Фирташ и страх

Задержание украинского олигарха Дмитрия Фирташа произвело настоящий эффект разорвавшейся бомбы на его соотечественников – но не только на них.

Конечно, можно считать простым совпадением то, что через несколько часов после появления информации об этом задержании Путин спешно собрал  свое “политбюро” – совет безопасности РФ. В принципе, можно было бы счесть, что встреча с соратниками связана с сегодняшними переговорами государственного секретаря США и министра иностранных дел России, но об этом важнейшем с точки зрения урегулирования кризиса контакте было известно за несколько дней до заседания Совбеза и никто его не собирал. А тут – спешно съехались поговорить о Карибском бассейне. Так что – Фирташ, не сомневайтесь. Фирташ и страх.

Запад уже прибегал в своей тактике общения с режимом Владимира Путина к показательным арестам – но тогда они касались людей, лично с Путиным не связанных и имели ввиду ослабление влияния всемогущей “семьи”, рассчитывавшей вертеть избранником Ельцина как послушной марионеткой. Бывший управляющий делами Кремля Павел Бородин или экс-министр атомной энергетики Евгений Адамов могли много рассказать о злоупотреблениях “святого семейства” или даже посвятить собседников в обстоятельства сооружения Бушерской АЭС в ненадежном Иране – но лично на Путина их информация никакого давления не оказывала.

То ли дело – Фирташ. Практически всю свою предпринимательскую карьеру олигарх был газотрейдерской “крышей” “Газпрома”. А куратор “Газпрома” – Путин, не случайно именно эту монополию, прямо причастную к маргинализации украинского политического пространства и экономики нашей страны, называют “кошельком” российского президента.

Путину в любом случае не хочется, чтобы показания Фирташа бросили тень если не на него самого, то на его доверенных людей, занимающихся хитроумными схемами, раскрыли информацию о подлинных политических намерениях относительно Украины, стран Центральной Азии и Центральной Европы, дали возможность привлечь к уголовной ответственности многочисленных агентов “Газпрома” и российских спецслужб, проживающих на Западе и нередко являющихся уважаемыми предпринимателями, политиками и политическими экспертами.

Ведь одно дело – писать о коррумпированности таких людей в газетах, а другое – получить в распоряжение факты, которые помогут отправить их в залы судов и дадут возможность свидетельствовать против Путина, “Газпрома” и России. На основании таких процессов можно будет, наконец, принять окончательное решение об отказе от главного оружия Кремля – российских энергоносителей. Этого будет требовать общественное мнение – и политики с предпринимателями не смогут ему не подчиниться просто потому, что Запад – это не Россия.

Поэтому Путин и ерзает: арест Фирташа лучше любых американских кораблей в Черном море продемонстрировал ему, что в своих представлениях о реальности он зашел слишком далеко в придуманный мир и потерял понимание рычагов, которые могут быть задействованы для возвращения к подлинности. Конечно, мы не знаем, насколько безвозвратно это путешествие Путина – он может, конечно же, просто обозлиться, демонстративно не отреагировать на арест Фирташа и продолжать действовать так, как будто ничего не произошло.

Но тогда последуют новые задерджания – уже не только украинских, но и российских олигархов. Новые аресты счетов, в том числе и крупнейших российских бюджетообразующих компаний. Словом, если Путин не прореагирует адекватно, рано или поздно он останется в Кремле один – даже начальник его охраны будет недолюбливать его из-за школы, которую пришлось оставить его детям на Западе и заблокированного счета. Кстати, это понимают уже и в самой России – именно поэтому Дмитрий Медведев, который становится естественным главой государства в случае внезапной отставки Путина или его отъезда, старается молчать по украинскому вопросу настолько, насколько это представляется возможным – и это человек, который был главным “ястребом” в грузинской компании и старался затмить тогда самого Путина!

Поэтому утверждать, что в России нет никакого понимания происходящего, я бы не стал. Просто неясно, насколько оно очевидно у самого Путина и какие могут быть сделаны из этого понимания выводы. Но страх – он уже присутствует.

Виталий Портников