Если в момент крушения СССР у руля находились маразматики, то сейчас - политические идиоты

Российский политолог Валерий Соловей о нынешних российских реалиях:

Настроения драматически ухудшились. Люди очень недовольны. Недовольны, в первую очередь, тем, что они не видят для себя благоприятной перспективы. Той перспективы, которая была у них до 2014 года. До них, наконец, дошло, что кризис - всерьез и надолго. И что их жизнь ухудшается, а шанса вырваться из бедности - нет. И что те, кто принадлежал раньше к среднему классу, теперь попал в разряд «новых бедных». Но это лишь первый из ингредиентов формирующейся гремучей смеси.

Второй ингредиент - хотя у большинства людей жизнь стала заметно хуже, жизнь элиты хуже не становится. А в условиях кризиса вопиющая роскошь раздражает значительно сильнее, чем в условиях экономического подъема. Потому что если раньше мы могли на это закрывать глаза и думать: «Хорошо, он купил новую яхту, зато я новый айфон. Мы почти на равных». То теперь вы видите, что не можете закрыть кредит по айфону, а он - некий господин «ИКС» (Вексельберг, Усманов или другой) покупает себе новую яхту. Вас это раздражает значительно сильнее, чем прежде.

Третье. Людей всегда бесит глупость. За последние два года административной глупости стало гораздо больше. Потому что власть лихорадочно сворачивает все возможности обратной связи, все возможности для публичного выражения мнения. Вот, скажем, раньше не нравилась вам власть, но вы не готовы были идти на митинги, не готовы были попадать под дубинки ОМОНа. Зато вы могли сидеть в Интернете и постить, шерить, лайкать. А теперь, оказывается, можно поставить лайк и за этот лайк вас реально посадят. В лучшем случае оштрафуют или дадут условный срок. А что это такое в политическом смысле? Это означает, что все отверстия для выхода пара закупориваются: внизу, под крышкой, закипает, температура и давление растут, а пару выходить некуда.

В-четвертых, два года показывая войну на Донбассе, российская пропаганда кормила наших телезрителей тем, что, оказывается, можно взять в руки оружие и пойти защищать независимость, выбор народа. То есть фактически легитимировала насилие, размывала понятие о том, что можно, а что нельзя. И у людей это засело в головах. Это не означает, что они готовы атаковать отделения полиции. Но они теперь знают, что можно взять в руки оружие и защищать «правое дело». Если это можно было на Донбассе, и это считалось почетным и правильным, то почему нельзя в России?

Пятый фактор чисто хронологически идет первым. Дело в том, что когда Россия включила в свой состав Крым и прямо или опосредованно приняла участие в войне на Донбассе (что в той или иной форме признал даже президент Путин, говоривший об «отпускниках»), то это означало слом главной парадигмы российской политики. Ведь Путин все время своего правления – напрямую, как президент, или опосредованно, как премьер, - правил под лозунгом сохранения стабильности, статус-кво. И вот он вдруг взял и сломал геополитический статус-кво, вызвав новую динамику. А любая система устроена таким образом, что если вы нарушаете стабильность в одной подсистеме, то надо быть готовым к тому, что эта нестабильность начнет захватывать систему в целом.

И, наконец, шестое. У падающих режимов имеется одна очень любопытная особенность – им перестает везти. Вот более десяти лет все было хорошо: и цены на нефть росли, и геополитическая ситуация была благоприятной, и многое другое. Но вдруг, причем это всегда происходит вдруг, внезапно, везение заканчивается: цены на нефть драматически снизились, Турция «воткнула нож в спину», Запад оказался не таким уж слабым. И НАТО вдруг ожило: начинает новые базы размещать, их самолеты начинают перехватывать российские истребители, а корабли не боятся идти фактически на таран российских военных кораблей.

Россия столкнулась с той реакцией, которую не ожидала. Потому что в 2014 году была абсолютная уверенность, что Запад – слабаки: европейцев мы купили или прогнем, Обама - слабак во внешней политике, а Украина рухнет под тяжестью собственных ошибок и преступлений. Но прошло два года, и все оказалось наоборот: Украина не рухнула, Запад огрызается – и не просто огрызается, а еще и оказывает давление на Россию. В Кремле считают, что за этим стоят американцы, англичане и Меркель – они раз за разом дают понять, что не будет никакого ослабления санкций, пока Кремль не выполнит Минских договоренностей.

