Вы здесь
«Орешник» не поможет в войне с Украиной, но для НАТО это повод пересмотреть стратегию противоракетной обороны
Владимир Путин заявил, что с появлением ракеты «Орешник» снизилась необходимость применения ядерного оружия. «Орешник» — это новая российская баллистическая ракета средней дальности, впервые примененная в ночь с 20 по 21 ноября 2024 года по украинскому городу Днепру. Ракета примечательна боевой частью, способной поражать сразу несколько целей, — раньше такие возможности ассоциировались исключительно со средствами доставки ядерного оружия.
С другой стороны, ракета отличается крайне невысокой точностью, и свидетельств серьезного ущерба в Днепре нет. Сами по себе эти ракеты вряд ли могут как-то повлиять на ход войны в Украине (слишком неточные и дорогие), но за счет разделяющихся боеголовок они способны быстро перегрузить систему ПРО НАТО. Таким образом, само появление такого типа вооружения вынуждает пересмотреть оборонную стратегию Запада, считает исследователь вопросов ядерной и ракетной безопасности, а также оборонной политики в Университете Осло (Норвегия) Фабиан Хоффман.
В ночь с 20 на 21 ноября 2024 года Россия нанесла ракетный удар по украинскому городу Днепру. Эта атака выделялась на фоне сотен других ударов квази- и аэробаллистическими ракетами, крылатыми ракетами и дронами-камикадзе: впервые был использован «Орешник» — новая баллистическая ракета средней или промежуточной дальности.
«Орешник» выделяется среди прочих вооружений России, причем не только из-за технических особенностей. Эта ракетная система представляет потенциальную угрозу для обороны НАТО в Европе. Кроме того, изучение специфических черт «Орешника» помогает понять перспективы контроля над вооружениями в отношениях России и Запада.
Что известно об «Орешнике»?
Это новая ракетная система, которая создана на основе российской РС-26 «Рубеж» (SS-X-31). Ракета разрабатывалась с 2008 по 2018 год, но проект был заморожен до того, как удалось достичь полной боеготовности системы.
Вскоре после российского удара по городу Днепру американская разведка подтвердила, что «Орешник» действительно основан на РС-26. Однако это было очевидно и без официального подтверждения. Российская оборонная промышленность не располагает достаточными ресурсами для создания новой ракеты с нуля. Ракетный сектор и так работает на максимальной нагрузке. У России просто нет возможностей разработать, испытать и запустить в производство абсолютно новую систему. Если только страна внезапно не получила дополнительные ресурсы или не разработала новые технологии (что маловероятно), «Орешник» почти наверняка создан на базе уже существующей ракеты.
По информации украинской стороны, разработку РС-26 возобновили под новым названием «Кедр». Вероятно, это та же ракета, что и «Орешник». Как и РС-26, «Орешник», скорее всего, представляет собой твердотопливную двухступенчатую ракету, причем ее ступени идентичны первым двум ступеням межконтинентальной баллистической ракеты (МБР) РС-24 «Ярс».
Несмотря на то что Путин описывал «Орешник» как систему баллистических ракет средней дальности (1000–3000 км), скорее всего, он относится к ракетам промежуточной дальности (3000–5500 км). Теоретически ракета может поражать цели на нижнем пределе межконтинентальной дальности (более 5500 км), в зависимости от траектории полета и веса боеголовки.
Одна из главных особенностей «Орешника» — это неядерная разделяющаяся головная часть с блоками индивидуального наведения (РГЧ ИН). Такая боеголовка позволяет поразить сразу несколько целей ударом одной ракеты.
Эта технология характерна для ядерных МБР, но «Орешник» стал первым и пока единственным подтвержденным примером баллистической ракеты с неядерной РГЧ. Есть непроверенные сведения, что некоторые иранские ракеты средней дальности, например «Хорремшехр», тоже могут быть оснащены такими боевыми блоками.
Точная конфигурация боевой части «Орешника» неизвестна. Судя по фотографиям и отчетам с места удара, ракета несет шесть неядерных боеголовок — больше, чем у РС-26, которая могла нести только четыре. Неясно, было ли это число достигнуто за счет повышения общей забрасываемой массы ракеты или уменьшения размера и веса отдельных блоков.
