Жизнь за порогом

Тема номер один последних суток — попытка переворота в Венесуэле. Может ли в России случиться что-либо подобное венесуэльскому сюжету? Есть ли для Путина угроза со стороны элиты и бюрократии? Может ли Россия превратиться в «загнанного зверя» из-за давления Запада? Рассуждаем вместе с известным политологом Лилией Шевцовой.

— Кроме «Русала» под жерновами санкций оказались его же, Дерипаски, En+ и «Евросибэнерго». Санкции ударили не только по карману самого Дерипаски. Они дестабилизировали мировой рынок алюминия, вызвав повышение его цены на 25%. Жертвами также оказались западные потребители, в том числе потребители в Америке. Поэтому американский Минфин — а точнее управление по контролю за иностранными активами — принял решение: оставить санкции лично против Дерипаски, но снять санкции с его компаний. 

Условия снятия жесточайшие. Дерипаска был вынужден принять ультиматум. Конечно, после консультации с Кремлем. Он не только снизил свою долю владения этими компаниями, но и лишился возможности ими управлять и получать дивиденды. Состав совета директоров En+ и «Русала» должен быть согласован с Минфином США. Шесть членов совета должны быть гражданами США или Великобритании. Совет директоров должен согласовывать свои решения с Минфином США. Словом, сделка катастрофическая для Дерипаски. И унизительная для России.

Единичный это случай или модельная ситуация? Вашингтон провел «Дерипаска тест», который, видимо, будет в дальнейшем использоваться в отношении других «сырьевых» олигархов. Речь идет о российском крупном бизнесе, который добывает или производит в России, а продает за рубежом. Как это делает, например, хозяин «Северстали» Мордашов. Причем «Дерипаска тест» говорит о том, что Вашингтон пытается найти такую «удавку» на российских олигархов, близких к Кремлю, которая бы не ущемляла американские интересы. Но стоит подчеркнуть, что эта модель удавки вызывает в Вашингтоне протест со стороны демократов. Палата представителей еще попробует затянуть удавку потуже и найти новые способы контроля за российскими сырьевыми кампаниями. 

Видимо, в Москве есть надежда, что банк ВТБ и швейцарская компания Glencore, которые участвуют в сделке с Дерипаской и приобретут часть утраченных им акций, смогут вывести его компании из-под контроля американцев. Не думаю, что это удастся, учитывая, что и ВТБ, и Glencore находятся под вниманием американских контролирующих инстанций. При этом надежды, что американцы, сняв санкции с компаний Дерипаски, вскоре снимут санкции с самого Дерипаски, тоже не имеют оснований. Санкции против близких к Путину олигархов стали инструментом политики американской Демпартии, и демократы не позволят никаких поблажек в отношении русских. 

— Кремль будет вынужден идти на уступки, которые затрагивают чувствительные интересы либо российской элиты, либо российской экономики. Но сам Путин никогда не позволит создать впечатление лидера, который отступает под давлением. Поэтому мы вряд ли увидим открытые уступки Кремля в критических для него конфликтах. Не вижу оснований верить в возможность компромисса Путина в Украине или в вопросе договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Москва будет продолжать свою политику тотального отрицания: «это не мы», «нас там не было», «мы эту ракету не испытывали». То, что российские заявления не соответствуют реальности, и то, что Запад это знает, в Москве никого не волнует. 

В этом, кстати, и заключается новое качество российской внешней политики. СССР в своей внешней политике пытался добиваться достоверности и опасался утратить доверие западных партнеров. Нынешний Кремль работает в парадигме постмодернизма, когда не только принципы, но и факты размываются, обрастают ложью и притворством.

— Здесь все ясно. Америка продолжит душить российских олигархов и чиновников, которые имеют личные ресурсы на Западе. Америка будет и впредь замораживать их активы. Американцы будут выталкивать россиян из своих институтов и организаций. Как например, Массачусетский технологический институт вышвырнул Вексельберга из своего Совета. Не думаю, что Институт Кеннана продолжит сотрудничество с Авеном. В американской администрации лежит наготове длинный список представителей российской элиты, и любой из них может попасть под санкции. Причем за прегрешения российской власти. Антироссийская позиция является консолидирующим стержнем политики США. Хотя Кремль в последние несколько лет и пытается найти с Вашингтоном точки соприкосновения, но пока без результата.

