Теперь мир отворачивается от глобализации, но это ошибочно

Последние десятилетия международная торговля была драйвером экономического роста, но пандемия остановила все процессы. Теперь мир отворачивается от глобализации, но это ошибочно, заявляет Константин Юрченко, кандидат экономических наук, доцент кафедры внешнеэкономической деятельности УрГЭУ.

— Негромко отметив в октябре прошлого года девяностую годовщину начала Великой депрессии, мир стал буднично готовиться к 2020-му. Да, злые языки поговаривали о возможном штатном циклическом кризисе, но «фиаско подкралось незаметно», откуда не ждали. Внешний шок ударил прямо в моторный отсек экономики, идущей на хорошей скорости. А резкое торможение не проходит бесследно: шишка на лбу — это как минимум.

Из кризиса мировая экономика выйдет, но обычно во времена глубоких потрясений в обществе формируются запросы на действия правительств, которые кажутся правильными, но уводят страны с траектории динамичного роста. Вот и сегодня мы все чаще слышим призывы отказаться от свободной торговли, ограничить импорт и восстанавливаться в одиночку. И призывы эти ошибочные.

К 80-м годам прошлого века мировая экономика была дефрагментирована. Каждая страна была сама за себя, и лишь недавно созданный Евросоюз жил коллективно (СЭВ оставим за скобками, поскольку в том союзе было куда больше политики, чем экономики). Мир приблизился к состоянию, которое экономисты называют Парето-эффективностью, а математики описывают «игрой с нулевой суммой». То есть возможности всеобщего роста оказались практически исчерпаны, и рост благосостояния одних стран стал возможен только за счет ослабления других. Международные экономические связи при этом стали превращаться в перераспределительные механизмы, доступ к которым был очень неравным для разных стран.

Такая жизнь довольно быстро могла привести к войне всех против всех, чего мало кто желал. Но мир избежал апокалиптического сценария, создав наднациональные институты, самым удачным из которых стала ВТО, появившаяся в результате тяжелейшего раунда международных переговоров, длившихся с 1986 по 1994 гг. Именно ВТО установила единые недискриминационные правила игры, уравнивающие возможности всех стран (независимо от их масштабов) в гонке за ростом общественного благосостояния, и либерализовала внешнюю торговлю. Мир вступил в эпоху глобализации.

Приобретая iPhone, Nissan Qashqai, стул в IKEA или тур в ОАЭ, мы сделали международную торговлю драйвером мирового экономического роста (всеми любимый технический прогресс тоже сыграл роль, но совсем не ту, что он имел веком ранее).

Растущий в среднем на 7% в год международный товарооборот увлекал за собой мировой экономический рост, 4% которого радикально превышали достижения прежних эпох.

Вовлеченность в международное разделение труда особенно сильно подталкивала развивающиеся страны. Внутренняя емкость их рынков не позволяла им выбраться из порочного круга бедности. А «экономическое чудо» в Китае, Южной Корее, Бразилии и вовсе более чем наполовину объяснялось внешнеторговой либерализацией. Сократившийся по итогам 2019 г. (правда, всего лишь на 0,1%) оборот глобальной торговли стал первым звонком о том, что что-то пошло не так.

Эпидемия обнаружила тесную зависимость благосостояния стран мира от международного товарооборота. Последствия ограничений через «эффект домино» и тенденцию к росту цен стали ощущаться практически сразу. Но, с точки зрения политиков, не все так однозначно.

За минувшие десятилетия мир настолько привык к свободной торговле, что многие перестали ценить ее, воспринимая как нечто само собой разумеющееся. Вот на этой почве и замаячил вектор деглобализации с торговыми барьерами. Однако, несмотря на краткосрочные положительные эффекты для отдельных стран, такое движение способно сделать мир хуже на более длинных временных интервалах. Баланс между краткосрочными и долгосрочными целями всегда давался политикам тяжело.