Согласно отчетам ГУР, каждая из боеголовок «Орешника» состоит из шести зарядов, устройство которых остается неизвестным. Однако можно с большой долей уверенности утверждать, что заряды не содержат взрывчатого вещества. Из-за высокой скорости падения боеприпасов — до 3-4 км в секунду — для своевременного подрыва потребовались бы самые современные высотные датчики и взрыватели, а таких технологий у России нет. Подрыв непосредственно при попадании боеприпаса в цель был бы неэффективен, поскольку высокая конечная скорость зарядов привела бы к разрушению взрывчатых веществ до того, как они успели бы сдетонировать.
Таким образом, очень вероятно, что отделяемые части «Орешника» несут кинетические боеприпасы. Эти снаряды не содержат ни ядерного, ни обычного заряда, а разрушительный эффект достигается только за счет их веса. Такое решение выглядит достаточно примитивным, но тем не менее указывает, что России удалось разработать для «Орешника» новую боевую часть, непохожую на другие ракетные системы на вооружении.
Несмотря на новизну технологии, для большинства типов целей поражающая способность «Орешника» остается низкой — главным образом из-за недостаточной точности. РС-26, на базе которой создан «Орешник», изначально разрабатывалась под ядерные боеголовки. Такому вооружению чаще всего не требуется высокая точность, поскольку огромная мощность ядерного заряда компенсирует возможные промахи. Исключение составляют системы для точечных контрударов, но у РС-26, вероятно, были другие задачи.
Если ядерная ракетная система переоборудуется для несения неядерных боеголовок без значительного повышения точности, ее эффективность значительно снижается. Именно это, похоже, произошло с «Орешником», который не нанес критического ущерба ни одной из целей в Днепре.
Скорее всего, в Кремле еще до запуска «Орешника» понимали, что удар нанесет минимальный ущерб. Атака имела скорее символический характер — как ответ на разрешение Украине атаковать цели на территории России западными ракетами. После удара по Днепру в сети распространились изображения боеголовки с несколькими зарядами, спускающимися к разным целям. Ранее такие иллюстрации ассоциировалась исключительно с ядерными вооружениями. Это был акт устрашения со стороны России: при ударе по Днепру использовался неядерный боеприпас, но при будущих атаках может быть задействовано и ядерное оружие.
Профиль полета «Орешника» заметно отличается от других российских неядерных ракет. Большая конечная скорость блоков указывает на то, что ракета следовала по высокой и крутой дуге. Это соответствует ее ограниченному радиусу действия и предположительному расположению пусковой установки на полигоне Капустин Яр, примерно в 800 км от Украины. Траектория «Орешника» также объясняет, почему украинская сторона сначала предположила, что удар был нанесен МБР, — в полете такие ракеты обычно выходят за пределы атмосферы.
Квазибаллистические ракеты 9М723 системы «Искандер-М» и аэробаллистический «Кинжал», широко используемые Россией в ходе войны, отличаются от «Орешника» меньшей высотой траектории — на протяжении всего полета или на большей его части они остаются в пределах атмосферы. На этапе снижения они замедляются до дозвуковых скоростей. Однако на завершающем участке, непосредственно перед ударом, обе эти системы, вероятно, значительно маневреннее отделяемых блоков «Орешника», которые, скорее всего, не оснащены двигателями или аэродинамическими поверхностями, необходимыми для эффективного маневрирования.
Если говорить непосредственно о боевых действиях, применение «Орешника» вряд ли серьезно повлияет на ход войны в Украине. Для нанесения критических ударов по важным целям у России есть более надежные ракетные системы, которые обладают большей точностью и могут нести более крупные боеприпасы. Тем не менее «Орешник» все же может нанести значительный ущерб гражданским объектам — центрам городов или жилым комплексам. В этом контексте атака, вероятно, имела еще одну цель: показать властям и гражданам Украины, что у России есть новые вооружения, которые могут быть использованы против скоплений мирного населения.
