизбежность столкновений на том же основании? Ибо авторитарная власть всегда стремится к расширению, к ограничению другой – соседней власти. Что изначально вылилось в долгоиграющую – вечную тему о союзном государстве.
Именно эта тема стала игрой диалектики дружбы-вражды. Дружба эксплуатируется на подспудном желании двух народов к сближению, к устранению искусственных заборов, что со стороны Лукашенко материализуется в предъяву – в своего рода «налог» на поставку жизненно важных ресурсов по льготным ценам. Вражда проявляется в упорном сопротивлении любой, даже символической попытке обобщить функции управления в стилистики союза, поскольку это расценивается как покушение на персональную власть Лукашенко.
Диалектика же заключается в том, что т.н. «народные чаяния» только внешне кажутся противоречивыми. На самом деле, среднестатистический гражданин Белорусии вполне совмещает симпатии к русским (тем паче, что культурно-этнические нюансы акцентируются очень незначительной – в основном только богемной частью общества). И поэтому слишком жесткие границы кажутся исскуственным излишеством – лучше, чтоб они были прозрачными. Но одновременно те же люди уже привыкли жить в отдельном государстве и не видят в России никаких крупных морковок, чтобы отказаться от самости. Более того, в образе нынешней России есть и немало отталкивающего. Например, в Белоруссии не столь глубоки социальные контрасты, отсутствуют подавляющие размерами своих богатств олигархи, опрятней города и поселки, в целом лучше инфраструктура и т.д. Учитывая, что советский менталитет еще слабо выветрился из белорусов, ценности справедливости и социального равенства для них имеют существенное значение.
Отсюда общая, наиболее преемлемая формула: дружба дружбой, а табачок врозь.
Что касается личных отношений Путина и Лукашенко, то спекулировать здесь – занятие легкомысленное. Но позволительно сравнить политическую, а точней – управлеческую стилистики, которые заметно отличаются. И это не может не влиять на них.
Путин изначально позиционировал себя юристом-формалистом. И это ведь не просто игра, демагогия. Это имиджевая и стратегически выверенная диспозиция, позволяющая дистанцироваться от ответственности за все плохое, охранять чистоту кремлевского мундира. Когда что-нибудь грубое, несправедливое, ВВП жмет плечами и футболит к судам, спецслужбам, губернаторам...мол, пусть разбираются. Я-то тут причем. Именно такой практики, кстати, придерживался и Иосиф Виссарионович, когда ему жаловались на чекистов.
Лукашенко потому и носит отеческое прозвище Батька, которое его, кстати, нисколько не обижает, что он держит себя за абсолютного Хозяина, который и есть Закон и Порядок. При этом он не только не избегает ответственности – постоянно апеллирует к ней, носит как звезду. Вот и сегодня: когда повязали с помощью дешевой, неуклюжей провокации Тихановского, он даже не стал скрывать, что это сделано по его указанию. Мол, пришлось на это пойти, и пусть будет неповадно. Потому что « Беларусь мы Им не отдадим!». ВВП никогда бы такого не признал – в лучшем случае встал бы на защиту силовиков, которые исполняли свои служебные обязанности.
Свою власть, трактуемую как «ответственность за страну», Лукашенко не просто не скрывает, а охотно и много демонстрирует публике. В отличие от Путина, который, как и Сталин, не балует плебс своим общением, в стиле Лукашенко частые встречи с трудящимися. Типичная телекартинка – он в каком-нибудь цеху в этакой доверительной манере беседует с группой в спецовках. Простой язык, выразительные жесты, честные-пречестные глаза – и внимательные, умиленные лица рабочих.
Не берусь судить, как ресценивают «друзья» манеры друг друга. Но вряд ли можно сомневаться, что даже при всем своем раздражении российский лидер вряд ли заинтересован в свержении Лукашенко. Ведь сам по себе этот факт явился бы скверным примером и вызовом! На Украине сбросили, в Беларуси – сбросили, одна Россия – непробиваемые терпилы!
Не говоря уже о том, что как бы ни строптив был Лукашенко, он все равно «свой» - на длинном, но поводке. Да и более-менее предсказуем, потому что все его хитрости – просты. И они давно известны. А придет новый – к нему еще подход нужен.
Тем более, что в качестве победителя Батька сильно уязвим. И тогда можно отыграться за все его коленца и принудить быть шелковым. Для этого есть все рычаги, роль которых катастрофически только возрастет в тех условиях, в которых он окажется после 9 августа. Экономическая разруха, буйство коронавируса, да еще и обиженный народ, у которого он нагло отнял выбор. Такого, как говорится, и врагу не пожелаешь.