Вы здесь
Исступленно всосавшиеся во власть
Шестидесятилетний Виктор Орбан всерьез заметен у власти уже 25 лет - если вести отсчет с первого его премьерства, где он стартовал в 1998-м. Если же принять за отправную точку год, когда он возглавил созданную им партию «Фидес», то он является заметной политической фишкой уде почти половину своей жизни.
Как и Александр Лукашенко, с которым его все чаще сравнивают. А схожестей у них, действительно, поразительное множество. Начиная с фигуры – оба большие, массивные, грубоватые на язык и манеры. Но главное, конечно, в политических обликах. А тут- как под копирку. Оба исступленно влюблены во власть и являются авторитарными долгожителями. При этом успешно эксплуатируют тему «особых отношений к России», опираясь на два момента. На привычки и интересы обывателей, страдающих ностальгией по совкам и ориентированных на российскую прикормку. Для венгров она в основном выражается во втором мотиве – в эксплуатации тезиса о том, что хорошо двух маток сосать – и ЕС, получая займы и товары, и Россию – качая из нее по дешевке газ и нефть.
И второе – на опасность быть втянутыми в войну, если войти в конфликт с Россией, поддерживая Украину. Именно этой незатейливой пугалкой спекулирует Орбан, вбросивший на парламентских выборах 2022 года тему «втягивания в войну» в лице Оппозиционной коалиции, которая, якобы, готова поддержать Киев не только оружием, но и непосредственным военным участием. И выступивший с лозунгом «Это не наша война».
И обе эти установки пришлись вполне по вкусу массовому венгерскому обывателю, для которых Орбан со своей первой премьерской каденции (1998-2002) запомнился как борец с налогами и безработицей. А война – это налоги!
Параллельно с Лукашенко его роднит и двуликость в отношениях с Путиным, в которых лицемерная демонстрация «братской» дружбы уживается с заботой о сохранении собственной авторитарной власти. И сохранении дистанции.
А это, в свою очередь, проявляется в претензиях на место между двумя стульями – Россией и Западом, которые бы выражались в некоем посредничестве между ними. Попросту говоря, Западу они как бы говорят: да, у нас неплохие отношения с Москвой. Так это же хорошо – воспользуйтесь нами для ведения доверительных разговоров с русскими.
Эта позиция неплохо продается и внутреннему плебсу в плане изображения «государственной мудрости», которая избавляет от конфронтации и дарует «дружбу со всеми». Об этом свидетельствует, в частности, опрос Евробарометра, проведенный в апреле/мае 2022 – вскоре после начала войны с Украиной. Выяснилось, что 67% венгров считают важней ценовую стабильность, а не защиту европейских ценностей. И поддерживают тезис о том, что проблемы Украины их не касаются. При этом 66% полагают, что санкции сильней бьют по ЕС, чем по РФ.
Многие сравнивают Орбана и с Путиным, отмечая в них заскоки бонапартизма. Оба они не скрывают империалистических клыков и находят обоснования в истории. У Орбана это контуры Большой Венгрии в ипостаси австро-венгерского статуса до Первой мировой, которые были сильно подправлены по Трианонскому договору 1920 года, когда она лишилось около 60% территории. Не даром Орбан сносил памятники коммунистическим вождям, заменяя их ликами Хорти. Что касается Украины, то такого рода поползновения выражаются в требовании от Киева автономии для закарпатских венгров.
Что касается украинского вопроса, то в нем общая демагогия на счет евроинтеграции вполне уживается с фактически пророссийской на практике. Во-первых, прием в евроструктуры (ЕС и НАТО) обуславливается достижением «внутренней стабильности» и контроля над границами. Об этом Орбан открыто заявил на недавнем саммите Вышеградской группы.
Во-вторых, войну с Украиной расценивает как «внутренний конфликт», развязанный из-за того, что Украина при подстрекательстве Запада не захотела «договариваться» с Москвой. Орбан в числе тех «доброжелателей», которые готовы посредничать в «мирных переговорах» на условиях Москвы.
Ну и, в-третьих, Венгрия не должна вмешиваться в эту чужую войну, тем более, что в Украине якобы не все окей с правами этнических венгров.