Вызов для противоракетной обороны НАТО
Несмотря на относительную простоту устройства, «Орешник» представляет вызов для системы противоракетной обороны (ПРО) стран НАТО. Широко используемые на Западе системы, в частности MIM-104 Patriot и SAMP/T, обеспечивают лишь ограниченную защиту от этой ракеты в силу специфического профиля ее полета. В отличие от баллистических ракет меньшей дальности, «Орешник» может атаковать цели с больших высот и с высокой конечной скоростью. Ни Patriot, ни SAMP/T не оптимизированы для перехвата ударов такого типа. Ключевое слово здесь — оптимизированы. То есть эти системы все еще могут обеспечивать некоторую защиту, однако их эффективность в этом случае существенно ниже.
Для защиты от «Орешника» и аналогичных ему вооружений требуются другие типы систем ПРО, способные перехватывать ракеты выше в атмосфере или за ее пределами.
Примерами могут служить американская RIM-161 Standard Missile 3 (SM-3), которая может запускаться с кораблей или с наземных платформ Aegis Ashore, а также ракеты-перехватчики в системе THAAD, которая пока не развернута в Европе. Еще одна система ПРО, которая может противостоять «Орешнику», — израильско-американская Arrow 3 («Хец-3»), которая, как ожидается, будет развернута в полной боеготовности в Германии к концу 2025 года.
Учитывая, что боевая часть «Орешника», как уже говорилось, имеет ограниченные возможности маневрирования, перехватить ее относительно просто, особенно в плане наведения кинетической ракеты-перехватчика на цель. Сложность представляет количество зарядов, доставляемых одной ракетой, пусть они и относительно примитивны в устройстве. Необходимость перехватить большое количество целей может привести к быстрому истощению ресурсов систем ПРО в распоряжении НАТО.
В Европе расположены две наземные платформы Aegis Ashore, оснащенные ракетами SM-3. Одна развернута в Дэвеселу (Румыния) и находится в боевой готовности с 2012 года. Другая работает в Редзиково (Польша) с начала 2024 года. Обе платформы оснащены тремя пусковыми установками Mk41, в каждой из которых по восемь пусковых ячеек. Итого выходит по 24 ракеты на площадку. До начала полномасштабной войны в Украине доктрина США и НАТО предусматривала использование трех ракет-перехватчиков на каждую баллистическую ракету противника. В таком случае вероятность успешного перехвата превышает 90%.
Даже если для перехвата каждой из шести боеголовок «Орешника» будут использованы только две ракеты SM-3 (что может быть оправдано, учитывая низкую маневренность блоков баллистической ракеты и подтвержденную в боях эффективность американской системы обороны), обе платформы Aegis Ashore смогут перехватить максимум по 12 целей, прежде чем установкам потребуется перезарядка.
Таким образом, теоретически всего четыре «Орешника» могут перегрузить возможности европейских платформ Aegis Ashore, исчерпав их наземный арсенал. Для уничтожения ракеты до отделения боеголовок от основной ступени у SM-3 не хватает дальности поражения.
Тем не менее возможности Москвы по развертыванию «Орешников», скорее всего, очень ограничены. Ракетная отрасль в России работает на пределе производственных мощностей. Вероятнее всего, все «Орешники» в российском арсенале представляют собой не новую продукцию, а модифицированные РС-26. Это означает, что до тех пор, пока не будет организовано производство новых «Орешников», возможности России будут зависеть от количества РС-26, хранящихся в запасах. Трудно дать точную оценку, однако можно предположить, что запасы не превышают 20–30 единиц, а возможно, даже меньше.
Поэтому основная баллистическая угроза со стороны России по-прежнему исходит от ракет, работающих в пределах атмосферы, — «Искандеров» и «Кинжалов». Под такие ракеты созданы специализированные производственные линии, их выпускают в значительных количествах. Следовательно, резкие изменения в планах НАТО по противоракетной обороне не выглядят ни необходимыми, ни оправданными.
