Зоологический антисемитизм Вагнера

«Евреи – это черви, крысы, трихины, глисты, которых нужно уничтожать, как чуму, до последнего микроба, потому что против них нет никакого средства, разве что ядовитые газы!»
 Р. Вагнер. Письмо к Козиме 1849 г.

«Даже через 100 лет после смерти Вагнера его физическая смерть вызывает большие дискуссии. Был ли Вагнер вообще человеком? Был ли он музыкантом? Вел ли он священную войну за свои религиозные и шовинистические убеждения или занимался только тем, что прекрасными звуками изображал прелесть искусства?»

Клаус Умбах, биограф композитора.

Последняя цитата говорит о том, что не только в Израиле и других странах, но и в самой Германии еще не решен вопрос – кто такой Рихард Вагнер. Не решен настолько, что второй том дневников жены Вагнера, Козимы, запретили печатать по цензурным соображениям, ведь это стенографическая запись ее бесед со своим мужем.

Мы много спорим о Вагнере. Спорим темпераментно, но я думаю, что не всегда знаем, о чем идет речь. Объяснений этому много. Прежде всего именно мы, выходцы из СССР, знаем о Вагнере меньше всех…

В Советском Союзе Вагнер-человек был неизвестен абсолютно. Его антисемитская философия не упоминается ни в одном труде о Вагнере, а русский перевод его опер очень далек от оригинального текста. Я понял это только на Западе, близко познакомившись с оригинальными либретто опер Вагнера.

Вначале приведу несколько цитат. В своей книге, одну из глав которой Вагнер называет «Ожидовевшее искусство», он пишет о себе самом в третьем лице: «Было бы глубочайшей ошибкой отделить Вагнера, мыслителя и философа, от Вагнера-композитора. Может быть, в других случаях это возможно, но в моем – нет».

Вагнер не оставляет никаких сомнений в том, что хочет сказать своей музыкой. В письме к Листу в 1848 году он приглашал его (как Вагнер сам пишет) «…заниматься музыкальным терроризмом». Действительно, точно так же, как, например, Арафат и его организация заложили краеугольные камни терроризма интернационального, Вагнер является автором теории музыкального терроризма и вообще терроризма в искусстве. Поэтому наше отношение к Вагнеру должно выражаться как отношение к идеологу определенного течения, преследующего определенные цели в музыкальном искусстве.

Какова же была его основная цель? Ее Вагнер выражает совершенно ясно в последней главе своей нашумевшей и не перестающей вызывать ожесточенные споры до наших дней книги, одна из глав которой называется «Окончательное решение еврейского вопроса» (кстати, он первый ввел этот термин). В ней Вагнер подробно рассказывает, как написал письмо в баварский парламент, в котором предлагал свой план уничтожения евреев! Не много — не мало…

Ни один из музыкантов, и не только музыкантов, но и философов и политиков вообще, никогда до Вагнера не выступал с программой уничтожения целого народа. Даже Ницше, которого трудно заподозрить в симпатиях к евреям, написал ему письмо, где сказал, что за это предложение Вагнер достоин того, «чтобы умереть в самой гнилой и страшной тюрьме Старого света, а не в своей постели». В своем письме Вагнеру Ницше заявляет открыто: «Вы — не человек, вы — просто болезнь».

Вагнер заботился о том, чтобы его идеи были поняты последующими поколениями. Например, на праздновании собственного 68-летия, — за год до смерти, — Вагнер в ответной речи сказал: «Моя дирижерская палочка еще много раз будет показывать грядущим поколениям, на какой путь они должны стать».

Каким же был путь, на который направлял Вагнер последующие поколения? Первая и главная цель – освобождение человечества от евреев. Например, потому что «евреи, как мухи и крысы: чем больше вы их уничтожаете, тем больше они плодятся. Не существует никакого средства, кроме тотального уничтожения. Еврейская раса родилась как враг человечества и всего человеческого. И особенно враг всего немецкого. И до того пока последний еврей не будет уничтожен, немцы не могут спать спокойно».

Эта идея была, как Вагнер сам говорит, «лейтмотивом моей жизни». Но, согласимся, слова — даже самые громкие и идущие из сердца, — это одно, а дела — совсем другое. Посмотрим, совпадают ли его слова, его ненависть к евреям с той музыкой, которую он пишет. Может быть, действительно это только слова, а музыка прекрасна?

