Случай помог перестать опасаться того, что может случиться и принимать всё, что предлагает судьба

Ждущие на обочине люди - это первое, на что мы обратили внимание, как только выехали за пределы Гаваны, направляясь в сторону долины Виньялес.

Десятки кубинцев стояли вдоль шоссе: мужчины, возвращавшиеся с работы, школьники в красно-белой форме, семьи с грудными младенцами на руках…

Полуденное солнце светило ярко, его лучи разогревали влажный воздух все больше. Но автостопщики продолжали ждать на обочине, время от времени ища укрытия под мостами или в тени деревьев, весьма редких в этой местности табачных плантаций и полей сахарного тростника.

То и дело какой-нибудь автомобиль останавливался и подбирал голосующих. Похоже, что работал заведенный в этих краях порядок - мы ни разу не видели, чтобы у дороги возник спор, кому садиться первому.

Мы были свидетелями того, как группа из восьми человек сумела поместиться в видавший виды оранжевый Plymouth Belvedere (модель, выпускавшаяся корпорацией Chrysler между 1954 и 1970 гг. - Прим. переводчика), а чуть позже наблюдали настоящую толпу человек в 50 в кузове грузовика, цеплявшихся друг за друга, когда водитель совершал крутые маневры в попытке избежать многочисленных ям на дороге.

Каждый раз, когда наши знакомые узнавали, что я и мой муж Ник собираемся поехать на взятой на прокат машине из Гаваны на запад, в сторону Виньялеса и затем к дайверскому пляжу Мария-ла-Горда, они повторяли: ни в коем случае не подвозите автостопщиков!

Работник автопроката даже сообщил нам, что иностранцам это запрещено делать местным законом.

Как мы догадались, именно последнее было причиной того, что наш неприметный белый Peugeot 206 с красно-коричневым "Turismo" на номерных знаках игнорировался всеми теми, кто ожидал попутки.

Однако внезапно нас остановил полицейский в светло-серой форме. Я уже было приготовила права и документ о регистрации, но он, к моему удивлению, просто открыл дверцу и сел на заднее сиденье.

"Siga", - сказал он. Поехали.

Я была озадачена. Он хотел посмотреть мои документы? Или хотел проверить, не подобрала ли я кого-то из автостопщиков? Он предложил мне ехать - и я поехала, сжимая руль и постоянно следя за спидометром, чтобы не дай бог не превысить скорость.

Полицейский сидел сзади, сняв берет и блестя вспотевшим лбом.

Ник, который сидел рядом со мной, был явно испуган.

"Что происходит?" - пробормотал он. Я понятия не имела. Спустя минут 10 мы миновали развилку, где от шоссе отходила грунтовая дорога, ведущая к домам, стоящим на краю плантации сахарного тростника.

"Pare", - сказал полицейский. Остановитесь.

Что я и сделала. Он вышел и зашагал прочь, пробормотав "gracias" перед тем как захлопнуть дверь.

Ник с облегчением вздохнул. "Ну всё. Следующий раз не останавливайся. Что бы ни случилось - не останавливайся. Вспомни: ни в коем случае не подвозить автостопщиков!".

Мы поехали дальше, следуя указаниям выданной нам в прокате потрепанной карты, которую невозможно было правильно сложить.

Поля сахарного тростника сменились островками пальм и рощами, пейзаж становился все более холмистым - признак того, что мы, наверное, приближались к известняковым холмам Винальеса.

Мы съехали с автострады и по второстепенной дороге добрались до развилки, на которой остановились, потому что не знали, ехать ли нам направо или налево.

Никаких указателей, и карта тоже ничего нам не подсказывала. Надо отметить, что все это происходило в 2006 году, и смартфонов у нас не было.

Тени пальмовых деревьев становились все длинней, золотой шар солнца опускался все ниже. Надо было принимать решение.

И тут кто-то постучал в ветровое стекло.

"Todo bien? Que pasa?"

Это был мужчина лет 25, в полосатой футболке, коротко постриженный.

"Всё хорошо, спасибо! Мы едем в Винальес. Как лучше туда попасть?" - ответила я на испанском.

"А, Винальес! Я там живу. Могу показать дорогу, если хотите".

Автостопщик. Еще один. Ник и я обменялись взглядами, и было очевидно, что нас терзает одна и та же мысль.

Мы заколебались, пытаясь придумать, как, с одной стороны, узнать правильную дорогу, а с другой - вежливо отказать молодому человеку.

Однако всё, на что меня хватило, было "Claro". Конечно, залезайте, мы вас подвезем. Ник одарил меня гневным взглядом.