Вот сложите все это вместе и получите довольно неблагоприятную ситуацию. Как она повлияет на поведение людей, никто доподлинно не знает. Судя по существующей социологии, доверие к власти действительно снижается. Но я бы здесь отделил доверие к Путину от доверия к власти как таковой. Потому что Путин – это сакрализованная и безальтернативная фигура, и рейтинг доверия к нему всегда будет высоким: рядом с ним вообще некого поставить. Ибо если зачистить политическое пространство, то любая кочка начнет выглядеть Эльбрусом.

А вот что касается институтов власти – парламента, правительства и т.п, то доверие к ним весьма невелико. И доверие к провластной «Единой России» снижается - официально ее рейтинг около 40%, а фактически в некоторых регионах уже 15-20 %. Все это очень неприятно для власти в преддверии выборов. Вот недавно, впервые за 4 года, Путин выступил на мероприятии ЕР – а это значит, что дело дрянь, раз вынуждены пускать в ход артиллерию главного калибра.

Людей в таких ситуациях держат в узде при помощи двух механизмов. Во-первых, с помощью страха. Страх – это административно-полицейский аппарат. И законы, которые сейчас принимаются, закрывают любую возможность для публичного волеизъявления и любой политической критики.

Да. И не только он, все надо рассматривать в комплексе. Людей пытаются запугать. Причем важно понимать, что именно в этом году в репрессивной политике произошел качественный сдвиг. Ведь что означают «законы Яровой»? Все говорят об их финансовой, технической или технологической стороне. А здесь важнее другое: они вообще отменяют презумпцию невиновности, отменяют базовые конституционные положения. Все граждане России оказываются под подозрением. Все.

И еще один новый пункт. В России сейчас Интернет рассматривается как враждебный вид коммуникации, как враждебная среда. Это равносильно тому, как если бы сказали, что проблема не в самой книге "Майн кампф", а в книгопечатании, благодаря которой она стала известной. Опасно книгопечатание. Опасен телевизор. Или опасен интернет. И если раньше интернет пытались контролировать, то сейчас другая логика: он опасен сам по себе, цифровая среда враждебна, поэтому надо готовиться к тому, чтобы полностью эту среду взять под контроль. Что намечено где-то к 2018-2020 годам. В итоге российский интернет должен быть полностью или почти полностью отключен от внешней среды.

Да, все на это направленно.

Причем я могу сказать, что те люди, которые генерируют такую политику относительно интернета, - они не понимают, как он технологически устроен. Они не знают, что технологически это все равно нереализуемо, но у них есть абсолютная убежденность в том, что интернет – враждебная коммуникация.

Таким образом, в 2016 произошел качественный сдвиг: если раньше репрессивная политика была направлена против определенных групп, например против оппозиции. То теперь это политика, призванная запугать все общество в целом, накинуть на него узду. Если хотите, это что-то вроде попытки тоталитаризма цифровой эпохи.

И второй метод удержания общества - пропаганда. Условно, пропаганда - это что-то вроде пряника: она вам показывает, что всегда есть страны, где хуже. Для этого выбрана Украина, поскольку она рядом, и там идет война.

Ничего нового по сравнению с тем, что было год назад, не появилось. Украина все равно остается фоном, потому что более благоприятного фона для сравнения найти не могут.

Единственное новое, это то, что пропагандистская машина не успевает реагировать за изменением политики. Вот, скажем, Россия внезапно и быстро очень меняет отношения с Турцией - и пропагандисты в ступоре, они не знают, о чем им говорить. В течение двух суток ТВ пребывает в растерянности: ведь еще вчера Эрдоган был врагом, Турция подрывала стабильность Сирии и тому подобное. И вдруг, раз — это называется «в воздухе переобуться» (пропагандисты, конечно, переобулись бы, но им не поступило указание и они двое суток не знали, что им говорить).

Очень интересный вопрос. Мне сказали, что китайские товарищи советовали: мол, хватит провоцировать напряженность, надо как-то договариваться. Это одна из версий.

