Вы здесь
Еще раз о социализме с «человеческим лицом»
Ренессанс с ностальгией о социализме, который обрел столь массовые масштабы в России – явление во многом уникальное. И вполне ожидаемое и естественное, так как обусловлено пакетом специфических причин. В его основе затянувшийся, по сравнению с Европой, период крепостнического рабства, выработавший «ген» культа государства-папы, активизированный особо дикой формой «первоначального накопления» 90-х. Поэтому вынесем эту тему в данном тексте за скобки.
Интересней разобраться с феноменом, когда сладкую грусть о социализме источают люди продвинутые, одаренные и даже талантливые. Например, такой блестящий ум, как Дмитрий Быков. Причем, с навязчивой постоянностью, когда в любой его беседе или интервью так и жди вопросика типа: а вам не кажется, что до сталинщины все было иначе. Расцвет модерна, просвещения, братства…При этом в устах этого виртуозного на язык человека это звучит с какой-то трогательной, по-детски робкой надеждой на взаимопонимание. Ибо, увы, его собеседники, как правило, этот мотив не подхватывают.
Тут, мне кажется, другое. Во-первых, это мотив из музыкальной тема «когда мы были молодыми…». Голубые фонтаны детства, юности, действительно, бьют у огромной массы людей поколения, которым посчастливилось прожить целую жизнь без войны. И даже – без Сталина. Особенно тем, чья молодость упала на «оттепель». Людям, чья молодость упала на увлечения научной фантастикой, Гагарина, расцвет творчества на всех направлениях, на неповторимую, щемящую нежность лирики бардов…Да и какой нормальный человек, глядя глазами зрелости, станет отрицать, что ему «не так уж плохо жилось при социализме». Особенно, если учесть, что и у самых наблюдательных и обладающих иммунитетом к конформизму «антисоветчина» стала формироваться разве что в старших классах школы, в студенчестве. А «детство счастливое наше» проходило в более-менее одной музыкальной гамме. И, напротив, те, кто не испытывают сентиментов такого рода, лично мне представляются людьми оголтелыми, догматичными и недалекими.
Но если отбросить эмоциональный компонент, то мне кажется, в поползновениях типа быковских, есть высокая доля истины по фактуре. Но имеет место заблуждение в интерпретации.
То, что двадцатые годы и даже инерция начала тридцатых были отмечены всплеском и всеобщего энтузиазма, и творческими поисками, и невиданной склонностью к экспериментированию в любой сфере деятельности – от литературы и искусства до педагогики и попыток на физиологическом уровне конструировать «нового человека», вряд ли можно отрицать. Взлет был столь бурный и многогранный, что 20-е годы на расстоянии выглядят иной планетой по сравнению с тем, во что это превратилось вскоре. И эта пестрота заслоняет даже политику и мрачную тень ЧК, не прекращавшего своей черной работы ни на один день.
Но у многих он заслоняет и самое главное – условия, в которых расцвет этот протекал. А именно – НЭП. Что в переводе на язык политологии означает не что иное, как возврат, временная эволюция классического, по лекалам Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина построенного социализма, в его социал-демократическую деформацию. Именно деформацию, потому что социал-демократизм в чистом виде, будь это форма 20-х годов или нынешняя – это отнюдь не разновидность, не оттенок социализма. А это форма капитализма. Или, если пользоваться современной терминологией, сильно изменившейся после появления теории конвергенции (Ростоу, Арон, Гелбрейт) - рыночной экономики.
Именно эта рыночная составляющая и является тем водоразделом, а точнее – пропастью, которая различает истинный социализм от социал-демократической формации. И которая сознательно и неосознанно игнорируется, не замечается или затушевывается, чтобы выглядеть как разновидности одного корня. Вот и в случае Димы Быкова: говоря о социализме «истинном» и любимом, порождавшем атмосферу модерна, он ведь на самом деле подразумевает ту короткую его нэповскую стадию, когда он почти что превратился в капитализм. И именно тренду в сторону социал-демократического устройства страны, которая могла стать исторической альтернативой тому, что принес Сталин. Назови он явления своими именами, то есть спроси того же Познера, нравится ли ему социал-демократическое устройство общества - с частной собственностью и многопартийностью, с децентрализацией и сильной социалкой. И Владимир Владимирович наверняка дал бы солидарный ответ. Но ведь он спрашивает про социализм.