Вагнер на самом деле не является архитектором новой оперы. В этом жанре он пользовался приемами, украденными, в частности, у Листа. Более того, — он, Вагнер, а не Лист, конечно, — привел жанр оперы в тупик и поэтому не имел последователей. Было, правда, несколько неудачных имитаторов, но, если мы говорим о музыке конца XIX и XX столетий, ни один композитор не пошел за Вагнером.

Его открытия были сделаны на бесплодной почве. Принцип речитативного развития музыкальной ткани опять-таки не нашел последователей, не потому что это были «иудейские козни и происки проклятого всеми и всюду народца», а потому что был мертв, потому что у Вагнера он был связан со словом и слово было носителем идеи, а идея была сама по себе античеловеческая. В этом – существо творческого банкротства Вагнера.

Попытаемся связать, например, музыкальными интонациями те слова, которые он вкладывает в уста Миме, персонажа из «Кольца нибелунга». Этот отвратительный карлик – олицетворение еврейства – по желанию Вагнера должен быть таким ужасным, что даже петь обязан с еврейским акцентом! Я хотел бы отослать сторонников и любителей музыки Вагнера к этим страницам партитуры и потом спросить: хотят ли они что–либо подобное слушать со сцены в Израиле?!

К сожалению, все эти тонкости практически неизвестны не только любителям музыки, но часто даже профессионалам-музыкантам. Зато защитникам Вагнера очень хорошо известно, например, о том, что первым дирижером оперы Вагнера «Парсифаль» был еврей Герман Леви, и это — важный аргумент в устах защитников Вагнера. Но им нужно вспомнить или знать о том, как все это происходило на самом деле.

Герман Леви по контракту был придворным капельмейстером баварской Королевской капеллы. Оркестр этот не имел права выступать ни с кем другим, кроме Леви. Контракт не мог отменить даже Людвиг II, король Баварии. Однако в случае с «Парсифалем» между Рихардом Вагнером и баварским королем был составлен новый контракт.

Тех, кто хочет убедиться в его существовании, мы можем направить в музей немецкого искусства в Мюнхене. Фотокопия этого документа, который очень неохотно дают посетителям, находится в музее Вагнера в Байрейте. А те, кому и то и другое трудно или невозможно, могут найти подробное описание этого контракта в книге Клауса Умбаха «Рихард Вагнер».

Контракт этот состоит из трех пунктов. Первый: до того как Герман Леви начнет первую репетицию, он обязан (!) креститься. Во втором пункте Вагнер оговаривает себе право никогда не разговаривать даже с крещеным Германом Леви непосредственно, а всегда только через третье лицо. Третий пункт: после первого исполнения «Парсифаля» Вагнер оговаривает себе право в присутствии баварского короля сказать Герману Леви, что он, — как еврей, — имеет только одно право – умереть и как можно скорее! Под контрактом есть приписка, сделанная церемонимейстером его величества: «Контракт был выполнен во всех его пунктах». Нужно ли что-то еще добавлять?!

Можно попытаться обнаружить начало антисемитизма Вагнера. Он стал юдофобом после смерти его матери и последовавшей вскоре после этого смерти его первой жены Минны Планер, которая была еврейкой. В одном из своих писем в этот период Вагнер неожиданно пишет: «Я был на кладбище и посетил могилу моей любимой собаки» (собака лежала рядом с его женой, но Вагнер пишет только о посещении могилы любимой собаки). Именно в этот момент начинается вспышка зоологического антисемитизма, который не оставляет Вагнера до самой смерти.

Однако вернемся к «Парсифалю», который занимает в творчестве Вагнера особое место. Он называл эту оперу «завещанием для  потомков». В предисловии к первому изданию, Вагнер писал: «В моей опере «Парсифаль» я представляю идею фигуры Христа, которая очищена от еврейской крови». Для Вагнера «Парсифаль», как он сам называет, – это «избавление от Избавителя». Почему нужно избавиться от Христа? Вагнер пишет дальше: «Ведь в жилах Христа текла позорная, грязная, подлая, звериная еврейская кровь»!

Отталкиваясь от этого, Вагнер пускается в долгие философствования о том, какая часть еврейской крови может дать право человеку считаться неевреем. И вот что он пишет в своем дневнике и что подтверждает также дневник Козимы Вагнер, его второй жены: «Сначала я пришел к выводу, что одна шестнадцатая доля еврейской крови уже может освободить еврея от его преступления перед человечеством». Кстати, напомним, что эту пропорцию – одна шестнадцатая – Гитлер считал уже достаточной, для того чтобы изолировать, но не уничтожать человека физически.

