Вы здесь
Про белорусское завтра в режиме конкретики
Что ожидает Беларусь в перспективе? – так, видимо, в самом общем виде можно сформулировать вопрос, касающийся судьбы режима и власти Лукашенко.
Так его чаще всего и задают. Хотя смысл он имеет лишь, будучи хоть как-то ограниченным временным лагом. Причем не в той неопределенности, которая выражается в словосочетаниях «близкая» или «отдаленная» перспектива. Ибо близкая -– это сколько: неделя, месяц, пол-года? А отдаленная?
Прелесть таких формулировок в том, что на них можно довольно определенно ответить: режим падет. Обязательно! Рано или поздно! За этими эластично резиновыми перспективами и кутают свой оптимизм обычно политологи и оппозиционные белорусские политики.
Интересней и практичней все же разобраться, ограничив себя конкретным сроком. Скажем, до середины будущего года. Попробуем разобраться при такой постановке задачи.
Суть вопроса
Полагаю, что следуя совету Козьмы Пруткова, посмотреть для начала надо в корень. А где и в чем он?
Думаю, в социуме. В его настроениях и чаяниях, диктуемых фундаментальными интересами. Ибо они и образуют электораты тех, кто сталкиваются на выборах, а потому – на площадях и улицах.
И он всегда расколот. Вопрос – на какие доли, их соотношение. Увы, результаты августовских выборов точно никому не известны. А все оценочное – очень тенденциозны политически. Большие сомнения вызывает и цифра 3, которая красовалась на шариках революционных массовок. И 80%, нарисованные лукашенковскими холуями.
Более того, если бы даже с помощью вспомогательной социологии удалось бы вывести более реалистичную цифру (к примеру 40/60), она вряд ли адекватно отражает подлинную расстановку электоральных потенциалов. Почему? Да потому что основная массовка – обыватель, ведет себя конформистки. То есть, подчиняясь некоему Ведущему мнению. Формула – «я как все». Статистически это мнение может быть и отнюдь не ведущим, но оно может таковым выглядеть. А та картинка, которую создавали общенациональные протесты, создавали впечатление, что встало на дыбы все население.
Кроме того, обыватель, который проголосовал против Лукашенко, мог быть вполне солидарен с бунтовщиками в мотиве «Надоел!». Но это еще совсем не аргумент, будто он противник самой системы, которую культивирует и поддерживает режим Батьки. И есть веские основания предполагать, что социальная база полусовкового уклада, который он выстроил, достаточно обширна, чтобы служить толстым матрацем под его задницей.
Иначе как объяснить четвертьвековое долгожительство этого режима? Вполне устойчивого, на фоне которого периодические вспышки со стороны оппозиции выглядели исключительно как буза столичной молодежи и интеллектуалов.
Следует трезво оценивать уровень жизни в Беларуси, который далек от того, чтобы характеризоваться в таких развязных понятиях, как развал, нищета, бардак и т.п. Взять такой интегральный показатель, как ВВП на душу населения. Согласно сводке МВФ за 2018 в Википедии, Беларусь (6306 долларов) существенно уступает таким постсоветским странам как Литва (15430), Россия (11326), Казахстан (9236), но заметно опережает Азербайджан (4569), Грузию (4400), Армению (4149), Молдову (3217) , Украину (2963), Узбекистан (1262), Киргизию (1268). Примерно так же дистанционируется она от своих бывших сестриц по СССР и по уровню средней зарплаты, причем от России не сильно и отстает (в этом году нетто соответственно 448 и 546 долларов). В сущности, если Прибалтику вынести за скобки, как страны, вполне западные по своему устройству, то Беларусь аккурат в «золотой серединке».
Ну, а если к этой статистике еще добавить высокую занятость, приличные дороги, культ чистоты и порядка, характерный в целом для облика белорусских сел и городов, то вполне можно понять житейское кредо людей, законсервированных а своей социалистической формации: пусть небогато, но стабильно и надежно. Культ Батьки, созрев, на том и держится, что искусно спекулировал тему «особого пути», избавившего нацию от «ужасов 90-х».
А теперь посмотрим, насколько эффективно организовано управленческое воздействие на эти две доли социума.
Куда плывем?
Смысл этого анализа не в том, чтобы усомниться или покритиковать белорусскую практику протеста. А в том, чтобы порассуждать, насколько вероятен положительный результат в обозначенной перспективе полугодия, если таковым считать смену власти и режима.
Методологически это возможно на том основании, что историческая практика выработала некий багаж опыта, на основании которого политология вывела из него правила, считающиеся более менее общепризнанными. Их много, но в качестве основных обычно выделяются три пункта. Пункт первый: наличие «альтернативной модели будущего» (программы, хотя бы манифеста, системы лозунгов), из которых массовому обывателю было бы ясно, что поменяется в социально-экономическом укладе страны. И какова будет ее внешнеполитическая ориентация.
В данном случае, речь идет о том, начнет ли новая власть строить рыночную экономику по нормальным, классическим канонам? Или снова будет юлить, вилять, искать «не рыба, не мясо», чтоб угодить всем. И пойдет ли она по пути евро-или евроазийской ориентации?
Мысли, видения, высказывания и даже какие-то документы на сей счет в среде белорусской оппозиции, безусловно, имеются. Например, они есть у Белорусского народного фронта (БНФ). Их высказывали в тех или иных формах и соперники Батьки перед выборами. О том, что новая власть пойдет по пути строительства нормальной рыночной системы и парламентско-президентской республики, говорит в своих интервью и главный соратник Светланы Тихановской – Павел Латушко, возглавивший прообраз будущего правительства – Национальное антикоррупционное управление.