"Только подождите секундочку, мой младший брат пошел в туалет в кусты", - сказал молодой человек.

Мы ожидали увидеть ребенка, выбирающегося из кустов, но вместо этого перед нами предстал еще один 20-летний юноша, с модно прилизанными волосами и фигурой бодибилдера. Он ослепительно улыбнулся нам - на зубах блестели стальные коронки.

"Меня зовут Томас, зовите меня просто Том. Том Крус, - сказал человек в полосатой футболке. - А это мой брат Эрнесто".

Я не знала, что мне делать - то ли смеяться, то ли плакать. Мы были у черта на куличках, в компании двух странных людей, одного из них звали подозрительно похоже на знаменитого американского киноактера. И я по собственной воле согласилась их подвезти!

Том открыл заднюю дверь и вместе с Эрнесто забрался в машину. Мы с мужем прекрасно понимали: надо выпутываться из этой ситуации как можно быстрее, потому что добром это не кончится. Вот только мы не знали, как.

"Я довезу их до Винальеса, высажу там, вот и всё", - шепнула я Нику.

Он ничего не ответил, даже не посмотрел на меня. Таким образом он хотел сказать: "разбирайся теперь сама". В конце концов, нас много раз предупреждали: ни в коем случае не подбирайте автостопщиков.

Мы поехали. Дело близилось к закату. В голове у меня начали прокручиваться самые страшные картины.

Том завозит нас в какое-нибудь глухое место, и они с Эрнесто грабят нас и забирают наш белый Peugeot 206.

Или, например, Эрнесто достает мачете и отрубает нам головы.

Или, возможно, они сыграют на наших чувствах, рассказав трогательную историю про больного братика (или сестричку), который не может ходить в школу, или про дядю, которому срочно необходимо дорогое лекарство.

И таким образом вынудят нас расстаться с оставшимися конвертируемыми песо - параллельной валютой, которая используется туристами на Кубе. Такие песо в 25 раз дороже обычных кубинских. И я не смогу отказать, как не смогла отказать в просьбе подвезти.

Том робко попытался заговорить с нами, в то время как Эрнесто молча сидел позади меня - время от времени я ловила его взгляд в зеркале заднего вида, но он тут же отводил глаза.

Постепенно мы перешли на английский. Оказалось, что Том говорит по-английски весьма бегло, а кроме того знает польский и чешский.

"Ну да, потому что он жулик", - подумала я. Для чего еще ему знать польский и чешский, если не для того, чтобы втереться в доверие к наивным туристам?

Пока он рассказывал нам про свою работу на табачной плантации, нас обогнал грузовик, полный автостопщиков, как сардин в банке. Грузовик остановился, высадив несколько человек.

"Слава богу, что вы, ребята, подобрали меня, - сказал Том. - Иначе мне пришлось бы ловить вот такой грузовик".

Как объяснил Том, в коммунистической Кубе очень немногим выдавалось разрешение владеть автомобилем. Большинство машин - и легковых автомобилей, и грузовиков, и мотоциклов - принадлежало государству. (Только в 2014 году простым кубинцам стало проще купить машину, но у них на это все равно не было денег.)

Во времена той нашей поездки кубинцы, которые водили грузовик или автобус, или же которым повезло быть обладателем выпущенного в 1950-е (и еще на ходу) американского автомобиля, были обязаны останавливаться и подвозить автостопщиков, поскольку людей было гораздо больше, чем машин.

Услышав это от Тома, я подумала, что полицейский, остановивший нас, просто искал, кто бы его подвез - этим и объясняется неловкость той ситуации.

"Вот мы и приехали, здесь мы живем, - сказал Том, показывая на ярко-желтый дом. - Зайдете выпить?"

"Нет, спасибо", - сказал Ник. "Да, конечно!, - сказала я и тут же об этом пожалела.

Что такое? У нас был отличный повод расстаться на этом, однако я решила пойти дальше? Поистине любопытство снова победило во мне здравый смысл.

Том и Эрнесто предложили нам подождать на заднем дворе и скрылись в доме.

Там свисала одинокая электрическая лампочка, было несколько пластиковых стульев. О садике явно заботились, трава и кусты гибискуса были подстрижены.

От дома открывался вид на долину Виньялес, ее табачные плантации и известковые конусообразные холмы. Спустились сумерки, небо приобрело абрикосовый цвет, переходящий в сиреневый.

Долина лежала перед нами неподвижно, дневная работа на полях завершилась. В доме Тома тоже было тихо - как и в домах по соседству. Брат Тома Эрнесто за всю дорогу не проронил ни слова - и вот теперь оба исчезли.