Но потом, как пишет Вагнер: «Я пришел к выводу, что даже одной микроскопической капли крови, одной микроскопической клетки еврейской крови уже достаточно, чтобы человек никогда не смыл с себя позор быть евреем, и он должен быть уничтожен». Здесь мы видим, что Вагнер пошел даже дальше нацистов. Этой-то идее посвятил себя Вагнер в «Парсифале».

И еще одна цитата. Вагнер просит, чтобы перед исполнением «Парсифаля» на сцене была разыграна мистерия, в которой «тело Христа будет сожжено вместе с другими евреями как символ избавления человечества от еврейства вообще». Но даже во времена Вагнера никто не решился на подобные вещи.

Или приведу такой диалог между Кундри и Парсифалем, когда Кундри не знает, кто пришел, и она говорит: «Кто ты, неизвестный путник? Ты устал, и твои руки обагрены кровью. Но если они обагрены еврейской кровью, тогда ты желанный гость в моем доме».

После окончания работы над «Парсифалем» Вагнер писал своей жене, что «звуки уничтожения, которые я написал для литавр в соль миноре, олицетворяют гибель всего еврейства, и, поверь мне, я не написал ничего прекраснее!» Я хотел бы спросить у защитников Вагнера, знают ли они об этом? И те, кто знает, хотят ли они слушать его произведения, или, может быть, эти слова заставляют задуматься о том, что музыка не всегда является сочетанием звуков, иногда она может быть оружием смерти? Даже Ницше назвал «Парсифаль» «черной мессой». И это действительно так.

Из того, что Вагнер посеял на музыкальной почве, взошли хорошие всходы. Очень часто можно услышать: «Да, но Вагнер в этом не виноват». К сожалению, все, что пишет сам Вагнер о себе, опровергает подобный подход. Потому что Вагнер не только хотел осуществления своих идей, но даже сказал: «И после нашей смерти (он называл себя во множественном числе, ибо считал, что он и бог – это одинаковые по важности явления) мы сверху будем следить, чтобы все шло по пути, указанному нами». Именно эти идеи Вагнера были приняты нацистским режимом, и не было необходимости изменять ни мелодию, ни слова – все подходило и без этого.

Вся философия Вагнера – это тенденция разрушения, даже когда он говорит о любви. Еще раз цитирую: «Женщина является не более чем простейшим депо для приема сперматозоидов. Если это депо иногда проявляет чувства, способствующие оплодотворению (такие, как любовь), то эти чувства можно разрешить. В противном случае их, эти чувства, нужно уничтожить». Каково?!

Иногда задают вопрос, каким же образом мог человек с такой философией написать «Смерть Изольды» — любовную сцену смерти главной героини одной из своих опер? Все просто: Вагнер даже не ставил себе целью написать сцену человеческой любви. Он прямо пишет, что предпочитал, чтобы смерть Изольды была инсценирована вообще без Изольды и без Тристана! Что получилось в итоге легко понять по воспоминаниям Чайковского, который, как позже писал, «Смерть Изольды» слушал с огромным вниманием, но когда вышел из театра, то все забыл. Велика же ценность этого произведения, нечего сказать!

Музыка Вагнера, по словам Ницше, – это «яд, который одурманивает мозг». Наша цель – как можно скорей избавиться от этого дурмана, пока он не разрушил организм. Музыка Вагнера безусловно обладает свойствами наркотиков, но от наркотиков не только можно, но и нужно излечиться.

Есть очень много людей, которые вылечились. Например, мы знаем об отношении Верди к Вагнеру. Великий итальянец, который с самого начала был очень увлечен Вагнером, в конце, когда он понял, что это такое, написал в своем дневнике: «Как можно скорее, как бы ни было грустно, мы должны расстаться с музыкой Вагнера, если не хотим, чтобы нас (он имел в виду музыкантов) уничтожила его злая сила». Вообще все, что связано с уничтожением в любой области, – это обязательно связано с Вагнером.

В жизни существуют позитивное и негативное начала. Негативное начало может быть очень сильным. Никто ни в коем случае не отказывает Вагнеру в музыкальном даровании, которое, без сомнения, очень велико. Но мы знаем также такие определения, как «злой дух» или «злой гений»…

Юрий Аранович,
«Культура. Еженедельная газета интеллигенции»,
№20-21 (7327) 23-29.05.2002,
Иерусалим, Израиль.