Вопрос, однако в том, сформулирована и донесена ли эта повестка до белорусского общества? По всем признакам ответ пока отрицательный. И это мы видим по плакатам, лозунгам и эмоциям белорусских массовок, в которых главный и по сути – единственный мотив – Надоел!
Во всяком случае, можно уже констатировать, что идейная «ложка» к обеду не была подана. И на апогее активности «разъяснительной работы» на предмет, куда мы пойдем, по сути не было.
За кем идем?
Пункт второй: для революции, переворота нужна оргструктура, причем всасывающая в себя большие массы. Это может быть (в идеале) партия, мощный профсоюз, движение (то есть партия, но без жесткой структуры и членства). И с руководящим органом над ними: вождь – персональный или коллективный, штаб (ЦК, Политбюро, Совет и т.п.). Причем, на стадии восстания внутренняя возня за лидерство уже должна быть закончена и результат стал хотя бы временным консенсусом.
Что здесь имеется в наличии? Увы, почти ничего. Нет ни партии, ни движения, ни профсоюза, ни боевых дружин. Точнее, формально оппозиционные партии есть. Но, во-первых, они крайне малочисленные и неизвестные в обществе (численность самой крупной из них – БНФ – около 2 тыс. Во-вторых, они постоянно грызутся друг с другом и в реальной политике почти никак себя не проявляют. Ведь даже патриарх оппозиции – БНФ - со времени своего основания (1993) не сумела провести ни единого кандидата в парламент. В нынешних событиях она, безусловно, как-то участвует, но на позицию ведущей и организующей силы даже не претендует. Что касается профсоюзов, то они все под каблуком власти и никак себя не проявили при попытке организовать массовые забастовки на производствах.
Все что есть в наличии – так это штаб, расквартированный в эмиграции, где обосновались основные персоны, играющие роли идейных вождей и руководителей ( Светлана Тихановская и Латушко – в первую очередь). Однако, штаб этот как структура, признанная организовать процесс взятия власти, еще только формируется. Об этом говорит даже само его длинное название и заявленный статус - Координационный совет по организации процесса преодоления политического кризиса. А роль, которую он, якобы должен сыграть – стать субъектом переговоров с официальной властью, которая в лице Лукашенко его не признает. Да и нет в стране организации, которая его бы в качестве штаба уполномочила.
Поэтому реально он – это кучка людей в Вильнюсе и Польше, которая инициирует некие символические органы вроде Народного трибунала и «Единой книги регистрации преступлений», и некие акции, которые, что говорится, дистанционно управляются оттуда. Увы, пока без особых успехов.
В принципе амбиции для того, чтобы развиться в боевую структуру, у него есть. Как и видение контуров механизма взятия власти и управления страной до внеочередных парламентских выборов. Есть и достаточно опытный и грамотный организатор в лице Латушко, утверждающий, что способен сформировать переходное правительство. Но это все пока планы на будущее. В настоящем же времени с началом зимы по элементарной логике общего накопления усталости и климатических факторов уличная активность – единственное проявление протестной энергетики – сходит на нет. Образно говоря – замораживается. А вместе с ней и исчезает сам объект штабного управления. Как минимум – она откладывается до весны.
Против лома
Наконец, третий пункт – наличие боевой структуры, способной если не штурмовать власть, то хотя бы защищать ряды участников протестных массовок от насилия. Проще говоря, оппозиция должна иметь силу, способную давать сдачи.
Такой структуры нет. Более того, она отвергается изначально и концептуально. Ибо, как известно, белорусский протест заявил себя как исключительно мирный процесс с формами театрального шоу.
Насколько реалистичен такой сценарий? В ближайшей перспективе – вряд ли. Просто потому, что режим ясно дает понять, что против лома нет иного приема, кроме того же лома. А опыт четырех месяцев красочных гуляний по улицам – будь то Минск или Хабаровск – показали, что надеяться на какую-то волну всеобщего возмущения и солидарности, способной смести злобную власть, наивны. И по прошествию какого-то времени, вызывают скорей скепсис и раздражение.
Хотя в принципе вариант успеха не стал бы отвергать категорически. Но он все равно предполагает насилие. Например, со стороны «друга» Путина, который, чтобы не потерять тающие симпатии к России, предложит ему под сурдинку о конституционной реформе, «красиво уйти». А для убедительности перекрыл бы финансовую поддержку, торговый рынок и т.п. Именно такую версию спекулируют многие после их сочинской встречи. Менее вероятна эффективность воздействия экономических санкций со стороны Запада.
С другой стороны, трудно вообразить, что пережив зимнюю спячку, граждане по весне вновь выползут из своих берлог и начнут опять гулять по улицам. Да они итак уже в основном переместились в дворы. Мне кажется, после паузы такая блажь им самим уже покажется трагикомичной.
Да и, когда пар вышел, многие пообвыкнут. Особенно, если Батька ослабит гайки и подыграет своему потенциальному электорату. А тут еще придет третья волна короновируса.
В общем, с большой долей вероятности вырисовывается, что в интервале ближайшего полугодия режим вряд ли схлопнется. Возможно даже - окрепнет. Не в том, конечно, смысле, что улучшится его экономическое положение. А за счет того, что ослабнет, уменьшится протестная энергия.
Что будет дальше – гадать не стану. Ясно одно, что благоприятная конъюнктура первой фазы протеста утрачена, и он сейчас в стадии сдувающегося шара. А каким будет новый этап и когда он начнется – это зависит, как минимум, от трех сторон. От концепта, который предложит штаб. От поведения Лукашенко. И от воздействия внешних сил. То есть, прогноз как в той сказке: или султан помрет, или...
Грубо говоря, ни одно из условий успешности революционного действа в белорусском сценарии не соблюдается. А если их признаки частично и имеются, то появились они не в попад с апогеями, самыми жаркими точками протеста. Либо еще только в стадии поиска.