Пленники ХАМАС в жилищах «мирных палестинцев»

Несколько подразделений разных служб Израиля больше месяца планировали и разрабатывали спецоперацию, задействовали авиацию, военный флот, десятки обученных бойцов, разведку под прикрытием. И все это — чтобы освободить из плена четырех человек из числа тех, кого террористы ХАМАС похитили 7 октября прошлого года. Один из бывших заложников — россиянин Андрей Козлов. Его родители рассказали «Новой», каково пришлось сыну в плену и как его спасли.

Петербуржец Андрей Козлов приехал в Израиль из России два года назад по программе «Маса», она помогает молодым репатриантам выучить язык, пройти разные стажировки и курсы, найти работу и вообще вписаться в жизнь страны. Он, собственно, уже и вписался: окончил учебу, снимал квартиру вскладчину с друзьями, мама и младший брат побывали у него — и рассказывали, как он полюбил эту страну. Андрей был полон надежд и планов.

В последние дни праздника Суккот, 6 и 7 октября прошлого года, рядом с кибуцем Реим, в пяти километрах от забора безопасности между Израилем и сектором Газа, начался музыкальный фестиваль Supernova Sukkot, и Андрей решил поработать там охранником.

Утром 7 октября он тоже не сразу расслышал стрельбу и взрывы за гремевшей музыкой. В 9 часов он успел написать СМС друзьям, на этом связь с ним прекратилась. Через три недели стало известно, что Андрея Козлова нет среди убитых и раненых, он, вероятнее всего, похищен террористами. С того дня ни его девушка Дженнифер в Израиле, ни родители и младший брат в Питере не знали, что с ним. Его мама, Евгения, полетела в Тель-Авив искать сына. В Израиле шла война, там продолжали считать убитых и искали тех, кто мог быть в плену.

— Несколько раз за эти восемь месяцев мы получали информацию, что Андрей погиб, — вспоминает отец Андрея, Михаил Козлов. — Мы перестали доверять любым новостям, если они не подтверждены официально ЦАХАЛ.

Восемь месяцев Евгения носилась между Израилем и Россией. В Израиле выходила на митинги вместе с родными заложников. В России летала в Москву, чтобы встретиться с сотрудниками МИДа. Три раза ее и Михаила принимал замминистра Михаил Богданов.

— В последний раз Богданов принял Евгению в конце мая, — рассказывает Михаил. — Как и до этого, заверял, что Россия делает все для освобождения своих граждан, но многие вещи конфиденциальны. Вообще нам говорили только, что у России есть возможность контактировать с политическим крылом ХАМАС, но нет инструментов на них давить, однако там обещали относиться к российским гражданам бережно, а если будет сделка, то освободить их в первую очередь.

Все это время с Евгенией поддерживали связь двое офицеров ЦАХАЛ. Днем 8 июня они позвонили ей по видеосвязи, и на экране телефона Евгения увидела сразу обоих. Это ее напугало. А они еще и начали с ничего не значащих вопросов: как дела, как себя чувствуешь, что делаешь? Потом посоветовали Евгении сесть.

— Эти ребята стараются людей к новостям подготовить, — объясняет Михаил. — Но здесь эта подготовка сыграла злую шутку. Евгения не дослушала, сразу закричала, бросила телефон под стол и заплакала. И только из-под стола услышала: «Новость хорошая, хорошая!» Она залезла под стол и дальше разговаривала уже под столом. Ей сказали, что Андрей свободен, он уже летит над Израилем. Говорили они по-английски, ее английский был уже получше, чем восемь месяцев назад, когда она только прилетела в Израиль. Но она все равно сидела под столом и продолжала переспрашивать: кто летит, куда летит?

Восьмого июня подразделения ЦАХАЛ и полицейского спецназа ЯМАМ провели невероятную операцию в самом центре сектора Газа, в густонаселенном муниципалитете Нусейрат, и освободили четырех заложников. В одном доме содержалась Ноа Аргамани, в восьмистах метрах в другом доме — Шломи Зив, Альмог Меир Ян и Андрей Козлов. Их всех утащили в плен во время резни на фестивале.