В то же время Запад расчетлив и не собирается доводить дело до кремлевского остервенения. Никто на Западе не заинтересован в падении российской экономики и провоцировании отчаяния в российских верхах. Поэтому не думаю, что Россия будет умышленно поставлена в ситуацию «загнанного зверя». Пока в западном сообществе, которое переживает свою смуту, нет четкого понимания, чего они хотят в отношении России. Но ощущается стремление отодвинуться, создать систему сдерживания и меньше иметь дело. 

Наш президент своей риторикой и демонстрацией новых ракет (либо, скорее, их муляжей), видимо, на всякий случай создает видимость грядущего возмездия. Но Запад не готов создавать поводы для него.  

Впрочем, страх, что Россия может стать «загнанным зверем» усиливает стремление всех соседей, а не только Запада, обезопасить себя и создать вокруг России своего рода санитарный кордон. 

— Возьмите двух представителей металлургической олигархии: Мордашова и Лисина. Оба производят в России, но продают за рубежом. У Мордашова серьезные активы в США, чему сегодня он, видимо, не рад. Он может оказаться в более сложной ситуации, чем Дерипаска. Его спасает только то, что ему удалось не засветиться так близко к кремлевским коридорам. Но и Мордашов, и Лисин, и остальные «сырьевые» олигархи в уязвимой ситуации. Они слишком интегрированы в мировую экономику. Следовательно, они под угрозой западной «удавки».  

А вот у тех, кто полностью «завязал» себя на государство и на использование государственных активов и связь с Кремлем, как Ротенберги, таких проблем гораздо меньше. Запад замораживает только их личные активы. Но у них будет больше проблем в России, когда в стране начнется заварушка. «Государственные» олигархи, сосущие из казны, — первая жертва будущего возмездия за все российские несчастья.

— Сказка! Никакой угрозы госпереворота при отсутствии протестного цунами в России нет. И не будет. Да, элита, особенно та, которая лично интегрирована в Запад, недовольна и ропщет. Но зачем ей рисковать? Бунт на корабле и силовой захват власти возможен, во-первых, при наличии социальной революции, во-вторых, при наличии в Кремле тех, кто готов рискнуть и близок к штурвалу. Взгляните на нынешних обитателей Кремля: кто из них готов рисковать? Не тот ДНК.

А олигархи вообще закомплексованная социальная группа, пораженная страхом. Да и не олигархи они. А порученцы власти по обслуживанию интересов самой власти. Словом, половые, подручные. При этом им, конечно, достается кое-что с барского стола. Нет у нас больше Березовских и Гусинских с куражом и готовностью пойти ва-банк. 

— Эти времена давно закончились. Конечно, в случае распада вертикали крупный бизнес попытается заложить яйца во все возможные корзины. Для подстраховки. Но не ранее.

— Российская бюрократия — любопытный социопсихологический феномен. Это не слой профессиональных управленцев по Веберу. У наших бюрократов нет и китайской традиции меритократии. Пожалуй, трудно найти более циничную и безответственную социальную группу. По крайней мере, в сравнении с советским аппаратом. В те времена партийный билет и угроза его потери ограничивали аппетиты аппарата и заставляли его работать в рамках тогдашнего порядка. А сейчас бюрократа вообще ничто не ограничивает в стремлении урвать для себя.

В свою очередь и верховную власть ничто не ограничивает в ее отношении к бюрократии. Принцип лояльности в их отношениях больше не работает. Конечно, бюрократов будут «скармливать» народу, когда у высшей власти возникнет такая необходимость. Вон сколько губернаторов в тюрьмах сидит! Впрочем, укрепление единовластия за счет тотальных зачисток управленческой элиты — это сталинская практика. А сейчас времена вегетарианские. И расходный материал хотя бы не расстреливают.

Кстати, экс-мэр Серпухова Шестун, судя по всему, не типичный представитель аппарата. Он не раз делал публичными коррупционные истории местной и высшей власти. Здесь явно присутствует элемент мести власти своему взбунтовавшемуся элементу. 

— Бюрократия, которая оказывается вне общественного контроля, всегда работает и на режим (пока выгодно), и на его подрыв. Ведь используя свое положение в собственных интересах, аппарат расшатывает любую власть. Но представить, чтобы, скажем, наши бюрократы заделались реформаторами и начали подрывать режим с целью его ликвидации… Это равносильно харакири. Бюрократ никогда не был самоубийцей. По крайней мере, осознанно. 

