Аресты и пытки женщин в Донбассе

В самопровозглашенных "ДНР" и "ЛНР" десятки женщин задержаны и брошены в СИЗО по ложным обвинениям. Их подвергают жестоким пыткам, заявляют авторы исследования "Женское лицо заложников Донбасса".

Правительство Украины стремится возобновить новый обмен пленными между Киевом и сепаратистами  в Донбассе к рождественским праздникам. По официальным данным, в плену на территории неподконтрольных правительству Украины отдельных районов Донецкой и Луганской областей в настоящее время находятся 296 человек, 30 из них - женщины. Некоторые находятся в заключении более четырех лет.

"Во время моего задержания то, что я женщина, не имело никакого значения. Меня били, не смущаясь тем, что по возрасту я им в матери гожусь. Таких понятий, как возраст и пол, там нет, такие мелочи их не интересуют" , - рассказывает 67-летняя Ольга Политова (на фото), врач из Донецкой области, которая провела в плену у сепаратистов из так называемой "ДНР" более двух лет.

Об этих годах издевательств и пыток она рассказала правозащитникам из Медийной инициативы по правам человека. НКО, действующая в Украине при поддержке посольства Германии, подготовила исследование "Женское лицо заложников Донбасса", поднимающее проблему незаконного содержания и пыток женщин в районах Донбасса, находящихся под контролем сепаратистов.

Правозащитники побеседовали с 12 женщинами, которые находились в заключении у сепаратистов и были освобождены в 2017-2019 годах, а также пообщались с родственниками тех, кто до сих пор сидит в тюрьмах в "ДНР" и "ЛНР". "Если в оккупированном Крыму к задержанным рано или поздно может прийти адвокат, СМИ, представители международных организаций, то в Луганске и Донецке люди просто исчезают.

Это "серая зона", когда женщина может не дойти на работу или просто выйти из своего дома и исчезнуть. Потом родные ее долго ищут, а она может быть задержана представителями так называемого "министерства государственной безопасности" "ДНР" или "ЛНР", - говорит автор исследования и координатор Медийной инициативы по правам человека Татьяна Катриченко.

По ее словам, в исследовании правозащитники пытались рассказать о времени, проведенном женщинами в заключении, - от первого дня задержания до дня освобождения, и описать их жизнь после возвращения домой. "Украина и весь мир должны знать, что сейчас в центре Европы похищают и пытают людей. Об этом нужно рассказывать снова и снова, чтобы привлекать внимание к этой проблеме", - отмечает Катриченко.

В исследовании правозащитников говорится, что в большинстве случаев женщин задерживают за их проукраинскую позицию, шантажируют их детьми или свободой родных. Среди тех, на кого обычно обращают пристальное внимание представители незаконных вооруженных формирований в Донбассе, можно выделить несколько групп. Прежде всего, это медицинский персонал - женщины, которые работают в хирургических и травматологических отделениях и могли быть свидетелями оказания медицинской помощи тем, кто участвовал в боевых действиях на стороне сепаратистов. Четыре из двенадцати бывших пленниц, с которыми беседовали правозащитники, были медсестрами и врачами. Зажерживают также женщин, часто пересекавших линию разграничения с оккупированными территориями по личным причинам или в силу общественной деятельности.

Одна из таких пленниц - Людмила Гусейнова, защищавшая права детей в занятом сепаратистами Новоазовске, собиравшая для них вещи и продукты. С 2019 года она находится в СИЗО в Донецке по фиктивным обвинениям в шпионаже. Ее племянница Татьяна Галиант рассказывает, что Людмилу Гусейнову содержат в бесчеловечных условиях: в камере нет питьевой воды, еда перемешана с землей, медицинской помощи не оказывают.

"Она исчезла, и мы ее долго искали, а потом выяснилось, что она в тюрьме боевиков "Изоляция", расположенной на территории бывшего завода изоляционных материалов. Там она провела 40 дней и из-за пыток ожогами потеряла 70 процентов зрения. Потом болела ковидом и уже была почти при смерти. Но моя родственница - мужественная женщина, которая не теряет надежды на освобождение, чтобы продолжить свою волонтерскую деятельность и помогать детям", - рассказывает Татьяна Галиант.