Более того, есть и аргументы в пользу полного игнорирования угрозы «Орешником» в целом. Неточность ракеты в сочетании с низкой поражающей силой ее кинетических боеприпасов означает, что России потребуется немалая доля удачи, чтобы нанести достаточно разрушительные удары по достаточно важным целям. В этом случае оптимальной стратегией может быть игнорирование пусков «Орешника», чтобы экономить ресурсы ПРО для более значимых целей. Речь идет прежде всего о ядерных ракетах нестратегического назначения, которые могут быть применены на начальных фазах войны НАТО и России после преодоления порога ядерной эскалации.
Но военная предусмотрительность скорее предполагает противоположный подход. Кроме того, конструкция «Орешника» допускает возможность двойного применения: теоретически любая запущенная ракета может нести ядерный заряд и должна рассматриваться как значимая цель. На практике понимание, несет ли «Орешник» ядерные боеголовки, может дать контекст конфликта — стадию и интенсивность его эскалации, но полная уверенность здесь невозможна. Поэтому военная предусмотрительность снова требует уничтожать большинство «Орешников», если не все.
В результате, хотя «Орешник» далеко не самая опасная баллистическая ракета из тех, что есть у России, он может дестабилизировать системы ПРО НАТО, исчерпывая ресурс сложных и дорогостоящих систем перехвата на начальных этапах конфликта. Избыточная реакция кажется нецелесообразной, но этот вызов нельзя игнорировать полностью.
Наконец, угроза «Орешником» показывает, что для построения эффективной противоракетной обороны недостаточно только защитных мер. Необходимо развивать и наступательные возможности, чтобы можно было нейтрализовать ракетную угрозу еще до непосредственного запуска. Это могут быть удары по пусковым установкам, ракетным заводам или командным пунктам. Такой подход более эффективен, чем зависимость от дорогостоящих систем ПРО, которые не всегда оправдывают затраты на них даже в случае успешной нейтрализации целей.
В 2026 году США начнут разворот нескольких ракетных систем средней дальности на базе «многодоменной оперативной группы» в Германии. Среди них — наземная версия крылатой ракеты Tomahawk под названием Mid-Range Capability (MRC) с дальностью полета до 1600 км, наземная аэробаллистическая ракета Precision-Strike Missile (PrSM) с дальностью до 500 км и гиперзвуковая система Dark Eagle, предполагаемая дальность которой составляет до 3000 км. Теоретически эти системы можно использовать для атак по пусковым установкам «Орешников», но ни одна из них не оптимизирована для борьбы с российской угрозой ракетами средней и промежуточной дальности.
Из-за низкой скорости MRC неэффективен против быстро движущихся целей, таких как мобильные пусковые установки. Теоретически PrSM лучше подходит для этой задачи, но базовой версии ракеты не хватает необходимой дальности. Dark Eagle, несмотря на высокую скорость и достаточную дальность, стоит слишком дорого — $40 млн за один запуск.
Количество таких ракет ограничено, поэтому, скорее всего, они будут использоваться для более значимых целей, чем отдельные пусковые установки. Тем не менее системы вроде MRC и Dark Eagle могут оказаться полезными для поражения стационарных объектов ракетной инфраструктуры — производственных мощностей или командных пунктов.
В идеале НАТО должно иметь собственную ракетную систему средней и промежуточной дальности, способную нейтрализовать «Орешники», а также более широкий круг целей. Сообщалось, что Франция может рассмотреть разработку конвенциональной баллистической ракеты с диапазоном около 1000 км, однако конкретных шагов в этом направлении предпринято пока не было. Угроза «Орешником» выявила слабое место в системе сдерживания НАТО, и эта проблема остается актуальной.
Удар «Орешником» по договоренностям
Помимо непосредственной военной угрозы, разработка «Орешника» Россией доказала, что Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД) фактически утратил силу задолго до того, как США вышли из него при администрации Трампа в 2019 году.