— Все дело в том, что нынешняя система уже вряд ли может устоять при любой — старой или обновленной — бюрократии и политической элите. Система износилась. Скрежещет. От нее отваливаются куски арматуры. Система похожа на старый танк, который едва ползет. Обновление кадров вряд ли спасет эту конструкцию. Ей пора на металлолом. 

Нужны новые правила игры. Переход к жизни по закону, конечно, приведет к серьезным встряскам. Ведь нам придется менять образ жизни и мироощущение. Но эта встряска обновления несет в себе надежду на будущее, которого при нынешней системе нет.

— Российский парадокс (а, возможно, и драма) в том, что старая система неизбежно будет либо загнивать медленно и мучительно, либо распадется, как труха. И неизвестно, сможем ли мы сохранить территориальное единство при трансформации этой системы. Отсюда страх: а вдруг нам вновь придется проходить через развал! Мы не сможем предвидеть итог, пока не начнем этот процесс трансформации. 

Что касается кадров, то придется устраивать системную чистку во власти и управлении. Но ведь и другие страны вставали перед таким вызовом в момент трансформации. И они смогли на него ответить. Почему тогда мы не сможем? Тем более что у нас уже есть кадры, которые имеют опыт и могут работать в рамках новых механизмов. Ройзман в Екатеринбурге, Вишневский и другие «яблочники» в Питере, Яшин и целая команда муниципальных депутатов в Москве… Люди есть. Пусть их немного, но мне кажется, что проблема кадров решаема.

Зато существуют три проблемы, решить которые нам будет сложнее. Первая: в мире не было опыта трансформации нефтяной ядерной сверхдержавы. Непонятно, как это делать. С чего начать? Вторая: в России дискредитирована либеральная идея, которая является основанием правового государства. И дискредитировали ее сами либералы. И те, кто сегодня в правительстве. Третья: все трансформации в Европе проходили под диктатом и при помощи Евросоюза. Но вряд ли Европа будет готова помогать нам. И вряд ли мы согласимся с ее диктатом. А сможем ли самостоятельно?

— Несмотря на выдыхание и сомнительную легитимацию, российская власть имеет еще немалый набор ресурсов. Вот некоторые из них: бюджетный профицит, который можно потратить на задабривание населения; дезориентация оппозиции; привыкание населения к жизни в бедности; отсутствие консолидированной революционной силы; память о «лихих 90-х»; продажность интеллигенции, которая в других обществах всегда была мотором перемен; кризис либерального Запада и отсутствие примера для подражания. Добавим к этому «шоколадному» набору угрозу репрессий и умелые политические технологии. Все это удерживает самодержавие на плаву. Пока. 

— Такое ощущение, что мы вернулись во времена советских пятилеток. Нынешний план «рывка» — это попытка повторить советский опыт индустриальной мобилизации. Видно, в Кремле есть понимание, что дальше так нельзя. Дело не в том, что система теряет управление. А в том, что население начинает роптать, даже в провинции.

Вот Кремль собрал в кубышку деньги, поставил Силуанова стеречь их — чтобы не разворовали. Теперь в Кремле думают, как осуществлять «национальные проекты», которые должны вернуть власти доверие общества. В принципе, даже при такой гнилой вертикали что-то можно соорудить. Построили же Керченский мост. А раньше провели Олимпиаду. Если поднапрячься и влить массу денежных знаков, то что-то выходит. 

Правда, потом мы понимаем, во сколько нам обошлось все это удовольствие. И видим, что за уродца породили. К тому же забывается, что в советское время был механизм идеологического и репрессивного контроля. Сейчас этого нет. Есть полная безответственность. Даже если усилить контроль за «рывком» и за денежными потоками по его обеспечению, вряд ли можно решить задачи постиндустриального общества. Российскую Силиконовую долину таким способом не создашь. Получится очередная потемкинская деревня. Российские предприниматели это понимают. Потому и не инвестируют. Потому и держат активы в долларах. Потому и вывозят средства из страны.

— Олигархов можно заставить раскошелиться. Они и так это исправно делают. А что такое «навести порядок» в управлении? Видимо, это значит заставить бюрократов исполнять команды сверху. А что если наверху не знают, куда рулить? А что такое раскрепощение предпринимателей? Это значит гарантировать им право собственности. А следовательно, создать независимый суд. Но это подрыв системы! Путинская «стабильность» держится на праве верхов не подчиняться любым правилам, даже тем, которые они сами вводят. Это превращает нашу жизнь в Парк Юрского периода. Какая там стабильность! 