Ошибка по-быковски заключается в том, что гуманизм, «человеческое лицо» ищется на поле модели, которая по определению не может быть таковой. Более того, она обречена на загнивание и гибель, потому что построена не на экономических законах, главным из которых является конкуренция. А на волюнтаризме и насилии. И что может быть нелепее, чем т.н. законы социалистической политэкономии. В частности, пресловутый закон планомерного и пропорционального развития народного хозяйства. Миллионы людей сдавали экзамены, даже не задумываясь над абсурдностью словосочетания «план» и «закон». План, т.е. субъективная воля конкретных политиков и чиновников. И закон, то есть то, что должно действовать стихийно и диалектически – как единство и борьба противоположностей, в данном случае – как стремление отдельно взятых проявлений воли к монополизму и невозможность монополизма в силу борьбы этих волевых проявлений.
Заблуждение милой быковской иллюзии в том, что в его трактовке сталинщина – это эксцесс, вырождение социализма. Хотя на самом деле она – закономерный этап в его развитии, прямо вытекающий из людоедской сущности марксизма, популярно изложенной в знаменитом ее Манифесте. Кто забыл – почитайте. Это же небольшой, написанный как азбука, текст. Там все есть: и классовая борьба, и диктатура пролетариата… Сталин все делал по этим прописям: классово боролся, изничтожая целые сословия. И продемонстрировал, что такое диктатура! Тут мне гораздо понятнее, логичнее и честнее Александр Зиновьев, который, анализируя свою модель «народной демократии», в одной из своих работ назвал 1937 годом ее апогея.
И в то же время то, что Быков лелеет в своем отношении к социализму, на самом деле является припиской того, что ему не свойственно. И что не только не вытекает из его природы, но и противоречит ей. Потому что годы НЭПа – это годы извращенной, почти разрушенной социалистической модели. Потому что возвращение частной собственности – это уже не социализм, а его отрицание. И именно этому отрицанию обязаны и относительное материальное благополучие после разрухи Гражданской войны, и пестрота общественной и культурной жизни, и общая атмосфера творчества.
Своим впечатлением этот культурный взлет был обязан еще и фону мрачно-мистических, упаднических настроений, которым был пропитан декаданс - модерн России в канун Великой войны. Он впитал в себя тревогу напряжения, царившей в обществе, где монархическая власть с неяркой короной совершенно не соответствовало быстро развивающемуся обществу. А НЭП стал для интеллектуалов окошком надежды и альтернативы все привести в соответствие.
В настроениях Быкова одновременно отражается и другая историческая сторона – впечатления от жути «лихих 90-х». Период этот никому не мог понравиться – кроме создателей этих оргий, тем более – людям творческим, с честью и совестью. Поэтому и звучит в его умилении перед социализмом как последний аргумент – ну ведь было все-равно лучше, чем то, что стало с нами потом. Персональные трагедия таких личностей еще и в том, что если для массового обывателя путинизм воспринимается как выход из комы, то для них – как продолжение извращений рыночной модели развития и разрушение морали и культуры.
Склонять имя столь яркого и глубоко уважаемого мной человека в контексте этой темы и неприятно, и не стоило бы, если б не объективный вред таких заблуждений. Он состоит в том, что поддерживает, в миллионный раз муссирует туфту о «неправильном» социализме, о его якобы вырождении или извращении плохими воплотителями. Именно на этой заезженной пластинке держатся, ублажают упертых стариков и мутят мозги молодежи зюгановцы. Именно этот миф питает модное нынче на Западе левачество.
Однако, на поверку всегда оказывалось, что всякая гуманизация социализма непременно вела к отрицанию его базовых основ, и прежде всего – в сторону признания частной собственности и рыночной экономики, многопартийности, независимых СМИ, отказа от «железных занавесов » и т.п. «отклонений». Это видно во всех попытках его «улучшить»: будь то Венгрия, Чехословакия, Югославия или Польша. Будь то опыт отечественного диссидентства. И они всегда в корне жестоко пресекалась социалистической властью.
Что по природе и логике этой власти было правильно и справедливо. Ибо она прекрасно понимала, что все эти «бредни»-ведут не к совершенствованию социализма, а его деформации и развалу. Ибо социал-демократический окрас означает перерождение системы и путь во враждебный лагерь. Вот уж не позавидуешь Зюганову, которому приходится крутится, совмещая несовместимое. В одних кругах парить мозги о социал-демократических взглядах его партии, а перед другими блюсти верность подлинной коммунистической доктрине.