Важнейшим фактором превращения советской общественной мысли в то, что мы имеем сегодня, была «потеря ориентации» после краха коммунизма. Часть постсоветских обществоведов сохранила свои марксистские убеждения и сэволюционировала в левацкий антиглобализм. Часть превратилась в специалистов в области экономики, социальной компаративистики и количественных методов анализа социальной реальности. Вскоре оказалось, что и первые, и вторые более интеллектуально связаны со своими зарубежными коллегами, чем с российскими. Большинство же, осознав свою растущую маргинальность, превратилось в идеальную среду для распространения «исконно российских теорий». Эта «новая волна» от советского марксизма унаследовала любовь к «методологии» и «большим теориям», стремящимся объяснить мир исходя из умозрительных построений. Из хаоса 1990-х годов идеологи российской исключительности вынесли вывод о том, что для обеспечения своим теориям признания нужно не столько убеждать академическое сообщество, сколько внедрять соответствующие концепты в сознание обывателей.
При этом все последнее годы даже те минимальные гарантии, которые существовали у граждан, ликвидируются либо законодательно, либо «по факту». Научная деятельность во многом превращается в откровенный фейк, вера заменяет знания и экспертизу, а профессиональный рост оказывается полностью зависим от кумовства и лояльности. Именно во всех этих тенденциях наиболее выпукло проявляется архаичность российского общества – архаичность, которая из него никогда не уходила, но которая в коммунистический период была прочно затушевана. Сегодня любой прогресс и любые изменения означают риск разрушения той «стабильности», которая стала любимым детищем нынешней российской власти. подробнее ⮞⮞⮞