— «Проблема 2024» для России реально существует. Эта проблема в том, что элита не знает, как гарантировать всевластие на неопределенное будущее и заставить народ с этим согласиться. Все мысли власти об этом. Все мысли общества о том, как власть это будет делать. Россия оказалась в интеллектуальном и политическом параличе. Все ждут. Причем ожидание уже окрашено ощущением неизбежности чего-то неприятного.  

А между тем деградация и экономики, и социальной жизни идет так быстро, что к этому «моменту X» Россия может оказаться пороховой бочкой. И все будет зависеть от того, кто поднесет к бочке фитиль и кто начнет разбирать завалы после взрыва. 

— Путин явно устал и стал равнодушным. Стоит только посмотреть, как он читает с бумажки на заседаниях совмина, и кажется, что все ему надоели и опротивели. Он воодушевляется, когда играет в хоккей. Но при этом понимает, что уйти не может. Ибо знает закон системы: уйдешь — и получишь возмездие за все, что было. И чего даже не было.

Не хочется повторять все те варианты воспроизводства его власти, которые сегодня обсуждают. Но отмечу: парадокс в том, что, возможно, даже лучше, если Путин останется. Чем дольше он в Кремле, тем больше будет недовольства самой системой, которая не имеет нормального механизма смены власти. Ведь смена режима может даже продлить время самодержавия — с другим хозяином Кремля, который вновь вызовет надежды. Но и они вскоре развеются, как дым.

В какой-то момент в следующем десятилетии Путин, конечно, уйдет. Но гадать о моменте и способе его ухода — пустая трата времени. Это унизительно для нации, ибо говорит о ее неспособности позаботиться о своем достойном существовании. Ведь эти гадания ставят всех нас в зависимость от судьбы человека, который не знает, что делать со своей судьбой. Впрочем, Кремлю выгодно, чтобы мы думали именно об этом: «уйдет — не уйдет» — и не озадачивались другими делами. Мы действительно не готовимся к смене системы. Мы готовимся к смене лидера.

— Согласна, сегодня в кризисе как сама модель либеральной демократии, так и либеральный порядок, который формировался вокруг гегемонии Америки. Американский шатдаун, дезориентация ЕС, британский «Брэкзит», бурлящая Франция, Германия с ее волной популизма — все это признаки нездоровья.

Но что дает Москве кризис Запада? В чем Россия сумела расширить свои позиции и продвинуть свои интересы? Либо заставить Запад в чем-то уступить? Хорошо, удалось удержать во власти сирийского мясника Ассада. И каковы наши дивиденды? Что мы в итоге получили — кроме непонимания, как выходить из Сирии, и усиления угрозы терактов внутри России как возмездия за Сирию? 

Россия оказалась в международной изоляции и под катком санкций. Ей доверяют в мире меньше, чем когда-то СССР. Посмотрите на опросы: от 54 до 84% респондентов в европейских странах относятся к нам неодобрительно. Наиболее сильны антироссийские сантименты в Польше, Нидерландах, Швеции, Франции, Германии, Великобритании. На Ближнем Востоке нелюбовь к России зашкаливает в Иордании и Турции. Но и в Израиле 61% опрошенных говорят о недоверии к России. В мире нашлись только (внимание!) три страны, в которых положительные чувства к России превалируют над негативным отношением: Вьетнам, Греция и Филиппины. Россия вызывает особенное несварение у американцев. Сегодня 72% американцев говорят о своем отрицательном восприятии России. Нам придется долго восстанавливать доверие мирового сообщества.

Что касается Запада, то он переживает кризис не впервые. Его текущий кризис — это не кризис упадка, а кризис, который заставляет обновляться. В результате к власти там придут новые элиты, которые начнут новый период оживления и развития. Как это произошло после кризиса 70-х годах прошлого века. 

— Действительно, уже несколько лет российская пропаганда вместе с МИДом бубнят о «повороте России на Восток». Имеется в виду партнерство с Китаем. Но сегодня приуныли даже самые энергичные сторонники российского союза с Китаем. Видимо, поняли, что, несмотря на все улыбки, китайцы не собираются снисходить до равноправной дружбы с Россией. Россию они рассматривают лишь в качестве сырьевого ресурса. А также «маршрута» для выхода на Европу. России фактически предлагается роль транспортного узла в глобальной китайской концепции «Шелкового пути». Или, проще говоря, в китайском сценарии покорения мира. Китай сегодня строит фундамент для биполярной «оси» не с Россией, а с Америкой. Вашингтон делает то же самое со своей стороны, пытаясь загодя обеспечить для себя выгодные условия для такой «оси». Вот каковы последствия российского «разворота».