Разворот мирового тренда на глобализацию, доминировавшего четыре десятилетия, несет угрозу устойчивости мирового экономического развития. Ведь взаимное создание торговых барьеров, которое кажется очевидным решением для достижения торговых и политических целей, а также предполагает (в теории) импортозамещающий рост и создание дополнительных рабочих мест, сводит взаимную торговлю между странами к минимуму.

При этом рушится все, что основывалось на сравнительных преимуществах и на выгодах от специализации. Ограничивающие свободную торговлю предложения появились не сегодня: чего только стоят Brexit или торговые войны между США и Китаем.

В своем недавнем мартовском докладе ВТО обозначила прогноз на сокращение оборота международной торговли минимум на 13-14% (и это еще без коронавируса), а худшая граница прогноза предполагает схлопывание мирового товарооборота на треть. Под давлением же природных, эпидемиологических и политических шоков мировая экономика и вовсе рискует покинуть ставший привычным за четыре десятилетия фритрейдерский тренд.

В общем, по сравнению с надвигающимся грядущим последствия недавнего кризиса 2008-2009 гг., так напугавшего всех, еще покажутся образцом безмятежности.

Куда дуют новые ветры глобальной политики?

Коронавирусный кризис показал катастрофическую уязвимость глобальных цепочек поставок: карантин остановил транспортную систему, что вкупе с остановкой работы поставщиков поставило под угрозу ритмичность выпуска готовой продукции. Стали появляться мысли о локализации производств на территории отдельных стран и о самообеспечении сырьем (вспомним американскую нефтедобычу). А это удар по перенаселенным небогатым странам, а также рост себестоимости и конечных цен. Меньше угроз разве что у прочных и давно спаянных интеграционных объединений, желательно, с единой валютой. А таковых в мире пока только Евросоюз, который и восстановится намного быстрее других.

«Противоэпидемиологический» экономический спад возрождает опасную моду не только на протекционизм, но и на ручное регулирование экономики. Любое из этих явлений наносит экономике в долгосрочной перспективе ощутимый урон. А уж вместе они способны отправить страну в нокаутирующую стагнацию на годы. Кстати, масштаб Великой депрессии во многом объясняется протекционизмом начала прошлого века.

Но в глобальной экономике локализованные производства не срабатывают. Давно пора понять, что сегодня практически нет «китайских», «американских», «российских» или «немецких» товаров. А есть товары, собранные из комплектующих, произведенных в десятках стран: там, где это дешевле. И вот эту суть процесса глобализации, которая привела человечество к нынешним результатам, нельзя игнорировать.

Неслучайно за сорок лет свободной торговли мировой ВВП вырос в восемь раз, а доля беднейшего населения в мире снизилась вчетверо. Безусловно, неравенство не исчезло, но нехитрый механизм свободной торговли сработал на мировой экономический рост.

Устраненные таможенные барьеры позволили бизнесу размещать заказы на сырье и комплектующие там, где они производятся дешево. Это снизило себестоимость и цены, увеличило доступность товаров и емкость их рынков. Растущая прибыль реинвестировалась в расширение производств и создание новых благ. Благосостояние занятых в производстве людей росло, вытягивая их из бедности, порожденной прежним устройством экономики.

Большая часть из того, что окружает нас в повседневной жизни, было бы недоступно нам без либерализации мировой торговли. Попытки стран производить компоненты у себя привели бы к резкому росту цен.

Глобализация, закрепленная нормами и практиками ВТО, просто вывела описанный Адамом Смитом принцип разделения труда на международный уровень. Экономическая история повторилась дважды: двести с лишним лет назад разделение труда привело человечество в индустриальную эпоху, а в наши дни аналогичный процесс на международном уровне привел целые страны к невиданному ранее потребительскому благополучию.

Настырные попытки ряда стран перераспределить в свою пользу рабочие места с помощью торговых барьеров не сработают, но отбросят мир назад и вызовут ответные ограничительные меры. Торговые войны приведут к глобальному удорожанию товаров и ударят по благосостоянию всех потребителей, в том числе и разжигателей торговых войн. Вот такой тупиковый путь и обсуждается сегодня.

