Многие мои постоянные читатели просят меня высказаться по поводу ситуации на радиостанции "Эхо Москвы". Я просмотрел свои старые записи и обнаружил, что по существу феномена главного редактора мне нечего добавить к тексту "Крот", написанному 4 года назад. Кроме, может быть, двух частных замечаний. Удивительная карьера крошки Рябцевой подвигла меня несколько изменить заголовок. И второе, очень личное: я был потрясен эстетическим падением блестящего мерзавца Белковского. Все мы знали, что Стас – отъявленный продажный негодяй, на котором негде клейма ставить, но очень талантливый и яркий. Убогий заказной текст в поддержку начальства поражает своей бездарностью.

Итак, back in 2011:

В нашей предельно закрытой, мафиозной, по сути, системе власти, носители которой связаны омертой, завелся крот, парадоксальным образом объединяющий в одном физическом лице русского Ассанжа-публикатора и его информатора на самой вершине власти.

Мне уже приходилось ссылаться на его бесценное свидетельство о безнадежном тупике политики Кремля на Северном Кавказе.

Крота этого зовут Алексей Алексеевич Венедиктов. Как у многих талантливых людей, у Алексея Алексеевича есть свои маленькие, по-своему даже трогательные слабости. Так, он обожает регулярно демонстрировать заворожено внимающим слушателям свою интимную посвященность в дела и помыслы людей, принимающих в нашем государстве важнейшие решения, тех самых, кто в доверительной беседе может по-приятельски бросить ему: "Понимаешь, Алексей, ты садишься в это кресло и на третьей минуте у тебя сносит крышу".

Очень любопытна, в частности, его инсайдерская "длинная телеграмма". Cенека при наших Неронах или Эккерман при наших Гете (выбирайте на любой вкус) в целом подтверждает в ней картину, которая уже сложилась у большинства экспертов:

Несмотря на все личностные и клановые противоречия правящая бригада как институт организованно и целеустремленно готовится к пролонгации себя любимой во власти еще как минимум на 12 лет. Бесспорным альфа-самцом кремлевского прайда сегодня является В.В. Путин. Он же им и останется. Скорее всего, на этот раз, снова в формальном качестве президента. Хотя этот вопрос скорее технический, чем принципиальный. Возможны и иные тактические комбинации с участием или без участия Айфончика. Но это уже не ему решать, что он и сам прекрасно понимает, как бы старательно он ни надувал щечки и чирикал в Твиттере.

Достоверен и оглашенный публикатором список членов политбюро бригады – Путин, Медведев, Сечин, Чубайс, Собянин, Сердюков, Иванов, Иванов, Кудрин, Прохоров(?)... Забыты, пожалуй, только Абрамович, Нарышкин и Дерипаска. Все как на подбор достойнейшие сверхуспешные люди, миллиардеры и мультимиллионеры.

Самая содержательная часть венедиктовской телеграммы – для характеристики, как его всеблагих собеседников, так и самого автора, – это размышлизмы о том, чем же все-таки будут заниматься во власти эти наши замечательные современники после 2012 года, как для себя они оправдывают выписанную ими самим себе пожизненную лицензию.

И здесь с "кротом" происходит удивительная метаморфоза. Если в остальном тон изложения его "застольных бесед" был достаточно ровным и отстраненным, временами даже несколько скептическим, то, повествуя об экономических задумках бригады, он неожиданно вытягивается в "либеральный фрунт" и становится ассенизатором и водовозом, путинизмом призванным, трубадуром и глашатаем прогрессивных реформ четвертой каденции национального лидера. Послушайте сами:

Поэтому политическая команда, которая находится у власти, куда мы включаем Путина и Медведева, Чубайса и Сечина, а теперь, как выясняется, Прохорова и Кудрина, и Иванова того и другого, – эта политическая команда будет проводить реформы. Следующий президентский цикл – 6 лет. Это означает, что у президента есть 3 года на непопулярные реформы. Полсрока вы можете проводить непопулярные реформы, а потом зализывать раны населению. Это значит, нас ожидает настоящая реформа образования и здравоохранения, настоящая пенсионная реформа. И это все 2012-2015 годы, и, насколько я знаю, нынешняя команда это понимает.

Это очень важная история, но не потому, что это судьбоносные выборы: придет та же команда – неважно, Путин, Медведев, Собянин, Сердюков...

Важно то, что политическая команда готова к реформам. Поэтому мы будем жить тяжелее и по-другому. Я не знаю, каков будет уровень реформ. Я понимаю направление – восстановление конкуренции.

Иначе не выжить. В данном случае я имею в виду экономическую, а не политическую конкуренцию: глубокие, я бы сказал – антинародные, как скажет Геннадий Андреевич Зюганов, реформы. Собственно, гайдаровские-2, грубо говоря.

Г-н Венедиктов, в следующий раз передайте, пожалуйста, тем наверху, чтобы они больше не вешали Вам, школьному учителю истории, а может быть, и самим себе лапшу на уши.