Договор, подписанный США и СССР в 1987 году, предусматривал ликвидацию всех наземных баллистических и крылатых ракет с дальностью от 500 до 5500 км и их пусковых установок, а также запрещал их развертывание. Документ предоставлял обеим сторонам всеобъемлющий доступ для инспекций на местах, чтобы подтвердить отсутствие запрещенных вооружений. До его окончательного прекращения ДРСМД оценивали как одно из самых успешных соглашений в сфере контроля над вооружениями, поскольку он предусматривал не только наблюдение, но и полное устранение целого класса вооружений.
Каким образом «Орешник» связан с утратившим силу договором? Как уже говорилось, новую ракету разработали на основе замороженного проекта РС-26. Многие характеристики обеих систем совпадают, включая забрасываемую массу, дальность и функциональность. Если классифицировать «Орешник» как ракету средней или промежуточной дальности, то весьма вероятно, что РС-26 также в первую очередь относится к этой категории, а не к стратегическим МБР, как утверждала российская сторона во время первых испытаний ракеты. С высокой долей вероятности предшественник «Орешника» подпадал под ограничения, установленные ДРСМД. То есть сама разработка РС-26 была нарушением договоренностей.
Справедливости ради стоит отметить, что договор напрямую не запрещал разработку ракет средней дальности, хотя такие действия явно противоречили бы духу этого соглашения.
Согласно пункту 4 статьи 7 ДРСМД, дальность для наземной баллистической ракеты определяется как «максимальная дистанция, на которой она была испытана». В мае 2012 года прошли испытания РС-26 на дальности 5800 км — это дистанция межконтинентальных баллистических ракет, то есть формально договор не был нарушен. Однако уже тогда американская сторона выражала недовольство этим фактом. По версии США, Россия испытывала РС-26 как МБР, чтобы обойти ограничения, предусмотренные соглашением.
Ноябрьские события в Днепре подтвердили эти опасения. Если бы разработку РС-26 не заморозили, а довели до полной оперативной готовности ракеты, у России появилась бы наземная ракетная система средней или промежуточной дальности, что было бы явным нарушением обязательств по договору о ликвидации РСМД.
Будущее контроля над вооружениями в НАТО и России
Расплывчатое определение дальности наземных баллистических ракет в формулировках ДРМСД позволило России обойти договор без явного его нарушения. Однако с российской стороны были и более откровенные нарушения — например, в случае наземной крылатой ракеты 9M729 «Новатор», дальность полета которой, по версии США, составляла больше 500 км.
Более серьезная проблема заключается в том, что в подобных документах зачастую сложно перевести сложные технологические понятия в политические соглашения. Договор о ликвидации РСМД, возможно, был лучше множества аналогичных документов благодаря проработанной системе проверок, но в нем оставались лазейки, с помощью которых можно было обходить ограничения. Но договоры о контроле над вооружениями должны строиться на взаимном доверии сторон — никто из подписавших соглашение не должен пользоваться такими лазейками, даже при отсутствии явных нарушений его положений.
«Орешник», очевидно схожий с РС-26, служит дополнительным доказательством того, что, начиная по крайней мере с середины 2000-х годов, Россия перестала рассматривать ДРСМД как инструмент контроля над вооружениями. Вместо этого она пользовалась лазейками в формулировках договора для разработки новых ракетных систем, пока НАТО оставалось ограниченным его рамками.
Почему НАТО должно рассматривать возможность вернуться к соглашениям о контроле над вооружениями с Россией, учитывая эту историю? Конечно, невозможно предсказать, как будут развиваться отношения между НАТО и Россией в ближайшие годы и останется ли враждебность главной чертой этих отношений. Германия, оказавшаяся в статусе государства-изгоя после Второй мировой войны в 1945 году, уже к 1955 году была реинтегрирована в западный альянс, пусть это и произошло только с западной частью страны, после масштабных реформ и массы усилий по построению демократической системы.
В любом случае восстановление доверия, необходимого для заключения соглашений о контроле над вооружениями, вероятно, потребует десятилетий, как это было во время холодной войны. Более того, это потребует фундаментальных перемен в подходе российского руководства к международным соглашениям: отказа от использования лазеек в формулировках договоров и соблюдения принципа взаимной выгоды.