Вторая и более реалистичная может состоять в том, что Путин понял: ничего из этой вражды уже выжать невозможно. А надо как-то договариваться по Сирии, желательно получать откуда-то дешевые фрукты и овощи – ведь инфляция в России высокая. Еще надо людям предоставить относительно недорогой и качественный отдых. Ну зачем их раздражать перед выборами?

Но дело в том, что все эти аргументы высказывались и три-четыре месяца назад. И Матвиенко об этом говорила. И посылались сигналы. Но все знали, что ключ находится в руках Путина: как он скажет и захочет, когда сочтет нужным, тогда это и произойдет.

Это нормальный пропагандистский ход: любая сторона пытается преподать ситуацию таким образом, что она де невинная жертва и защищает себя. Хотя тот, кто знаком с фактами, прекрасно знает, что до 2014 года НАТО действительно сокращалось, у блока не было никакого смысла существования и он коллапсировал. Но «после Крыма» в 2014 году Альянс вдруг приобрел смысл существования и по-настоящему возродился.

Людей же не интересуют факты, их интересует некое представление, которое им импонирует. На этом пропаганда и основана - покажите людям, что правда на их стороне, что мы хороши, а они плохи, что нам угрожают, а мы вынуждены отвечать.

Наличие какого-то внешнего раздражителя, конечно, полезно – он консолидирует. Но дело в том, что НАТО – традиционная еще с советских времен повестка. И сейчас людей очень трудно убедить в том, что мы живем плохо из-за НАТО, в голове эта связь не выстраивается.

В России за постсоветскую эпоху все-таки сформировался уже другой тип причинно-следственных связей, людей больше интересует их собственная жизнь. И поэтому такими пропагандистскими темами можно какое-то время компенсировать трудности и отвлекать внимание населения, но этого нельзя делать бесконечно.

Поменялось самосознание, все-таки прошло 25 лет после СССР. Выросло фактически уже два молодых поколения, а они мир видят совершенно иначе. Например, подросткам 14-15 лет уже невозможно объяснить, что когда-то Украина и Россия были частью некогда единой страны.

К тому же, русские (пусть и далеко не все) очень много ездили по миру. А это полезное знание. У русских теперь есть практическое знание Запада: ездят же не только в туристические поездки, а занимаются бизнесом, работают.

Поэтому не получится объяснить сейчас людям, что наши беды оттого, что Запад оказывает на нас такое ужасающее давление и нам угрожает.

Кто ездил в Финляндию, в страны Балтии, тот понимает, что нет оттуда никакой угрозы России, ну смешно это. Кто был в Германии, тоже прекрасно понимает, что нынешняя Германия и ее армия не имеют ничего общего с Германией 30-х годов прошлого века и ее вермахтом.

Самое страшное - и для меня самого это было ужасающим открытием, что многие из людей, которые продвигают эту политику в России, сами искренне верят вот в ту реальность, которую они же и придумали.

Для части российской элиты, которая инициирует все эти ограничительные законы, мир выглядит следующим образом (воспроизвожу схематично, но очень близко к реальности). Вот есть Россия, которая при Путине и благодаря ему начала подниматься с колен: стала завоёвывать достойное место в мире, началось ее ускоренное экономическое развитие, перевооружение. То есть будущее казалось движением «от победы к победе, от успеха к успеху». И у российского руководства сформировался мессианский комплекс.

Но Запад не дремал, а думал о том, как прибрать к рукам наши ресурсы – ведь рано или поздно наступит сырьевой дефицит. И вот на рубеже 2011-2012 года начинается обвал – протесты против результатов парламентских выборов в России. А ведь только что прошла «арабская весна». А были «цветные революции» - в Грузии и Киргизии, был первый украинский майдан.

Москва, естественно, винит во всем Запад: это Запад находит дружественных к себе олигархов и с их помощью или напрямую финансирует сеть НКО, а те баламутят воду и устраивают все эти «цветные революции». Значит, надо в России НКО ограничить и взять под контроль. Вот так появились у нас законы «про иностранных агентов», начались преследования политических активистов.