Среди тех, кто находится в заключении у сепаратистов, и Елена Зайцева. Ее задержали в феврале 2019 года за то, что она пыталась не допустить незаконного ареста 19-летнего сына. Зайцеву удерживают в СИЗО Донецка, у нее проблемы со здоровьем, ей необходима госпитализация. Там же содержится и врач-дерматолог Наталья Стаценко, обвиняемая в шпионаже. У нее заболевание позвоночника и она нуждается в срочной операции.

Родственники заключенных женщин надеются только на возобновление процесса обмена. "Я приветствую то, что украинская сторона сделала новую попытку договориться об условиях освобождения некоторых политзаключенных через Трехстороннюю контактную группу (по урегулированию конфликта на востоке Украины). В их числе - и несколько женщин, о которых говорится в материале правозащитников из Медийной инициативы по правам человека. Их исследование подчеркивает очевидный, но иногда остающийся без внимания факт: в условиях войны и плена женщины сталкиваются с совершенно другими проблемами, чем мужчины ", - сказала на презентации исследования посол Германии в Украине Анка Фельдхузен.

В своей работе правозащитники подготовили рекомендации правительству Украины и международным партнерам. В частности, Верховную раду призывают поддержать президентский законопроект "О социальной и правовой защите лиц, в отношении которых установлен факт лишения личной свободы в результате вооруженной агрессии против Украины и членов их семей", а также ратифицировать Римский устав Международного уголовного суда.

Свой отчет правозащитники представили и международным партнерам, таким как Красный крест и структуры ООН, а также посольствам, в том числе США, Германии и Швеции. Западные партнеры Украины призывают рассмотреть возможность введения или ужесточения санкций в отношении лиц, причастных к совершению тяжких нарушений прав человека, военных преступлений и преступлений против человечности в вооруженном конфликте в Донбассе.

Виктория Воронина:

На момент ареста мне был 21 год. А моей дочери было всего два года и четыре месяца. Малышка осталась с моей мамой, но я все равно переживала из-за их безопасности. Как-то во время допроса моей маме позвонили по громкой связи. Ей стали угрожать так, чтобы я слышала. И это пугало меня больше всей физической боли, которая была потом.

Сначала родители не знали, где я и что со мной. Мама обращалась и в так называемое «МГБ», и к официальной украинской власти. Ей присылали какие-то отписки, мол, вашей дочери у нас нет. И только спустя полгода в «ЛНР» подтвердили, что я у них.

Сразу после ареста меня стали сильно избивать, а потом несколько раз допрашивали с помощью полиграфа. «На подвале», который находился в бывшем здании СБУ, была максимальная изоляция. Узникам не разрешали общаться друг с другом. Все сидели в одиночных комнатах-камерах, и не пересекались даже в коридоре. Общее количество удерживаемых я могла предположить по утренним обходам. Тогда нас буквально пересчитывали: думаю, осенью 16-го «на подвале» в Луганске удерживали всего около 30 человек.

Дни перетекали один в другой. Из-за постоянных избиений я в какой-то момент вовсе перестала «чувствовать сутки». Каждое утро – «допрос». Бьют, унижают, снова бьют. Иногда это происходило прямо в камере. Иногда –в специальной комнате для допросов в соседнем корпусе СБУ. Чтобы я не запоминала, кто надо мной издевается, на голове всегда был мешок. Но могу сказать точно: «допросы» проводили, как местные боевики, так и россияне, которых можно было узнать по характерному акценту. Я родилась и выросла в Луганске – поверьте, так, как они, у нас никто не говорит.

Как правило, били меня местные боевики. Управлял ими, при этом, россиянин. Он раздавал приказы, говорил, что и как со мной делать. Интересно, что по лицу никогда не лупили – видимо, боялись, что может какая-то проверка международная прийти или еще что. А вот начиная от плечей и ниже – били по всему телу. И всем, что попадалось под руку. Иногда боль была такой сильно, что, казалось, болит все – от корней волос до кончиков пальцев на ногах.

Меня, в том числе, пытали током. Электроды подвешивали за мочки ушей или за кисти. Но ни это было самым страшным. Страшнее всего были химические пытки. Мне неоднократно делали какие-то уколы, после которых я была, словно в бреду. Не знаю, что за препараты там были. Вероятнее всего, какие-то наркотические. Однажды сильное избиение, ток и уколы совпали. Тот день в плену, наверное, был самым ужасным.