Вот-вот, подумала я. Сейчас из дома выскочит вооруженный Эрнесто. Нас ограбят, а то и убьют - и в этом будет лишь моя вина, нас же сто раз предупреждали…

В этот момент на задний двор вышли Том и Эрнесто - причем последний что-то прятал за спиной.

"Хотите мохито? Настоящего кубинского мохито, а не той ерунды, которой угощают туристов в Старой Гаване? - спросил нас Том. И Эрнесто показал нам бутылку рома.

"Э-э-э-э-э… Ну давайте!"

"А как насчет сигары с той плантации, где я работаю?"

"Ну конечно, почему бы нет! Спасибо!"

Напряжение стало покидать меня. Стиснутые зубы разжались, вырвался вздох облегчения.

Всё оказалось просто: парни искали, кто бы их подвез, мы им помогли, и теперь они собирались отблагодарить нас мохито (классический коктейль на основе светлого рома и листьев мяты. - Прим. переводчика). Вот и всё - не больше и не меньше.

Вскоре мы уже сидели на пластиковых стульях, при свете лампочки, и разглядывали звезды в небе над холмами.

У Эрнесто получались совершенно убойные коктейли, а Том пытался научить меня, как правильно курить сигары. Я кашляла и давилась дымом.

"А это наш casa particular [частный дом, в котором местные жители сдают комнаты туристам], - сказал Том, показывая на ярко-голубой домик в глубине сада. - Жаль, что он уже занят, а то бы мы с радостью предложили вам пожить здесь".

Как объяснил Том, их семье повезло. Они получили разрешение управлять casa particular, и Тому выпал шанс учиться коммерции, для чего он провел по студенческому обмену целый год в Варшаве - вот откуда он знал польский и чешский.

"Мне повезло, я увидел мир", - сказал он. В то время в коммунистической Кубе передвижение граждан строго контролировалось властями. Для получения выездной визы нужен был очень серьезный повод, и даже желание навестить родственников за границей не считалось таковым.

Том отлично учился, и именно поэтому его послали в Варшаву. Эрнесто был не столь успешен в учебе, в университет ему поступить не удалось.

"Будет ли у него когда-нибудь возможность увидеть мир?" - задал риторический вопрос Том.

Тому было 26, у него была хорошая работа у Алехандро Робайна, последнего независимого табачного производителя на острове (умер в 2010 году. - Прим. переводчика), он отвечал за экспорт всемирно известных сигар.

Том зарабатывал около 12 конвертируемых песо в месяц (в то время примерно 12 долларов США).

Да, это правда, сказал он, у них на Кубе бесплатные образование и жилье, у них libreta (система распределения самых необходимых продуктов по символическим ценам. - Прим. переводчика), однако молоко часто разбавлено водой, мясо в дефиците, и даже для того, чтобы получить базовый набор продуктов, его матери приходится часами стоять в очереди, чтобы приблизиться к пыльным полкам гастронома в Винальесе.

Сводить концы с концами семье помогает casa particular - с туристов тогда брали от 15 до 20 конвертируемых песо за ночь, это было больше, чем месячная зарплата Тома. Однако половину надо было отдавать государству в виде налогов и оплаты всевозможных разрешений.

В то время на Кубе не хватало всего, особенно дефицит был ощутим в медицине. Пластырь, обезболивающие средства, бинты часто можно было найти только на черном рынке и платить приходилось только конвертируемыми песо.

Видя наше любопытство, Том ничего не скрывал, описывая свою жизнь в Винальесе. В его словах я не замечала ни грусти, ни отчаяния - только глубокую безнадежность. И теперь я была уверена - денег у нас он просить не будет.

Мы уже собирались распрощаться и поблагодарить за великолепный мохито, как вдруг Том сказал: "Я вынужден просить вас о громадном одолжении, ребята".

Я была неприятно удивлена. Вот оно! Все эти сигары и коктейли оказались не просто способом сказать нам спасибо. Было и кое-что еще.

Я же знала! Я чувствовала! Сейчас нам предстоит выслушать душещипательную историю…

Том явно выглядел смущенным. Он отводил глаза, пытаясь зафиксировать взгляд на лампочке, которую раскачивал вечерний ветерок.

"Вы не могли бы отвезти меня завтра утром на работу? Это займет у вас всего полчаса. А я вам покажу плантацию, представлю сеньору Робайне… Вы увидите, как мы делаем сигары. Понимаете, мне тогда не придется вставать в пять утра и ждать на обочине один из тех грузовиков".

Ник и я посмотрели друг на друга и рассмеялись. Это всё? Конечно, отвезем!