— «Японский сценарий», который стал популярен по причине игры Москвы с Токио, вряд ли решит наши проблемы. Подумаем, что заставило Кремль и Путина начать эту игру? Отчаяние и загнанность. Невозможность разбить западную коалицию против России и единый санкционный фронт. Япония в этом «фронте» смотрится как страна, которая не перегибает палку и постоянно намекает, что готова к сделке. Только отдайте острова.

Но думать, что японцы предадут союз с Америкой и начнут подрывать западное единство, это не просто наивность. Это глупость чистейшей воды. Без Америки Япония останется лицом к лицу с Китаем, поэтому японцам очень нужна защита Запада.

Надеяться, что Япония удовлетворится возвращением двух островов, вернее, одного острова и гряды необитаемых островов, — это тоже наивность. Премьера Абэ за такую сделку смешают с грязью. Но даже если сделка удастся и Япония выделит России кредиты, как мы сможем вывести страну из рецессии, сохраняя коррупционное государство и подавляя личную инициативу и свободу? Что касается демонстрации нашего дружелюбия, то после аннексии Крыма и войны в Донбассе мало кто в него вдруг поверит.

Сможет ли Япония стать фактором мобилизации военного патриотизма? Вряд ли. Как это конкретно сделать? Имитировать захват японцами Кунашира? Не думаю, что население настолько оболванено, что попадется на эту удочку. Власть не сумеет консолидировать страну только через создание образа врага. А народ уже не хочет сражаться с врагами.

Если только Кремль не найдет «врага» в среде собственной элиты. Я имею в виду повторение в России «культурной революции» с ее зачисткой политического класса и бизнеса. Это еще может пробудить энтузиазм каких-то горячих голов. Но такой вариант самосохранения через конфронтацию вызовет непредсказуемые последствия. Мы видим, как власть оказывается перед экзистенциальным вызовом.

— Я думаю, что Кремль без устали работает над «темниками» для населения, то есть над темами, которые бы могли отвлечь нас от пустого холодильника, невыплаченных кредитов и грустных дум о том, почему все не так. Но опросы «Левада-центра» показывают, что ни внешнеполитические фокусы, ни ракеты, ни очередная войнушка уже не мобилизуют нацию на «защиту Отечества», а на самом деле — защиту власти в Кремле. «Белорусский проект», который явно обсуждается в наших верхах, — это очередная авантюра. И потенциальная трагедия: белорусы имеют историю сопротивления. Всем это понятно. А Запад получит новый адреналин для изоляции России.  

— Россия не может полагаться ни на одну страну. У нее нет союзников. И не может быть. Есть временные попутчики, которые могут сдать Россию в любой момент. И это вина самой России. Вот у Америки, несмотря на глупость Трампа, есть масса союзников. Вон сколько союзников у Великобритании, которые без промедления поддержали ее по призыву Лондона после случая со Скрипалями. А кто нас поддержит в момент нужды? Даже Минск не поддержал аннексию Крыма. Правда, мы еще можем рассчитывать на Венесуэлу. Если очень сильно заплатим. Впрочем, судя по тому, что там Мадуро теряет власть, мы уже теряем и Венесуэлу.  Это проблема для России — одиночество державы, которую многие не хотят видеть державой.

Германию можно считать условным партнером по энергетическим сделкам. Но в то же время Германия — главная сила, которая цементирует санкционный режим Запада против России. Китай использует Россию в качестве подручного по осуществлению своих интересов, при этом жестко входит в сферу влияния России в Средней Азии. Помимо этого, китайцы стараются учитывать западные санкции против России и не подрывают их. Саудовская Аравия? Не слышала, чтобы саудовцы считали Россию партнером. И вряд ли они простят нам сотрудничество с Ираном.  

Так что наша судьба сегодня — жить в полуизоляции и вне круга развитых держав. Жизнь за порогом… Россия вошла в сложный этап своей истории. Историческое время самодержавия исчерпано. И уже давно. Но мы не нашли мирного выхода из него. Поиск выхода в состоянии деградации системы власти и экономики будет мучительным. К этому нужно готовиться. И трезво смотреть и на себя, и на мир вокруг.

Александр Задорожный