Эрдоган стал главной угрозой для экономики Турции

Жителям России и целого ряда других постсоветских государств стоит внимательнее присмотреться к разгорающемуся валютному и экономическому кризису в Турции. Он представляет особый интерес не только для туристов с долларами или евро, для которых сейчас резко подешевели товары в турецких магазинах, и не только для работников предприятий и отраслей, активно торгующих с Турцией.   

Для россиян или, скажем, белорусов самое интересное и познавательное в турецком кризисе заключается в той роли, которую играет в нем бессменный с 2003 года лидер страны Реджеп Тайип Эрдоган. Этот харизматичный политик до августа 2018 года имел все шансы войти в историю как "отец турецкого экономического чуда": за годы своего долгого правления он действительно обеспечил согражданам невиданный рост благосостояния.

Однако в какой-то момент Эрдоган утратил чувство реальности, поверил в свою непогрешимость, возомнил себя султаном - и теперь собственными руками демонтирует дело своей жизни. Именно эта драма окончательного превращения успешного, умеренно авторитарного, прагматичного лидера в идеологизированного самодура и разворачивается нынешним летом на наших глазах, причем самые трагические последствия состоявшейся метаморфозы еще впереди. 

Для западных экономистов совершенно очевидно, что львиную долю ответственности за произошедший этим летом обвал турецкой лиры, который станет прелюдией к глубокому экономическому и, по всей видимости, долговому кризису в Турции, несет лично Эрдоган. Это он вызвал массовое бегство капитала из страны и паническую скупку твердой валюты в турецких обменниках.   

И дело даже не в стремительно нараставшей в последние годы антизападной и националистической риторике Эрдогана, не в реальном ухудшении отношений с Евросоюзом и США, не в участившихся арестах неугодных иностранцев. Все это, конечно же, не вызывало восторга у международного бизнеса, но и не отбивало у него охоту вести дела в Турции.

Куда больше бизнесменов беспокоило нарастание инфляции и, соответственно, ускорявшееся (еще с осени 2016 года!) снижение курса турецкой лиры. Ведь это угрожало основе основ нормального ведения дел: стабильности национальной валюты. Международные инвесторы и кредиторы турецкого бизнеса ждали от Центрального банка Турции решительных контрмер, полагая, что он будет действовать точно так же, как в подобной ситуации поступают независимые Центробанки в индустриально развитых демократических государствах: начнет повышать процентные ставки.  

Но Турция - это не Запад, где премьер-министры и президенты признают (или в условиях сильных демократических институтов вынуждены признавать) независимость главного банка страны. Ошибка международных финансистов состояла в том, что они очень долго недооценивали перерождение Турции в авторитарное государство, в котором национальный лидер считает себя вправе давать указания всем, в том числе и Центробанку.

Вопреки всемирно признанной экономической теории и многолетней глобальной практике, Реджеп Тайип Эрдоган считает повышение процентных ставок негодным средством для борьбы с инфляцией и ратует за всемерное удешевление кредитов. И здесь не важно, действительно ли он так думает или просто лукавит, чтобы иметь аргумент в пользу дальнейшего искусственного стимулирования чрезвычайно высоких темпов роста ВВП, которыми он может козырять перед своими избирателями, хотя столь бурный рост (7,4 процента в 2017 году) уже привел к опасному перегреву экономики.   

Факт остается фактом: нынешней весной в ходе избирательной кампании Эрдоган неоднократно, в том числе во время визита в одну из мировых финансовых столиц - Лондон, заявлял о том, что в случае своей победы усилит контроль над действиями Центрального банка Турции. Часть международных инвесторов уже тогда восприняла это как сигнал тревоги: курс лиры в мае заметно просел. Однако большинство инвесторов, видимо, сочло такие угрозы всего лишь предвыборной риторикой словоохотливого турецкого лидера. 

Во всяком случае, до массовой, панической распродажи лиры дело тогда еще не дошло. Она началась двумя месяцами позже. К этому времени Эрдоган выиграл выборы, Турция перешла к президентской форме правления, при которой существенно расширились полномочия главы государства, а новый старый президент при формировании правительства назначил министром финансов не опытного специалиста, а своего зятя, продемонстрировав тем самым, что ценит верность на столь ответственном посту куда больше, чем компетентность.

