Вы здесь
Россия проиграла войну Чечне и потому платит ей дань, а чеченская молодежь ведет себя вызывающе в российских городах
Конфликт в Пугачеве – одно из проявлений растущей проблемы в отношениях Северного Кавказа и остальной России. Я бы подчеркнул: прежде всего в отношениях молодого поколения Северного Кавказа (прежде всего Чечни) и остальной России. Это результат двух чудовищных войн, которые сначала ельцинский, а потом путинский режимы вели в Чечне – с огромными нарушениями прав человека, с массовой гибелью мирных жителей. Эти войны создали непреодолимый ров в отношениях между чеченцами и русскими – если его вообще надо было создавать после тех войн, которые Россия вела на Кавказе в течение двух столетий.
Специфика двух чеченских воин (фактически это была одна длинная война с перерывом) в том, что Россия их проиграла. Когда Путин столкнулся с выбором между чудовищным и очень плохим, он выбрал очень плохое, практически передав власть в Чечне одному из наиболее жестоких полевых командиров Кадырову. Рамзан Кадыров формально изображает лояльность России или, как он подчеркивает, наличие личной унии с Путиным. Чудовищным выбором было бы продолжение войны "по-шамановски" – до полного уничтожения чеченского этноса. Кавказская молодежь, не только чеченская, чувствует себя победительницей в этой войне.
Россия проиграла войну, Кадыров пользуется большей независимостью, чем об этом могли мечтать Аслан Масхадов и Джохар Дудаев. Кроме того, Россия еще и платит Северному Кавказу фактическую дань – в качестве субсидий за то, чтобы местные правители изображали лояльность Москве. Это и вызывает у чеченской молодежи в российских городах совершенно явное чувство победителей. Этим объясняется их очень часто довольно вызывающее, агрессивное поведение, которое, естественно, вызывает соответствующую реакцию у российской молодежи. Эта проблема не имеет, на мой взгляд, решения – кроме отделения Чечни, предоставления ей независимости. Но парадокс вот в чем: Чечня мечтала об этом два столетия, а сейчас предпочитает сегодняшнее положение.
Никакие пугачевские власти, саратовские власти, еще какие-то другие власти не ответственны за трагедию в маленьком городке. Сегодня такая трагедия произошла в Пугачеве, завтра произойдет еще где-нибудь. Важно понимать: это трагедия, созданная российской властью – ельцинской и путинской. В связи с ситуацией в Пугачеве можно, конечно, говорить о конкретных мерах непосредственного реагирования, предпринятых властью, но на этот раз вроде бы полиция сделала все необходимое. Подозреваемый в преступлении чеченец арестован. Все остальное – это не пугачевских властей масштабы дела.
Чечня и Россия – это не по епархии национальных отношений, как бы парадоксально это вам ни казалось. Это очень специфический результат масштабного преступления, совершенного российской властью в течение последних двух десятилетий. Обратите внимание, что пострадавший в этом конфликте в Пугачеве – татарин. Почему-то русские восприняли его гибель как гибель одного из "своих". Какая разница, зарезал чеченец татарина или татарин чеченца? – сказал бы радикальный русский националист. Давайте не будем смешивать национальную проблему в целом в России и очень специфическую вещь – комплекс победителя у чеченской молодежи.
Российская национальная идея в течение последних двух столетий была автоматически имперской идеей: кондовый русский национализм по версии Проханова, Дугина, Путина, если хотите. Главная концепция этой публики – расширение границ Российской империи. Теперь в результате этой имперской страсти у России появились еще два чемодана без ручек – Южная Осетия и Абхазия.
Национал-демократы повернули идеологию русского национализма, поменяли знаки на 180 градусов, поставив не задачу расширения империи, а задачу сохранения русского этноса. И они, кстати, являются сторонниками предоставления независимости не только Чечне, но и Дагестану, и Ингушетии. Второй такой радикальный поворот философии национализма: в отличие от евразийских фантазий нашей власти и приближенных к ней идеологов, они подчеркивают, что Россия – это европейская держава, тем самым закрывая 200-летнюю дискуссию и вражду между славянофилами и западниками, создавая возможность для цивилизованного и конструктивного идеологического диалога между либералами и националистами.
Владимир Путин (если говорить о российской власти, то центр ее тяжести сконцентрирован в этой фигуре) находится в очень сложном положении, перед ним стоит почти неразрешимая дилемма. Путин хотел бы, это ему, думаю, по душе, вести диалог с националистами, а не с либералами. Но он не понимает той трансформации, которая происходит в национальном движении. Он думает, что националисты могут стать союзниками его абсурдного евразийского проекта. Но это абсолютно не так!
С этим должна считаться его власть. Ведь, начиная с Движения против нелегальной иммиграции, которое очень часто и справедливо критиковалось в либеральных кругах за некоторые свои действия, лозунгом националистов было требование ввести визовый режим в отношениях со странами Средней Азии.
Сейчас этот пункт становится фактически официальной программой нашей власти, хотя такие действия находились бы в абсолютном противоречии тому евразийскому вектору, который пытается прочертить Путин. "Какой, к черту, Евразийский союз, если вы нас не пускаете на свою территорию?!" – скажут Путину его коллеги по СНГ. Кроме того, у него же второе очень серьезное ограничение. На Путине лежит ответственность за последнюю чеченскую войну.
"Проект Кадыров" – это путинский проект. Кадыров это неоднократно давал понять Путину, выполняя свои конвенции, изображая, что Чечня является частью России. Кадыров лоялен России только на определенных условиях, и Путин не посмеет нарушить эти условия, потому что тогда обнажится факт, который ни для кого не является секретом, но официально скрывается – что Россия проиграла войну в Чечне, что Кадыров обладает на Кавказе реальной военной силой.