"Непопулярные реформы" они скорее всего действительно проведут, и жить мы будем тяжелее. Это верно. Но ведь экономика России не развивается и будет продолжать деградировать не оттого, что еще не все паразиты-пенсионеры передохли, Прохорову еще не удалось ввести 60-часовую ё-рабочую неделю и старшеклассники все еще бесплатно изучают математику. А потому, что не может быть никаких творческих импульсов в созданной "реформаторами" мертвой, не имеющей ничего общего с конкурентным рынком среде, где вся вертикаль от альфа-Цапка всея Руси до участкового полицая набухла воровскими общаками, закупорившими все социальные лифты.

"Непопулярные меры" двадцатый(!) год подряд обещает и навязывает народу (чтобы ему когда-то потом в светлом будущем стало хорошо) политический класс России, реализовавший за эти же двадцать лет реформ очень популярные в своем узком кругу меры по бесстыдному личному обогащению.

Как могут наши вожди и их пропагандистская обслуга, находясь в ясном уме и здравом сознании, рассуждать о продолжении каких-то экономических реформ и совершенствовании рыночной экономики, когда по существу отсутствует ее фундаментальный институт – частная собственность?

Все они прекрасно знают, и не только как академические исследователи, но и как практикующие собственники, что любая частная собственность в России – от нефтяной компании до продуктового ларька – условна, зависит от лояльности феодальным сюзеренам вдоль всей вертикали власти, даруется и изымается в жестком соответствии с приобретением или потерей условным владельцем административного ресурса.

Криминальная путиномика, неспособная соскочить с нефтяной иглы, может при заоблачных ценах на сырье достаточно долго стагнировать, но никакое содержательное развитие, никакая инициатива бизнеса и никакие инновации невозможны в ней в принципе.

Cложившаяся в России модель хозяйствования абсолютно неэффективна и ведет к омертвению всех социальных тканей и необратимой деградации общества. Нет сегодня у страны более острой и неотложной чисто экономической проблемы, чем избавление ее от захватившей в ней государственную власть воровской мафии. Иначе не выжить.

Между тем узкая группа богатейших чиновников-бизнесменов, которым в течение последних двадцати лет принадлежит реальная политическая и экономическая власть в России, несмотря на крайне плачевные для страны результаты своей деятельности по-прежнему убеждена в своем священном праве и в своей исторической миссии оставаться несменяемой и неизбираемой кастой и требует продолжения банкета.

Без многолетнего подвижничества Путина на кремлевских галерах не могли бы существовать ни финансовые империи миллиардеров ближнего круга – Абрамовича, Тимченко, Ковальчуков, Ротенбергов, Голиковой-Христенко, – ни паразитические госкорпорации друзей – эти черные дыры российской экономики.

Очевидно, что Путин и его бригада никогда добровольно не откажутся от власти в России. Их твердая решимость править пожизненно или до полного коллапса объекта их просвещенного правления движима уже не столько жаждой самой власти, сколько страхом ответственности за содеянное.

В русской истории бывали времена хуже и страшнее. "Власть отвратительна, как руки брадобрея", – писал поэт. Но никогда власть не была такой мелкой, пошлой и ничтожной, как сегодняшняя генерация бывших письмоводителей и охранников питерской мэрии. Она почти правильно определила себя устами придворных пропагандистов – власть встающей с колен суверенной шпаны. Суверенной от всяких обязательств по отношению к народу.

Нет ни в этих уродах, этой грязи в шелковых чулках, ни в этой наноэпохе ничего, что могло бы соблазнить Бориса Пастернака, Михаила Булгакова или Мартина Хайдеггера иллюзией великой идеи или державного блеска.

Но в лакейских у них жужжит бывшая интеллигенция, убеждающая себя: "Помилуйте, господа, мы никогда еще не жили так славно, так сытно и так свободно. Мы разъезжаем по всему миру, никто не лезет нам ни в мозги, ни в трусы. Мы должны благословлять эту власть, которая своими штыками, ОМОНами и телеканалами защищает нас от ярости народной".

За афродизиак интимной близости с властью – "Понимаешь, Алеша...", – за привилегию "поговорить о жизни и смерти" с паханами неизбежно приходится платить. Наш крот далеко не первый европейский интеллектуал, соблазнившийся подобным романом. Как и Шпеер, например, он научился очеловечивать своих застольных собеседников, прорастать в них ментально, социокультурно, административно. Входить в их положение, производить банальных воров в прогрессоров из романов Стругацких, заимствовать их хамскую имперскую отрыжку по отношению к нашим бывшим братьям меньшим. Избегать отстранения, которое грозило бы разрушить его спасительный механизм бегства от экзистенциального ужаса в эйфорическую самовлюбленность.

Умному человеку будет о чем потом поразмышлять на досуге. Как Шпееру в Шпандау. Будет и о чем рассказать в одном из уютных кампусов Ivy League повзрослевшему ААВ-младшенькому: "Время было такое, сынок. Мы ведь тогда многого еще не знали..."

 

P.S. За прошедшие 4 года многое чего еще узнали. Труднее будет отставному пехотинцу пудрить в Принстоне мозги младшенькому.

Андрей Пионтковский