И вот когда после всего этого турецкий Центробанк 24 июля собрался на свое очередное заседание и, вопреки очевидной необходимости, не стал поднимать ставки, хотя инфляция достигла уже почти 16 процентов, всем окончательно стало ясно, что этот ключевой институт рыночной экономики утратил в Турции свою независимость, и отныне кредитно-денежную политику там определяет сам Эрдоган с его гротескными, как выразился один немецкий аналитик, взглядами на экономику.

Тогда-то международные инвесторы и побежали толпами с турецкого рынка. Правда, в различных СМИ можно встретить утверждение, что обвал лиры вызвал Дональд Трамп, удвоивший штрафные пошлины на импорт стали и алюминия из Турции в наказание за продолжающийся там домашний арест американского пастора. Однако импульсивный хозяин Белого дома неожиданно объявил об этой мере лишь 10 августа, когда распродажа турецкой валюты шла уже две недели и давно успела перерасти в панику. Так что президент США всего лишь щедро подлил масла в огонь: не больше, но и не меньше.

Это важно осознавать, поскольку позволяет определить подлинную цену заявлениям Эрдогана о том, что злые иностранные силы ведут экономическую войну против свободолюбивого турецкого народа и его замечательной экономики. Пропагандистская трескотня про происки Запада, столь привычная ушам россиян или, скажем, белорусов, - это еще один верный признак испытывающего трудности авторитарного режима.

Думается, в ближайшее время мы услышим еще немало подобных заявлений. Ведь не станет же Реджеп Тайип Эрдоган признаваться обожающим его избирателям в том, что это именно он в решающей мере виноват в нынешних экономических проблемах своей страны, что это он, увлекшись укреплением собственной власти, внешней политикой и военными операциями, упустил момент для решительной и отчасти болезненной смены модели развития, что это он, подмяв под себя Центральный банк, вызвал панику на рынке.

Авторитарные правители никогда никаких ошибок не признают. Тем интереснее жителям России и целого ряда других постсоветских государств будет следить на примере турецкого национального лидера за тем, как и как долго можно пытаться противостоять законам рынка. К сожалению, жителям Турции придется расплачиваться за это противостояние.

Андрей Гурков

Центральный банк является одним из важнейших институтов современного государства. Он регулирует денежные потоки, может делать сами деньги дороже или дешевле. Правительства, понимая роль центробанков, были бы не прочь держать их деятельность под контролем, напрямую или обходными путями. Если, скажем, центробанк опустит на полгода процентную ставку, этот шаг, с одной стороны, станет стимулом для экономики. С другой, он приведет к повышению валового внутреннего продукта и позволит свободно финансировать государственные расходы. Прекрасный подарок для политиков, особенно перед выборами.

В прошлом такое случалось нередко. Одним из самых наглядных печальных примеров стала деятельность ЦБ в нацистской Германии. Политика центробанка, проводимая под нажимом политического руководства, помогла вооружить страну и найти деньги на ведение войны.

Получается, что государство может брать такие подарки от банка? На первый взгляд, от этого выигрывают и простые граждане. Однако это верно лишь в единичных случаях. В целом, искусственное вмешательство государства в деятельность центробанка ведет к инфляции и повышению цен. Подъем конъюнктуры же носит в большинстве случаев лишь кратковременный характер, сменяясь застоем и спадом.

Негативные примеры вмешательства государства привели главнейшие центральные банки мира к убеждению, что эти финансовые структуры должны быть независимы от политики. Подобный взгляд находит понимание и в политических кругах стран с крупнейшими мировыми экономиками. К примеру, Германия согласилась одобрить идею создания европейского валютного союза лишь при условии, что все входящие в него страны откажутся от контроля над национальными центробанками. Основанный в результате появления еврозоны Европейский центральный банк считает своей главной задачей сохранение стабильности цен.

Означает ли политическая независимость также свободу от независимого контроля? Не совсем. Цель деятельности центробанков определяется демократическими парламентами, которые и наблюдают за ее реализацией. А сами ЦБ, по крайней мере, крупнейшие из них, открыто объясняют свои действия.