В восемь утра мы забрали Тома и поехали в Пинар-дель-Рио, где находилась плантация сеньора Робайны. Том был в восторге - он выспался, обычно такое он мог себе позволить только в выходные.

До Пинар-дель-Рио было 30 км, полчаса на машине, но эта дорога обычно занимала у Тома три часа - примерно два из которых приходились на ожидание попутки на обочине дороги. Плюс час в кузове грузовика, набитом под завязку.

И так - каждый день, шесть дней в неделю: восемь часов работы и около шести часов на дорогу.

Когда мы приехали на плантацию, Том пригласил нас в свой офис, где на потолке с жужжанием вращался вентилятор, а на письменном столе стоял компьютер, которому на вид было лет 20. Стол был завален бумажными папками.

Сам он не мог показать нам плантацию, эта честь досталась его коллеге Рафаэлю. Как объяснил Рафаэль, само существование плантации сеньора Робайны вступало в противоречие с коммунистической системой Кубы. Тем не менее факт оставался фактом: Робайна был последним кубинским частным производителем сигар, и знаменитые во всем мире сигары носили его имя.

Сразу после революции Фидель Кастро национализировал табачную отрасль и в 1960-м призвал всех фермеров вступать в кооперативы. Однако Алехандро Робайна, уже тогда - ведущий специалист по табаку, заявил, что не верит в кооперативы и предпочитает, чтобы производство оставалось в руках его семьи, что позволит гарантировать высокое качество продукции.

Как ни странно, к нему прислушались. В результате сигары Робайны - по-прежнему одни из лучших в мире, и плантации разрешено производить самую знаменитую марку кубинских сигар, Cohiba, которые когда-то выпускались исключительно для Фиделя и других высокопоставленных кубинских чиновников.

Рафаэль повел нас по плантации, и мы почувствовали запах, который ни с чем не спутаешь. "Мы применяем только органические удобрения", - заметил на это наш гид.

Он показал нам все этапы производства сигар - в основном работа велась вручную и без передышки. Мы увидели, как работницы сворачивают сигары, упаковывают их - их движения были столь отработаны, что я готова поклясться: они могли всё это проделывать и с закрытыми глазами.

Нам даже удалось увидеть самого сеньора Робайну, который проверял работу плантации, расхаживая в своей знаменитой соломенной шляпе. Уже тогда ему было 86 лет.

Лицо его напоминало табачный лист, а крепкое рукопожатие говорило о том, что этот человек всю жизнь занимался физическим трудом.

Узнав от Рафаэля, что мы знакомые Тома, он подарил нам две своих знаменитых сигары.

Следующие три дня мы доставляли Тома на работу и обратно домой и следовали его рекомендациям, что посмотреть в Виньялесе.

Сходите в Leydi's paladar [семейный ресторан]! Он самый лучший в городе!

В полумиле от нас - ярко-синий дом. Найдите Пипо эль Карпинтеро и попросите его показать вам пещеры!

Если хотите покататься на лошадях, попросите об этом Эрнесто!

Когда мы решили вернуться в Гавану, мы в последний раз отвезли Тома к месту его работы. Он дал нам адрес своей электронной почты и заранее извинился, что скорее всего не сможет ответить быстро. "У нас тут не всегда есть связь", - объяснил он.

Мы обнялись на прощанье, и я не знала, увидимся ли снова. Через несколько недель, когда я написала ему, в ответ пришло сообщение об ошибке. Телефона его я не знала, домашний адрес не записала.

Путешествия могут сделать тебя пресыщенным и циничным. Иногда тебе кажется, что все вокруг чего-то хотят от тебя. Однако когда ты встречаешь таких людей, как Том и Эрнесто, ты понимаешь: мир несколько сложнее, и в нем можно найти много позитивного - особенно там, где ты не ожидаешь его найти.

До того, как наши пути пересеклись с путями Тома, я и Ник были очень осторожными путешественниками.

Мы никогда не покупали еду на улице, никогда не сворачивали с основного маршрута, не пытались получить удовольствие от исследования района, не описанного в путеводителе. И мы никогда не выходили из гостиницы после захода солнца, если оказывались в незнакомом месте.

После того дня на Кубе все поменялось. Мы прекратили опасаться того, что может случиться, и решили принимать всё, что предлагает нам судьба.

Том оказался лишь первым из множества наших новых знакомых, которых мы встретили в последующие годы. Мы разделяли трапезу с местными в Курдистане, жили в иранских семьях, останавливались у кочевников на границе Монголии и Казахстана…

Мы бы никогда не испытали всего этого, если бы однажды мы не решили подвезти кубинского автостопщика Тома Круза и его атлетически сложенного младшего брата Эрнесто.

Маргерита Рэгг