Услышали термин "твиттер-революция" применительно к Египту – значит, надо все эти соцсети взять под контроль! Но западные соцсети отказываются становиться под контроль. Ага, значит, тогда цифровая среда – вообще враждебна, поэтому надо готовиться к тому, чтобы полностью отключить российский интернет от внешнего, исключить внешние точки обмена.

Можно смеяться над этой картиной мира, издеваться над ней. Но в социологии есть такое понятие «теоремы Томаса»: если люди воспринимают ситуации как действительное, то эти ситуации действительны по своим последствиям. Поэтому если эти люди живут в такой картине мира, то они и действуют соответствующим образом.Понимаете, нигде, не в одной стране мира шпионам не доверяют управлять государством. Потому что они все профессиональные параноики. Для них вообще не существует совпадений, не существует случайностей. Для них существуют только замыслы: хитрые замыслы; замыслы, которые раскусили и предупредили; замыслы, которые не смогли раскусить. Вот в такой реальности они и живут.

Можно возразить: а вот Буш-старший во главе ЦРУ стоял? Да, но он был политическим назначенцем. Сколько я говорил с американцами, британцами, французами, китайцами, они все повторяют: спецслужбисты - параноики. Если бы в нашей стране, говорят американские бюрократы, политические решения принимались, исходя из взглядов шпионов, исходя из их параноидального видения мира, то мы бы жили в какой-то совершенно чудовищной фантасмагории.

Нет никакой линии: Путин не верит в возможность о чем-то договориться с США. Он считает, что цель Штатов, Запада - свергнуть его лично, а это исключает партнерство. Правда, это не исключает тактического сотрудничества по ряду направлений: Сирия, какие-то аспекты борьбы с терроризмом, Иран, Северная Корея. Но стратегически никто ни на что не рассчитывает – ни в России, ни в США. В Москве говорят: давайте подождем, пока там сменится администрация, может быть, появится новая повестка.

Причина еще и в том, что в России на самом деле нет влиятельных сил, заинтересованных в конструктивных российско-американских отношениях. Вот, скажем, у Китая и у США есть финансовая и экономическая взаимозависимость. С Европой у России взаимозависимость имеется, а вот с США – нет: объемы торговли и инвестиций незначительны, лоббистов нет. Поэтому все пускается на произвол обстоятельств.

Главная причина была следующая: раз Запад борется с терроризмом, то мы входим в Сирию и боремся с терроризмом. И тогда автоматически улучшаем отношения с Западом, а Украина, Донбасс и Крым выводятся за скобки. Именно таков был один из главных мотивов.

Принимающие это решение люди исходили из своего представления о мире. Но дело в том, что понимание терроризма и ситуации в Сирии у России и США очень разные. Сначала Россия вошла в Сирию, и только потом вдруг с удивлением для себя обнаружила, что американцы все это видят и понимают иначе. Русские были искренне удивлены. А все потому, что не было никакого экспертного анализа, обсуждения. Все решения принимаются небольшой группой людей. И даже не всегда понятно, кто в нее персонально входит.

Есть 10-12 человек, которые влияют на выработку российской стратегии. Я вам перечислять их не буду, но вы можете легко догадаться.

Да, члены Совбеза. И есть еще несколько человек, не входящих в Совбез, но которые могут на что-то влиять по тем или иным проблемам. В общем, число этих людей вряд ли превышает дюжину.

А еще Патрушев, Сечин, Бортников... Причем они внутри-то между собой не едины, имеются серьезные противоречия. Но в том, чтобы отстранить от пирога конкурента - они едины.

Да. Это вопрос о доступе к ресурсам. И о влиянии.

Решение о той или иной информационной политике, на чем делать акценты, как освещать принимается в администрации президента. Ответственный за это - Алексей Громов (бывший пресс-секретарь Путина — ред.), он курирует информационную политику. Потом эта линия доводится до главных редакторов телевизионных СМИ, а они уже доводят до своих подчиненных.

В виде некоего письменного резюме или информационного письма. В противном случае возникнет риск «отсебятины». А здесь все должно быть понятно.

Я не думаю, что эти материалы централизовано хранятся. Но они могут остаться у тех, кто в будущем, при изменении политической ситуации захочет поскорее очиститься, покаяться. И тут начнется гонка за то, чтобы первым добежать до трибуны и поскорее разоблачить прежнее руководство.