Общественно-политический журнал

 

Сергей Григорьянц: КГБ и медицина

Кажущиеся на первый взгляд таким странным предположения Маши Подъяпольской и Крыловского (статья "Как убивали Виктора Некипелова") о том, что прежде чем раковое заболевание у Некипелова перешло в необратимую фазу, что только от онкологического заболевания Некипелова отказывались лечить врачи и в Чистополе и в Казани, и в больнице им. Газа в Ленинграде, а что на самом деле Виктор в течении длительного времени был объектом сознательного медикаментозного отравления на самом деле является не таким фантастичным, как могло бы казаться. И Крыловский мог бы найти более близкие свидетельства и аналогии, чем, конечно, очень важное и интересное интервью Юрия Власова.

В той же Чистопольской тюрьме три года перед освобождением провел Владимир Балахонов, который перед этим был на обследовании в институте им. Сербского и находился в виде исключения в одиночной палате. Мы все знали и это было рядом с камерой Виктора Некипелова, что периодически у Балахонова начинала болеть голова и он объяснял соседям, что это из угла камеры его травят газами. Никак успокоить Володю нельзя было. Доказательства вроде «вот мы же не чувствуем газов», на него не действовали. Через день он приходил в себя. В Пермской зоне был человек, который боялся взять выданную ему пайку с хлебом и все пытался поменяться с соседом, а потом говорил, что нет это они предусмотрели, что я с тобой поменяюсь, именно твоя пайка отравлена.

 Одно вполне очевидное медикаментозное отравление, хотя не такое катастрофическое, было произведено с Анатолием Корягином, Яниным и мной, когда мы все вместе голодали и что-то было прибавлено во вливаемую нам питательную смесь. У всех троих поднялась температура до 42 градусов, начались судороги, тяжелые головные боли и Анатолий Корягин, будучи врачом, тут же определил, что это не могло быть случайным пищевым отравлением, скажем, от недоброкачественной смеси – в этом случае мы бы чувствовали себя по разному. По заключению Корягина это были прибавленные в смесь не известные ему нейролептики. О чем мы все бестолку написали большое количество жалоб в прокуратуру. Примерно через год опять во время моей голодовки и находясь в камере тоже с голодающим по другому поводу Женей Анцуповым, я был свидетелем того, как был отравлен он. Обычно искусственное питание делалось прямо в этой довольно большой камере, был уже 20 или 30 день голодовки, но Анцупова почему-то вызвали для этого в комнату начальника отряда Кастанова. Вернувшись, сперва он сказал, что там был врач Альмиев, но минут через десять Женя стал с ужасом говорить, что у него холодеют руки, потом ноги, что холод продвигается к сердцу, а потом внезапно начал плакать и повторять «ну я же не хотел для страны ничего плохого, ведь все, что я писал должно было только улучшить жизнь, почему они так надо мной издеваются? Я же на самом деле на все согласен, я готов подписать любую их бумагу, готов написать любую статью, которую они хотят». Было ясно, что Анцупов в ненормальном состоянии и, по-видимому, ему было что-то подмешано, когда его вызвали. Я, уже имея опыт нашего отравления с Корягиным и Яниным, пытался уговорить Женю не бить ногами и кулаками в дверь и не кричать, что он на все готов. Наскоро объяснял, что со мной и Корягиным это уже было и что, даст Бог, и у него все пройдет, что его тоже отравили. Но Анцупов слушать меня не хотел и оторвался от двери, в которую он колошматил и кричал, только для того, чтобы ударить меня чайником по голове. Что на тихого и интеллигентного Анцупова было совершенно не похоже. Минут через десять его забрали из камеры, перевели, кажется, к Мише Ривкину, но насколько я знаю, никаких покаянных текстов он не написал и не подписал.

 Таким образом можно с уверенностью сказать, что над политзаключенными производились разнообразные медикаментозные эксперименты. Их травили с разными целями и с разной степенью наносимого вреда. А поэтому, хоть мы и думали все, что Виктор Некипелов был изначально болен и все преступления тюремщиков состояли в том, что ему не оказывалась адекватная медицинская помощь, но судя по тому, что после его освобождения из тюрьмы пропали все внешние признаки болезни, можно думать, что на самом деле предположение Маши Подъяпольской и Крыловского вполне оправдано и Некипелов действительно был жертвой систематического медикаментозного отравления.

 Честно говоря, я даже не помню присутствовал ли Виктор на пресс-конференции, которую мы проводили в его защиту, хорошо помню только Нину. Но на прощальном вечере у Маши Подъяпольской, когда Некипеловы должны были уже уехать, Виктор правда меня узнал, но сидел подавленный, безучастный и было похоже, что не вполне понимал ради чего все собрались.

P.S. Многое из того, что я сейчас написал (и немного другой информации) было в моем докладе на 5-й конференции «КГБ: вчера, сегодня, завтра» в разделе КГБ и медицина (февраль 1995 года). Я понимаю, что достать эту редкую книгу сейчас уже никто не может, но она есть на моем сайте.

Сергей Григорьянц