— Как-то ребята смастерили самодельные шахматы и сначала просто в них играли, — рассказывает Михаил. — А где-то в марте, если не путаю, они из этой шахматной доски сделали календарь. Один из ребят говорил: давай для календаря оставим только семь клеток. Другой ответил: нет, пусть будет по восемь, но мы выйдем отсюда, когда клетки на доске закончатся. Их освободили, когда на доске оставались не зачеркнутыми шесть клеток.

«Завтра я тебя убью и сниму это на телефон, жди»

Теперь, когда ЦАХАЛ опубликовал подробности операции по спасению четырех заложников, мы знаем, что их удерживали в жилищах «мирных палестинцев» в муниципалитете Нусейрат. Несколько раз за эти восемь месяцев пленных переводили с места на место.

— Их водили из здания в здание, но это все был один микрорайон, — рассказывает Михаил о том, что они с Евгенией уже знают от сына. — Происходило все каждый раз ночью, и заложники не понимали, где находятся. Но это были те редкие случаи, когда им удалось побыть на свежем воздухе. А так их все это время не выпускали на улицу.

Помещения, где держали Андрея, Альмога и Шломи, были разные. Первые месяцы они жили в комнате без туалета, им только поставили ведро. Их почти не кормили и связывали по рукам и ногам.

— Причем руки были связаны сзади, за спиной, — добавляет Михаил. — Андрей рассказывал нам, как сложно извернуться и что-то сделать, когда у тебя руки всегда за спиной. Но они ухитрялись даже связанными за спиной руками помогать себе, например, есть. А когда им руки начали связывать не за спиной, а спереди, оставляя ноги тоже связанными, они шутили: какой прекрасный подарок от террористов.

Чувство юмора их спасало, Андрей рассказывал нам, как они друг с другом шутили, как хохотали в разных ситуациях, в том числе самых тяжелых и критических. Это был их способ избавиться от страха, от нервного напряжения.

Но самым ужасным было то, что даже о своем будущем на ближайший час заложники не знали. Когда их в очередной раз переводили с места на место, они могли только гадать: опять бросят куда-то или уже убьют, как обещали?

— Один охранник как-то пришел и сказал Андрею: завтра я тебя убью, сниму это на телефон, и это покажут на весь мир, жди, — продолжает Михаил. — А на следующий день этот же охранник как ни в чем не бывало показал Андрею сердечко руками. Это был какой-то явно психически нездоровый человек, он все время вел себя полярно.

Охранники менялись вместе с домами «мирных палестинцев», сданными под тюрьмы для заложников. Вместе с охранниками менялись и способы издевательств над пленными. Тот, который обещал убить под видеозапись, все говорил Андрею: ты даже хуже других евреев, потому что не родился в Израиле, а приехал из России, то есть — настоящий оккупант. В другом доме боевики попались на удивление душевные: один, узнав, что у Шломи день рождения, принес ему торт.

— Он все говорил: ешьте побольше, потом расскажете, что вас здесь кормили, — усмехается Михаил.

В последние месяцы Андрей, Альмог и Шломи содержались в доме пожилого врача Ахмеда аль-Джамаля и его сына Абдуллы, журналиста. Позже ХАМАС расскажет, как израильские звери хладнокровно застрелили этих ни в чем не повинных мирных людей.

Забыв упомянуть, какая бойня началась в доме мирного доктора и как в перестрелке был смертельно ранен командир подразделения спецназа капитан Арнон Замора.

Впрочем, Андрей рассказывал родителям, что действительно ни доктора аль-Джамаля, ни его сына не было среди тех, кто издевался над заложниками, общались с пленными только охранники.