Неслучайно руководство Великобритании медлит с Brexit, понимая, что в условиях сильнейшей взаимозависимости стран это нанесет катастрофический урон и Британии, и всей Европе. И политические соображения этого демарша явно не компенсируют ожидаемых экономических потерь.

Свой вклад в деглобализацию внесла и Россия с «пармезаново-яблочным» эмбарго, введенным «контрсанкциями» 2014 г. Причем, масштабного импортозамещения, которого так ждали, не случилось. А, вот, рост цен на внутрироссийском рынке случился, и монопольная власть отдельных крупных сельхозпроизводителей тоже случилась, что никак нельзя считать позитивным.

Участие стран в глобальных процессах приводит к становлению в них конкурентоспособных компаний, выпускающих товары, равные импорту. За занавесом торговых барьеров таковые не появятся.

Забарьерная малоэффективная отрасль едва ли способна выпускать по-настоящему конкурентоспособную продукцию, но всегда будет искать протекции со стороны государства, именуя себя «системообразующей» и обманывая тем самым и государство, и своих потребителей.

Ну, не бывает никаких системообразующих отраслей и предприятий. Системообразующий элемент любой здоровой экономики — это человек, который после работы покупает в магазине бытовой снеди на 400 рублей, а потом стрижется в ближайшем салоне за 300. Все остальное — производное от этих его расходов. Поэтому полезно все, что наращивает потребительские возможности людей.

В общем, путь, способный вернуть мировую экономику на движущуюся вперед тележку роста, из которой она выпала, — это дальнейшая глобализация и либерализация международной торговли. Именно там удешевление товаров, рост покупательной способности и потребительское благополучие. Да, этот путь порой бьет по рабочим местам в одних секторах, но он же создает их в других.

Казалось, что к 2020 г. идея поддержки отечественного производителя за счет торговых барьеров давно должна получить клеймо вредной иллюзии, а сторонники фритрейдерской практики должны одолеть поборников протекционизма. Ведь все доходчиво обосновано именитыми учеными в многочисленных эмпирических исследованиях. Но то ли читают мало, то ли не совсем понимают написанное, когда смотрят в книгу. В результате вновь пытаются развернуть мир к торговым войнам.

Безусловно, саму идею поддержки отечественного производителя отрицать нельзя. Но делать это стоит не в ущерб своему населению и не в угоду жиреющим монополиям. Закрытие рынка консервирует неэффективных игроков, угнетает ценами потребителя и сдерживает рост экономики. Да и жить от одной торговой войны до другой, перебиваясь с просто черствого хлеба на вчерашний — разве этого мы хотим?

А свободная торговля дает выбор нам, потребителям. Мы готовы «выбирать отечественное», когда оно конкурентоспособно и бьет импорт по всем фронтам, а не просто потому, что импорт делают для нас недоступным. Мы согласны платить за литр бензина больше, когда нефть в мире дорожает, но при этом хотим, чтобы цена бензина на соседней АЗС не просто росла, а колебалась вслед за мировой ценой нефти, и не стояла как вкопанная тогда, когда в соседних странах она снижается. И мы не готовы безучастно смотреть, как движение в сторону деглобализации ослабляет нашу экономику. И чтобы все было хорошо, мир должен остаться таким, каким мы его знаем, назло всем апокалиптическим пророкам.

Шок, остановивший мировую экономику в начале 2020 г., беспрецедентен: ничего подобного мир не видывал уже 90 лет. Но уроки прошлых потрясений выучены. И сегодня, несмотря на то, что многие еще не вышли из эпицентра кризиса, страны «готовят сани летом» и уже начинают строить «посткоронавирусную» экономику. Со всех сторон мы слышим голоса пророков в стиле «Мир никогда не будет прежним», и эти слова напрягают. Очень важно, чтобы мир в общих контурах все-таки остался прежним.