— Как понял Андрей из разговоров охранников, захватили их боевики из Аль-Кассам (боевое крыло ХАМАС), — говорит Михаил. — В охране было много именно их боевиков. По крайней мере, так они сами себя называли. А из семьи, которой принадлежал дом, никто с заложниками не общался. Там их держали все время в одной комнате, которую вы можете увидеть в ролике с освобождением.

Помещение в доме аль-Джамаля, где держали заложников, Андрей описал родителям как длинную комнату, разделенную на две части перегородкой с импровизированной дверью. В той части, что поменьше, сидели вооруженные боевики. Попытка без спросу заглянуть на их половину жестко наказывалась.

— Для пленных вообще были установлены определенные правила, а за малейшие нарушения их наказывали, — рассказывает Михаил. — На половине охранников было окно, которое всегда было занавешено. Однажды его не закрыли, и Андрей встал, чтобы посмотреть, что за окном. За это, говорит, его жестко наказали, как — он нам не сказал. Но наказывали их по-разному. Например, в самую жару накрывали одеялами и заставляли так лежать. Это было мучение, которое внешне следов не оставляло, но в состоянии обезвоживания человек практически не может двинуться.

Андрей многого нам не рассказывает. Он старается нас не пугать, если что-то и скажет, то с юмором. Но говорил, что есть вещи, которых он нам не скажет никогда.

У боевиков постоянно работал телевизор, и иногда пленным разрешали посмотреть новости. Так пленные узнали, что дома о них знают, их ищут, их хотят спасти.

— Но охранники все время говорили одно и то же: о вас никто не думает, вас никто не ищет и не ждет, — говорит Михаил. — Одному внушали, что его жена уже живет с другим, они это точно знают. Другому — что его мама уехала отдыхать в Грецию. Но несколько раз в новостях Аль-Джазиры товарищи Андрея видели митинги в Израиле и свои фото на этих митингах. А в Израиле были только его мама и его девушка Дженнифер, они тоже участвовали в митингах, но портретов Андрея было мало, его это огорчало. А как-то один охранник проговорился: рассказал Андрею, что видел ролик с его мамой. У Евгении необычная для Израиля внешность— рыжие волосы и зеленые глаза, Андрей узнал ее по описанию и понял, что его тоже ищут.

Боевики объясняли это пленникам по-своему: вас, конечно, ищут в Израиле, но только для того, чтобы убить, заложники — это же проблема, ее можно решить, только убив их.

— Ребятам запрещали громко говорить на иврите, — добавляет Михаил, — объясняли это так: израильский беспилотник летает рядом и слушает, как только где-то заговорят на иврите, он туда сбросит бомбу.

Когда в комнату, где трое заложников, оцепенев от ужаса, слушали стрельбу, ворвался спецназ, у Андрея, как он потом признался родителям, мелькнула мысль: либо спасут, либо убьют. И тут он услышал голос по-русски: «Андрей, пойдем со мной».

— Видимо, в отряде специально был человек, говоривший по-русски, — уверен Михаил. — Когда Андрей услышал его, он сразу понял, что ужас кончился.

Он говорит нам: я шел вместе с ними, и удивительным образом ощущалась какая-то дикая энергия, я просто понял, что они точно меня спасут, потому что это сверхлюди, от них шла такая энергия, казалось, что они могут горы свернуть.

Операция «Арнон»

— О том, как ребята выходили из своей тюрьмы, Андрей нам ничего не говорил, — качает головой Михаил. — Сказал только, что произошло все очень быстро, но он успел покурить в танке. Их всех просили не рассказывать о деталях.

Спустя неделю после операции о ней рассказала пресс-служба ЦАХАЛ, подробности появились и в израильской прессе. Подготовка началась после 12 мая, когда разведке стало известно, что нескольких заложников ХАМАС может прятать в лагере беженцев в Нусейрате. И в первых числах июня в этом населенном пункте появились два старых грузовичка с мебелью и всяким скарбом, какой и везут обычно беженцы. В машинах ехали две арабские семьи, местным они объясняли, что бегут от «смертоносных обстрелов со стороны израильской армии» и ищут, где бы остановиться.

На самом деле на грузовичках в Нусейрат приехали бойцы «Мистаарвим» — контртеррористического подразделения ЦАХАЛ и полиции Израиля. Они специально обучены действовать среди арабского населения, умеют полностью с ним сливаться, владеют диалектом той местности, где работают. Поскольку мужчины-беженцы, бродящие по Нусейрату, могли вызвать подозрение, тут приехали большие семьи: женщины в хиджабах ходили на рынок и знакомились с соседями, а мужчины их сопровождали, как и положено. Так разведка узнала, в каком доме на первом этаже удерживают Ноа. Переплатив втрое, «беженцы» арендовали дом на той же улице и узнали, что еще троих заложников держат на третьем этаже в другом доме — в двухстах метрах. Информацию передали в ЦАХАЛ и в ШАБАК (разведку).

Бойцы спецподразделения ЯМАМ, которое специализируется на освобождении заложников, по полученным данным построили макеты обоих домов и несколько дней там тренировались.

Утром 8 июня 98-я дивизия ЦАХАЛ начала операцию, чтобы отвлечь внимание хамасовцев от Нусейрата, а тем временем спецподразделение ЦАХАЛ проникло в лагерь беженцев. Два отряда действовали сразу в обоих домах. В том, где держали Ноа, все произошло быстро и без потерь. «Мы добрались до дома, где держали Ноа, и взломали дверь, — рассказывает офицер, командовавший этим отрядом. — Там мы столкнулись с тремя террористами, нейтрализовали их, это заняло секунды. Сразу после этого мы взломали дверь комнаты, где держали Ноа, и нашли ее. Она была очень напугана и не понимала, что происходит. Солдаты сказали ей на иврите: «Ноа, Ноа, мы из ЦАХАЛ, мы пришли, чтобы вернуть тебя домой». Боец взял ее на руки, еще четверо бойцов создали вокруг них своеобразный живой щит, и, убедившись, что в доме безопасно, мы вернулись в машину. Один наш боец дал Ноа конфету, чтобы успокоить».

Гораздо труднее прошло освобождение Андрея, Альмога и Шломи. Во втором доме охраны неожиданно оказалось больше, чем сообщала разведка, она встретила спецназовцев огнем из пулеметов и гранатометов. В какой-то момент, видимо, в перестрелку вступили и «мирные» хозяева дома, иначе в той ситуации они не могли оказаться на пути у спецназа. В перестрелке был смертельно ранен командир отряда Арнон Замора, позже его именем назовут саму операцию.

«Мы прибыли в квартиру, где их держали, — говорит боец второго отряда. — С террористами столкнулись уже у входа в здание и начали бой. В самом начале штурма был ранен Арнон. После этого наши бойцы за несколько секунд добрались до заложников и начали уже фазу отхода. Заложники были очень напуганы звуками стрельбы и взрывов. Мы сказали, что мы из ЦАХАЛ, накрыли их бронежилетами и касками, каждого при выходе прикрывали по двое бойцов, так мы шли к выходу».

Раненого Арнона несли на носилках. В это время на звуки стрельбы подтянулись боевики ХАМАС, вылезавшие в прямом смысле из-под земли — из туннелей. На этот случай в операции был предусмотрен «план Б»: подключились ВВС, а с моря отход группы прикрывали военные корабли. Они создали коридор, по которому весь отряд смог добраться до вертолетов.

В полете медики пытались оказать помощь Арнону Заморе, но спасти его не удалось.

— Я не могу найти слов, чтобы передать, как глубоко мы соболезнуем семье Арнона Заморы, — говорит Михаил Козлов. — Андрей теперь решил сделать максимум со своей стороны, чтобы помочь освобождению других заложников. Это чудовищно, что столько времени они остаются в плену. Многих уже нет в живых, но хотя бы тела их необходимо вернуть.

Ирина Тумакова